Александр Сапегин - Жизнь на лезвии бритвы. Часть II

Пока советские и дурмстранговские товарищи, рубящие фишку, разъясняли несведущим нюансы наследования и что обозначают те или иные мои аксессуары с лентой через плечо во главе, двери кареты распахнулись, выпустив на волю юных нимф. Затянув себя в узы самообладания и проявив куртуазность, мы с Виктором первыми шагнули к нашим леди на сегодняшний вечер.

Флер и Габриэль выделялись из девичьей стайки, как две яркие звезды на темном небосводе, которые затмевают тусклую россыпь. Не буду описывать платья, драгоценности и аксессуары наших дам — неблагодарное это занятие, скажу лишь, что старшая сестрёнка Делакур предпочла белое платье, а младшая бело-синее. Синее понизу и постепенно светлеющее кверху. Минимум макияжа, если не считать таковым блеск для губ и легкие тени, подчёркивающие глаза. Да, ещё различались причёски девушек. Флер щеголяла высокой сложной причёской, открывающей безупречные шею и плечи, а младшая егоза красовалась сложной французской косой, спускающейся почти до ягодиц. Волосы девушек были переплетены нитками жемчуга, каждая горошина которого несла защитную функцию от порч и сглазов. Волшебная ювелирка, дабы вы знали, никогда не была просто ювелиркой. Каждое украшение — бусы то, браслеты, серьги или подвески с перстнями и кольцами, несли несколько функций. Нитка жемчуга, обегающая по кругу шею девушки, подчёркивает не только здоровый безупречный цвет кожи и делает акцент на вечерний, сиречь бальный, наряд, в дополнение к этому она защищает от приворотов и выступает в роли аварийного портключа в карету.

Знаете, как-то не ожидал, что сердце пропустит один или два удара. Младшенькая была чудо, как хороша. С декольте ей, в отличие от старшей не повезло, но какие её годы. Флер не Америка, есть все шансы догнать и перегнать. Накинув на дорожку к замку согревающие чары, Виктор надулся гоголем и сделал ручку крендельком. Испросив у Габриэль разрешения оказать недостойному ухажеру честь сопровождать красавицу на бал и получив оное, я наколдовал вдоль дорожки светящиеся в темноте ледяные фигуры сказочных животных и птиц. Жест был принят со всей благосклонностью. После чего, подвесив легкие чары приватности, стал шептать Габриэль скабрезности, не выходящие за рамки приличий, о гордом гусе, который вытянув шею, вперевалочку топает впереди нас. Габриэль неприкрыто хихикала, заставляя сестру притормаживать и подозрительно коситься на идущую позади парочку. Виктор сохранял вид спокойный и невозмутимый, но тайком показанный за спиной кулак, больше слов говорил о пробитие чар гордым гусаком.

Вскоре процессия достигла дверей в главный холл, где пары чемпионов были перехвачены МакГонагалл. Внимательно осмотрев нас с ног до головы и признав годными к употреблению, Минерва повела всех в малый зал, в котором дожидаются распределения первокурсники. Оставив нас на минуту, она метнулась за последним чемпионом и его леди. По лицу декана без легилеменции читалось разочарование «десертом». Пара из бывшего братца и седьмой Уизли получилась колоритная. Если очкарик выглядел ещё туда-сюда и в целом придраться было не к чему, то девица переборщила с косметикой, смахивая на вульгарную жрицу с пониженной социальной ответственностью. Вроде и платье по фигуре, и мордашка ничего, волосы привела в порядок и уложила, но печать хабалки никаким тонером не замажешь. Увидав нас, рыжая демонстративно сморщилась, будто ей под нос сунули нечто неприятное и начала одёргивать Поттера, до слюны залипшего на Флер, та же наслаждалась мелкой местью.

Сам бал прошёл аналогично мероприятиям подобного рода и был чуть не испорчен артистами, приглашёнными на вторую половину вечера. Кто из организаторов догадался пригласить на светское мероприятие «Ведьминых сестричек» я не знаю, но благо им хватило ума организовать отдельный зал для попсовой группы, куда вскорости перебралась часть молодёжи, не умеющей или не желающей танцевать классические танцы. У меня широкие взгляды, но представьте на секунду сюр — молодые люди в смокингах и костюмах и барышни в бальных платьях, дрыгающиеся под забойный ритм. Скажите, а кто мешает им трансфигурировать одежду? Никто, кроме всеобщего порицания. На таких мероприятиях подобное поведение считается дурным тоном. Ладно, проехали.

Танцы перемежались разговорами и знакомствами. Я танцевал с Габриэль и Флер, по очереди приглашал и кружился по залу с Дафной и Бекки, уделил тур вальса Астории. Не скажу, что был нарасхват, но необходимый фурор произвёл. Девицы с четвёртого курса и старше с ненавистью глядели на вейл. Не будь на девушках артефакторных комплектов, они бы давно превратились в горстки праха. Когда моя партнёрша отдыхала, либо ухаживал за нею, либо приглашал других девушек, а ведь ещё были бальные карты с обязательными партнёршами. Короче, чуть ноги до колен не стёр. Между делом Виктор представил нас своим родителям и заместителю Министра Магии Болгарии, который посетил бал по приглашению британской стороны. Флер и Габриэль не преминули проделать аналогичную процедуру с Жан-Полем и Апполин Делакур. Я всех зазнакомил со своим «папкой», по ходу пьесы поймав хитрый взгляд Апполин, который то и дело перебегал с меня на Габриэль и обратно. Сильно резанул по нервам холодный расчёт волчицы, прицелившейся к шее загнанного оленя. Всё бы ничего, но мысленный разговор Флер и матери, отголоски которого удалось перехватить ментально, из-за чего пришлось на время убрать щиты и заработать головную боль, заставил меня насторожиться, а приглашение после бала заглянуть в карету, где супругам выделены личные апартаменты, разбудили паранойю, которая и так не спала, лишь устало прикрывала глаза. Улучшив момент, я поделился наблюдениями с «отцом», получив карт-бланш действовать по обстоятельствам. Что-то грядёт.

26 декабря. Средиземноморское побережье Франции. Сент-Максим, поместье Рода Делакур.

Изабель Лефёвр — неотразимая в своём очаровании женщина и бессменный матриарх ковена французких вейл, непотопляемый очаровательный линкор тайной политической закулисы магического общества Пятой Республики, словно тот самый линкор, вспенивая пышным платьем танцующие в солнечных лучах пылинки, впыла в покои старшей дочери.

— Матушка! — бросив тушь, Апполин вскочила с пуфика у туалетного столика с подсветкой. — Счастлива Вас видеть! Как поживаете?

— Бонжур, мадам, — обозначил поклон Жан-Поль, также находившийся в будуаре супруги.

— Здравствуй, Апполин, Жан-Поль, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, ответила Изабель. Будто поведя орудиями главного калибра из стороны в сторону, линкор её имени навёл бездонной синевы глаза на дочь. — Отвратно!