Сергей Ким - Харальд Поттер. Наследники Слизерина

Ночью даже поход в туалет или на кухню за стаканом воды становился нетривиальным приключением. И ведь это ещё была, по утверждению Харальда, самая безобидная из линий обороны его дома!..

Теперь становилось понятно спокойствие Поттера в любых, даже самых экстремальных ситуациях. Если честно, то Гермиона терялась в догадках, как вообще можно было расти ребёнку в таких условиях. Не дом, а сплошная полоса препятствий…

Впрочем, может быть, это и было опасно и неправильно, но зато так здорово!..

Правильная и дисциплинированная Грейнджер признаваться в этом не хотела, но всё-таки признавалась. Одна из тех вещей в Поттере, которая вызывала у неё смешанные чувства, было то, что Харальд очень не любил врать. Он мог что-то умолчать или утаить, но в серьёзных вещах, типа своего отношения к дисциплине и собственных знаний был всегда честен.

— Не спится, Гермиона?

Несколько задумавшаяся девочка едва не подпрыгнула на месте, когда, спустившись в холл, услышала чей-то подозрительно знакомый голос позади себя.

— Ты меня напугал! — возмутилась Грейнджер, сразу же принимая максимально укоряющую позу. Брови грозно сведены, руки скрещены на груди, взгляд суров и не обещает виновному ни капельки снисхождения.

— Ой, простите, простите! — в притворном ужасе запричитал мальчик, поправляя закреплённый на лбу фонарь. — Простите, что я настолько кровожадный и беспощадный, и вызываю такой ужас у юных леди своими беспримерными злодеяниями…

— Не паясничай, Харальд. Лучше скажи почему ты не спишь посреди ночи, да ещё… Господи, Харальд, что это?!

— А вот встречный вопрос, Гермиона — почему ты сама не спишь посреди ночи?

— Не увиливай от ответа, Поттер, — засопела Грейнджер. — Какого дьявола ты чертишь под лестницей пентаграмму?!

Юный волшебник с напускным удивлением посмотрел сначала на здоровенный кусок белого мела у себя в руке, потом на недочерченную пятилучевую звезду в круге, а сам в это время попытался тихонько отодвинуть в тень клетку с парой лабораторных мышей.

— Какого дьявола, говоришь? — облизнулся Харальд, сверкнув глазами. — Так нынче же полнолуууние…

— Не смешно. Сатана?.. Скорее я поверю, что ты попытаешься вызвать дух Альфреда Нобеля и узнать у него секрет динамита.

— Не, динамит — это слишком опасно. Я предпочитаю АСДТ — аммиачную селитру смешанную с дизельным топливом. Террористы и городские герильяс во всём мире одобряют…

— Может хватит уже? — разозлилась Грейнджер.

— Гермиона, — вздохнул Поттер, вновь на краткий миг сбрасывая свою извечную маску шута. — Скажи, ты видишь сны?

— Да причём тут!..

— Да или нет?

— Ррр! Конечно, да! Что дальше?

— А то, что мне часто снятся очень и очень любопытные вещи… Которые я пытаюсь сходу сделать, чтобы после не забыть.

— Правда? — удивлённо произнесла девочка.

— Конечно.

— Нет, это просто не может быть правдой… Просто не может быть правдой то, что ты попытался оправдаться столь идиотским способом, Поттер!

— Вот так всегда, — вновь вздохнул Харальд. — Ты со всей душой и искренностью, а к тебе… Эх-эх-эх…

— Я когда-нибудь тебя убью… — не слишком уверенно пообещала Гермиона, потому как огорчение Поттера было слишком уж искренним.

— Все мы смертны, — с неожиданной тоской произнёс мальчик. — Вся проблема в том, что мы бываем внезапно смертны.

