Александр Сапегин - Жизнь на лезвии бритвы. Часть II

— Адеско файр!

Против дьяволького пламени чары оказались бессильны, газеты занялись огнём, мгновенно осыпавшись пеплом, а плескавшееся в глазах старика безумие сменилось настоящей паникой. Голодное пламя набросилось на остатки обстановки, облизывая пол и шкафы, яростно пожирая страницы старинных фолиантов. В кабинете мгновенно нечем стало дышать, от дыма заслезились глаза, затрескались волосы.

— А-а-а! — неимоверным усилием загнав пламя в присподнюю, откуда оно выбралось, подпаленный старик без сил рухнул на сажу, в которую успел превратиться пол.

— Фоукс! — с трудом проскрипел Дамблдор надорванным горлом.

Появившийся во вспышке феникс равнодушно осмотрелся в поисках насеста, после чего презрительно курлыкнул и нехотя опустился на пол, перебирая когтистыми лапами, чтобы не запачкаться.

— Фоукс! — протянул директор просительно.

Феникс брезгливо, бочком-бочком, придвинулся к волшебнику, склонив увенчанную гребешком головку над раззявленным ртом. Две слезинки скатились вниз, кадык судорожно дёрнулся под обкорнанной бородой.

— А-а-х, — блаженный выдох взлетел под своды руин.

Гадливо дёрнув хвостом, феникс исчез в очередной вспышке, взметнув крыльями целое облако пепла. Старик, кряхтя и кашляя, встал на колени, тяжело опираясь на левую руку, с трудом разогнулся и водворился на обе ноги.

— Хорошо, что я догадался приказать убрать портреты. Чёртовы основатели, из-за их прихоти так просто этих нарисованных тварей в дорогих рамах не уничтожить, — Дамблдор сплюнул тягучую слюну на пол. — И кого винить? Только себя. Будем думать, партия ещё не отыграна. Слышите меня?! Я ещё найду на вас управу, рано вы меня списали со счетов. Рано!

Придя в себя и убрав разруху, старик вызвал эльфов, приказав им навести окончательный лоск, установить новую мебель с насестом для феникса и повесить на место портреты прежних директоров, пусть посплетничают над причинами ремонта.

Директор появился на обеде. Весь в белом, вымыт, причёсан, вальяжный и спокойный, как глыба льда, всем видом показывая окружающим и злопыхателям, что состав фекалий ему нипочём. Купание в драконьем дерьме обсуждается с весёлыми шуточками, мол он теперь ещё в рост пойдёт, как дремоносные бобы. Ха-ха.

— А он умеет держать удар, — сказал кто-то за слизеринским столом.

Приходится признать — да, умеет. И это делает его ещё опасней. Такие зла не помнят, они его записывают. Вроде я нигде не засветился, но надолго ли это? Старик сделал заявку на убийство, пусть сейчас у него не выгорело, в другой раз он подойдёт к данному делу тщательней. А что у нас на второе испытание? Чёрное озеро с русалками и закуской к пиву. Кальмар копчёный, солёный и вяленый. Дай русским парням с дурмстранговского корабля свободу, они мигом воплотят мечты о цистерне пива под подходящую закусь. Хм-м, я сглотнул скопившуюся слюну.

— О чём задумался? — чуть наклонившись вперёд, спросил меня Виктор Крам.

