Александр Сапегин - Жизнь на лезвии бритвы. Часть II

На улице резко стемнело. Юга, что с них взять? Это в средних широтах солнце закатывается на боковую постепенно и вальяжно, одаривая ушедший день протяжными сумерками, а здесь будто кто лампочку выключил. Чпок, и стемнело, благо человечество додумалось до уличных фонарей и разного типа гирлянд, которыми пляж был увешан, что новогодняя елка. Ни зрители, ни спортсмены не заметили наступившего вечера. По моему света ещё и прибавилось.

— Осталось три выступления и ваша очередь! — заскочила под навес Гермиона. — Готовы?

Насчёт готовности я не уверен, а вот притомились мы точно. Правда невесту расстраивать не стал, а просто изобразил гимнаста обычным перетеканием из сидячего положения в стойку на руках.

— Разминайтесь, — кивнула Герми, — а мы пока подтащим к площадке реквизит.

Из реквизита у нас на выступление был магнитофон с усилителем, микшером и мощными колонками, факелы, накидки и мечи — настоящие двуручные цвайхендеры с затупленной кромкой. Двуручники мы одолжили у клуба реконструкторов, ребята из которого помогали обелить тетушку Петунью. Сейчас полтора десятка молодых и постарше людей высвистывали на трибунах, ожидая обещанного выступления молодых да ранних талантов.

— Краска не размазалась? — скептически осматривая себя насколько позволяла шея, спросил Дадли.

— Нормально, а у меня?

— На жопе влажное пятно, — буркнул кузен. Ещё бы ему там не быть, я от волнения успел пропотеть. Соленая влага, стекая по спине, устремлялась в ягодичную ложбинку, оттого и пятно на обтягивающих шортах.

— Не коричневое? — хохотнул я.

— Вроде нет, загнись, понюхай.

— Ага, себя в зад поцелуй. Шутник ты, однако.

По замыслу мы изображали стихии-противоположности. Дадли — огонь, я — лёд и воду. Чтобы соответствовать образу, нас с ног до головы разукрасили языками пламени, льдистыми снежинками и водяными завитками соответственно.

— Мальчики! На выход! — под тент заскочила возбуждённая Астория.

— Ну, Дад, ни пуха нам, ни пера!

— К чёрту! — сплюнул кузен, взваливая на плечо свой клинок. Таскать «железо» добровольным статистам мы не доверили. Сами, всё сами. С Генри и Брайана хватит колонок и усилителя, Бекки главная над факелами, Дафна отвечала за магнитофон, Астория за общий хаос, Гермиона за попытку справиться с первородной стихией.

— А теперь своё мастерство нам продемонстрируют Дадли Дурсль и Гарольд Эванс! Встречайте настоящих рыцарей с Туманного Альбиона! — разорялся в микрофон комментатор. — Судя по приготовлениям на площадке, они обещают показать нам что-то новенькое! Дамы и господа, я весь трепещу в ожиданиях. Я понимаю, что отобрал слова у нашей королевы вечера, надеюсь, она и уважаемая публика простят мне маленькую слабость.

Франсуа, занявший место за пультом, вставил кассету и поднял вверх сжатый кулак. Раздвигая плечами зрителей, мы заняли перед помостом с турниками противоположные друг другу места. Готовность номер «один». Бекки подпалила фитиль, связывающий расставленные по периметру факелы, живая искра пробежала по шнурку. Вспыхнули огни, огненные цветы придали площадке сказочный налёт таинственности. Франсуа разжал один палец — шаг на ступени, второй палец — мы встали с клинками на изготовку, три — над пляжем поплыли первые аккорды тяжёлой дроби на ударной установке. Два вихря выметнулись перед турниками и заплясала сталь. Народ заорал ранеными носорогами, казалось, будто нас сейчас захлестнёт живой вал. В барабанную дробь вплелась бас-гитара и ритмичный перебор клавишных. Призрачно светилась красная и синяя люминесцентные краски на наших боках и спинах, клинки, высекая искры, ритмично втягивались в задаваемый музыкой тон. Не забывая обмениваться ударами, мы вытанцовывали вокруг друг друга, и вот уже со стороны кажется, что не люди пляшут в ритмичном танце, а древние стихии столкнулись в вечной битве и не будет ей конца. Но тут, на второй минуте сражения, на поле брани врывается легконогая девушка в воздушной накидке и между враждующими сторонами падает белый платок. Клинки втыкаются в песок, сражение ни жизнь, а на смерть забыто, но противостояние никуда не делось и мы, продолжая кружить, синхронно хватаемся за перекладины. Бой продолжается: огонь порывист и стремителен, вода текуча. Огонь исполняет фигуры резко, будто пламя, пожирающее сухостой, вода плавно перетекает из связки в связку, из фигуры в фигуру. Сражение продолжается и здесь. И вот мы уцепились за стойки, изобразив «флажки». Стихии касаются друг друга босыми ногами. Из колонок вновь раздаётся тревожный бой ударной установки, а мы, перехватываясь руками, кружа и не отрывая ног от напарника, скользим вверх и вниз по стойкам. Перехват, синхронный выход на перекладины. Наша группа поддержки размахивает флагами и транспарантами, парни-реконструкторы свистят и выбивают ритм не переставая. Народ в экстазе. Перед площадкой мечется младшая Делакур и что-то кричит нам, но я не слышу слов, полагаю, Дадли тоже отдался во власть музыки. Для нас сейчас главное не сбиться с ритма и синхронно выполнить завершающий каскад фигур. Ведь война в прошлом, мы теперь одно целое: огонь и вода породили пар, маховик, вал машины… Завершающий аккорд, исполнив сальто, приземляемся перед турниками. Финиш.

— Я сражён наповал! — орёт диктор. — Это… это было феерично, браво, брависсимо!

Я оглох от рёва, воющая публика была наша от мала до велика. Франсуа за пультом находится в священном трансе — это его звёздный час. Победили мы или нет, уже не важно. Важно, что выступление навсегда врезалось в память всем присутствующим, и он оказался прямо причастен к вечной славе первопроходцев на их тернистом пути. Любой, кто в следующий раз выступит под музыку, лишь повторит наш выход, у кормила которого стоял Франсуа. Осталось узнать оценку судей, но с этим придётся немного повременить, за нами ещё три выступления, хотя по лицам парней видно, что для себя после нас они уже ничего хорошего не ждут.

Меня сметает верещащий вихрь, Дадли вовремя принимает на руки Дафну, иначе его тоже бы опрокинули на песок, а я даже не пытаюсь оторвать от себя Гермиону, так и ухожу с площадки со счастливым, раскрасневшимся довеском на шее. Каким-то периферийным чувством замечаю неприкрытое огорчение в глазах и эмоциях у младшенькой Делакур. Блондинка чуть ли не в яви мечтала поменяться местами с моей невестой. Упаси Мерлин, только этого мне для полного счастья и не хватало… Бекки и парни споро убирают факелы и передают мечи реконструкторам.

Возбуждённые до предела, всей компанией нетерпеливо ожидаем завершения выступлений и окончательного вердикта судей. К нам подходят, хлопают по плечам, поздравляют. Люди сплошь и рядом незнакомые, но искренние. Черт возьми — приятно, хоть сил улыбаться и лениво махать руками в ответ изображая признательность не осталось никаких. Три минуты на перекладине, а по ощущениям тридцать три часа «солнышко» крутили, устали и перенервничали как бы не больше, чем при штурме испанских замков…Лапы ноют и хвост отваливается, благо адреналиновая накачка удерживает от позорного падения мордой в песок. Ждём. Блин, нет ничего хуже, чем ждать и догонять…