Харальд молча отвернулся и вновь принялся за прерванное было занятие. Мел в его руке продолжил чертить линии на лакированном деревянном полу. Невдалеке в клетке горестно запищали мыши, явно чувствуя, что юный изверг сегодня не успокоится, пока не прольёт их кровь.

Гермиона в некотором смущении потопталась за спиной Поттера. Она уже забыла, зачем встала с постели в этот час, но ещё не поняла, почему до сих пор не ушла прочь от этого ненормального пацана и его живодёрских опытов, как правило, дурно пахнущих в прямом и переносном смысле.

— Харальд…

— Что? — равнодушно поинтересовался мальчик.

— Э… А… — а вот это самое "что" Грейнджер придумать не успела. Ей просто не хотелось оставаться в тишине, нарушаемой лишь скрипом мела, мышиным писком да шумом дождя на улице. — А зачем тебе мыши?

— Сегодня мне наконец-то приснилось, как можно заложить достаточный заряд магической силы в артефакт на длительное время, — спокойно пояснил Харальд. — Алмазов, рубинов или даже карборунда мне для таких экспериментов жалко (да и нет их), а значит традиционные пути запасания энергии мне недоступны. Так что я решил попробовать запечатать в предмете энергию живого существа — если всё получится, то мне удастся перенести самоподдерживающийся сгусток, которому не потребуются мощные оковы типа сверхпрочной кристаллической решётки…

— Знаешь, это очень похоже на тёмную магию, — заметила Гермиона. Очень спокойно заметила — как будто бы это было само собой разумевшееся. Даже слишком спокойно — этого от себя она совсем не ожидала.

— Ну да, — не стал отрицать Поттер. — Но, знаешь ли, даже простеньким светлым заклинанием разогревания пищи можно вскипятить человеку глазные яблоки…

— Тёмная магия потому и тёмная, что предназначена лишь для мучений и убийств, — возразила девочка. — Ей не вскипятить чайник и не постричь волосы.

— Верно. И поэтому её так боятся. Поэтому её и запрещают. Потому что даже в руках одного психопата настоящая боевая тёмная магия может натворить очень-очень страшных делов… Но! Можешь не беспокоиться, Гермиона — я делаю это вовсе не из-за природных наклонностей маньяка и убийцы… Хотя, может и из-за этого тоже, хе-хе…

— Издеваешься, — хмыкнула Грейнджер. — Только не забывай, что настоящие маньяки тоже начинали с малого — мучили животных, например…

— Не, это не ко мне — я кошек люблю, против собак ничего не имею, да и мышей тоже нахожу прикольными зверьками… Но во-первых, на самом деле эти прикольные зверьки — гадкие и опасные вредители, которые разносят заразу…

— А во-вторых?

— А во-вторых… — Харальд на секунду задумался. — Знаешь, Гермиона… Ничто на свете не достается даром. Если ты хочешь получить что-нибудь, то должен отдать взамен нечто равноценное. В алхимии это называется принципом равнозначного обмена. Поэтому эти мыши отдают жизни ради науки и прогресса. Всякие вакцины от смертельных болезней тоже, знаешь ли, сначала на их сородичах пробуют, чтобы потом людей спасти…

— И тебе их ни капельки не жалко? — не выдержала девочка и задала давно вертевшийся у неё на языке вопрос.

— Жалко, конечно, — пожал плечами Поттер. — Мне вообще всех жалко, и я мечтаю, чтобы изобрели лекарство от рака и настал мир во всём мире… Вот только если хочешь мира — нужно готовиться к войне, а если хочешь мира во всём мире — нужно готовиться к мировой войне. Вот я и готовлюсь. Потихоньку. Начиная с малого. Раньше я вообще думал, что все дети растут так — взрывают самодельные бомбы, стреляют из пистолетов и винтовок, изучают наставления по партизанской войне в условиях города, учатся драться и убивать… Но потом я пришёл в Хогвартс. Где все детишки играли в плюй-камни и квиддич, мда… Ничего так контраст, правда?