Друзьями не разлей вода стать мы не успели, но после поединка с драконами приятельствовали на публику. Крепили, так сказать, содружества разных школ. Всеми по достоинству был оценён мой выход к хвостороге. Пусть Дамблдор и Бегмэн дали мне минимальные оценки, зато приз зрительских симпатий нашёл своего героя, а четвёртое место в общем зачёте ни о чём не говорит. Пресса ядом и желчью прошлась по второму чемпиону от Хогвартса. Рита, которой я послал букет невянущих лилий и бутылку коллекционного шампанского, не поскупилась на эпитеты и не поленилась вложить в головы обывателей кучу вопросов о магии, которую ждали от чемпионов. Болгария — боевая магия, или вы думали, что Виктор только одним коньюктевитусом с драконой зажигал? Франция — магия вейл. Русский чемпион Хогвартса — тактильные иллюзии и, вообще, нечто непонятное, но эффектное и фееричное, так как до сих пор непонятно, как он добыл яйцо. Зато второй чемпион старого доброго Хога разочаровал, если не сказать хуже. Метла, да вы в своём уме, в самом деле? Где магия, фантазия, превозмогание? Самому последнему магглу понятно, что не будь на драконе цепей, дурачка на метле сразу бы съели без соли и перца.

— О яйце, — после небольшого раздумья и воспоминания газетных передовиц, ответил я.

— О яйце? А что с ним не так?

— Верещит.

— Ну, да, есть маленько, — аккуратно отрезая кусочек отбивной, согласился Виктор. — Ты бы ещё сказал, чешется.

— Ну, почеши, только не на публике, а моё о рыбалке верещит. Тебе девчонки с рыбьей чешуёй и хвостами нравятся?

— Селёдки, что ли? — весело осклабился Крам, при этом глаза болгарина оставались серьёзными. Намёк понят и оценён по достоинству.

— И селёдки тоже, — совсем неаристократично откинулся на спинку стула я. Мой неизменный референт — первокурсница Алисия Скайстоун, картинно поморщилась. Под неодобрительный взгляд девочки и смешки парней пришлось отрывать спину от такой удобной высокой спинки стула. Ох уж этот мне застольный этикет, манеры и чопорные англичане. Вот так всегда, взял, понимаешь, девицу под крылышко, теперь маюсь. Как показывает жизнь, процесс это обоюдный. Алисия тоже взяла шефство надо мной. Прямо ничего не говорит, но смотрит так, что лучше бы ругалась матом. Эх…

— Спасибо, буду должен.

— Сочтёмся, Виктор. Алисия, золотко, не убивай меня взглядом, — перешёл я на английский, — я тебе ещё пригожусь. Хочешь, покажу чары ночного светильника в виде мерцающих бабочек?

— Хочу, — легко согласилась девочка, — за это я вам, Лорд Айсдрейк, дам почитать книгу о застольном этикете.

— Сдаюсь! — картинно поднял «лапки» я. — Я просто так покажу.

— А я вам книгу тоже просто так подарю, — незаметно подмигнув мне, Алисия последнее слово оставила за собой. Напряжение, копившееся с появлением в зале Дамблдора, несколько разрядилось. Молодец, малышка. Сохраняя приличествующие каменные мины на лицах, народ за столом потешался в душе.

Пока мы шутливо пикировались, за преподавательским столом происходило шевеление. Незаметно за ним прибавилось министерских работников, появились официальные лица из Франции и Болгарии. Никак о бале собрались объявлять? Тогда непонятно, почему здесь только заместитель Болгарского министра магии? В Дурмстранге болгар не так много, тех же шведов и немцев в нем учится куда больше, или дело в чемпионе? Похоже, что так. За то время, пока я предавался размышлениям о численном и национальном составе северной школы, слово взял Дамболдор, с длительной преамбулой объявив о грядущем Рождественском Бале.

— О, ё-ё-о, — обречённо выдохнул Крам.

— Ты о чём? — усмехнулся я. — Ещё скажи, что не знал о традиционном бале.

— Оглядись, аккуратней только.

— Ёпрст! — набор букв, содержащий целую палитру возгласов и не одно чувство в самой экспрессивной окраске, сорвался с губ. Каюсь, не удержал. А кто, спросите, удержит, когда его возьмутся бурить взглядами десятки голодных волчиц, поедающих взорами отборную парную говядину. Покер-фейс удалось сохранить с большим трудом, но видимо что-то просочилось наружу, так как моя юная референтша гаденько хихикнула в кулачок.