Somber - Горизонты

В то время как Тостер возглавлял атаку, украшающие его броню тостеры начали светиться всё ярче и ярче. Когда он перешел на галоп, они начали выстреливать струи пламени во всех направлениях, в сторону от него, превращая его в огненный шар на громыхающих копытах. Зебры, перетаскивающие мёртвых Отродий, побросали трупы и попытались сбежать, но одна пара оказалась слишком медлительна, чтобы уклониться, и была растоптана пылающими копытами Тостера. Отродья развернулись к пылающему образу и нацелили всё своё оружие на несущегося жеребца.

— Горите, ублюдки! Горите! — проорал он, а затем маниакально рассмеялся, врезавшись в строй Отродий. Покрытый шрамами жеребец обхватил передними ногами одного из противников, в которых врезался, и киборг издал самый похожий на вопль звук, который я когда-либо слышала от них. Тостер метнул полыхающий труп, боезапас которого уже начал детонировать, поливая всё пылающей шрапнелью, в другой отряд, а затем вновь засмеялся, оглядываясь в поисках следующей жертвы. Толпа ещё не успела открыть огонь.

Некоторые Отродья попятились, периодически постреливая в стремительно атакующих пони, но другие бросились внутрь с уже знакомой мне сноровкой зебр-коммандос.

— А вот хъенушки вам, дамощка! — проревел Хаммерсмит, хватая копытами одну побитую киберзебру и бросая её на землю перед собой. — Эй, вперети! — крикнул он, и махнул своим громадным молотом, талисман в бойке разрядился при ударе, посылая голову Отродья в полёт, вниз по склону холма. — Это наущит вас как заявляться к нам дхомой, гхъясные шлюхи!

Отродья принялись поливать двух жеребцов потоками свинца, но там уже были Большой Папочка и Брут. Старый земнопони использовал против них свою собственную псевдозебринскую манеру ведения боя — он нападал подобно ракете, нанося быстрые удары копытами, от которых дробились любые кости, в которые они попадали, и, в тоже время, уклонялся от пуль Отродий, подобно саженцу на сильном ветру. Ну а Брут просто игнорировал получаемые раны. А не знала его или его манеру ведения боя, за исключением того факта, что он был огромным, но хоть пули и вгрызались в его шкуру, он всего лишь ворчал и сокрушал копытами ближайшего противника. Осуществляя спокойное, терпеливое истребление, он перемещался к следующему Отродью в пределах досягаемости, вставал на дыбы, и обрушивал на него копыта, превращая того в кровавое месиво. И снова, и снова, и снова, с незначительными вариациями. Мне пришел на ум бьющийся Биг Макинтош, противостоящий надвигающейся на него пучине, словно бы не способный сдаться и отойти.

Из-за их спин донёсся треск винтовки Шторм Фронта. Возможно, снайперская стрельба являлась специализацией Анклава, при каждом выстреле охотничьей винтовки синевато-стального пегаса голова какого-нибудь Отродья дёргалась, и оно валилось на землю. Возможно и не навсегда, но время, необходимое исцеляющим талисманам для восстановления их тел, было тем периодом, который можно было использовать, чтобы убить их более необратимым способом. Энергомагическая винтовка Даззл испускала сразу по три луча за выстрел, ярко-красные линии поражали Отродий то тут, то там, превращая их в кучки пыли. А Кендлвик сжал зубами ручку своего огнемёта и крутанул её, из раструба донесся влажный, сосущий звук, потом «Вхуууушшшшш», а затем огненный поток излился на группу отродий. Горящая жидкость залила всё вокруг, превращая землю в огненный ад, а противников в пылающие силуэты.

И меньше чем за минуту Отродья у основания бункера были истреблены.

— Не останавливаемся! Внутрь! — проревел Большой Папочка.

— Хех! Именно это она и гово… — начал было разглагольствовать Тостер, когда из-под потолка тоннеля рухнула чёрная дверь и, громко ударившись о землю, почти снесла шрамированному жеребцу голову.

— От дерьмо, — пробормотал он и, поднявшись на дыбы, проревел: — Ни какая выблядская дверь не сможет остановить Тостерокалипсис! — и впечатал свои пылающие копыта в металл. От удара на поверхности двери остались дымящиеся линии, но сама она осталась неповреждённой.

— Я смогу её открыть, — прокричала Даззл, метнувшись к терминалу рядом с дверью. Она несколько раз стукнула по его боку, а затем принялась печатать при помощи рога. — Мне на это потребуется минута.

— Можешь не торопиться, шлюшка, — произнёс Тостер, поворачиваясь к прибывшему к Отродьям подкреплению. Дюжина, или около того, убитых у двери Отродий была ничем по сравнению с изливающейся со всех сторон ордой. Тостеры на его броне вспыхнули, когда он врезался в ближайшую группу атакующих, но на этот раз ему не доставало его прежней разрушительной скорости. Двое Отродий навалились на него с обеих сторон, не обращая внимания на то, их собственная плоть начала гореть и потрескивать, в то время как ещё трое поливали его потоками свинца. Пули всё же нашли бреши в его броне, и меж пылающих кухонных приборов из ада начала течь, и дымиться кровь.

Брут, столь же безжалостный как и раньше, врезался в своих собственных противников, но теперь киберзебры наваливались на него сверху, образуя всё увеличивающую кучу. Подобно опрокидывающейся горе, чёрный жеребец повалился назад, погребённый под холмом из Отродий над ним. А они, в свою очередь, добавили в свой арсенал кое-что новенькое — и вытащенные из ножен серебряные ножи, устремились вниз, а затем поднялись, омытые кровью.

— Пхошли! Пхочь! Пхаршивые! Ублюдхи! — ревел Хаммерсмит, и вращающийся молот поражал противников при каждом слове, в то время как он сам пихал и пинал пытавшихся окружить его Отродий. Орущий единорог с трудом удерживал их на расстоянии, отбивая в стороны копыта и ножи. Но он ничего не мог поделать с попадающими в него пулями, и даже его толстая металлическая броня начала проминаться под их напором.

Винтовка Шторм Фронт рявкала также резко как автоматическая, бронебойные пули рвали не только Отродий, но и их не способное к самовосстановлению вооружение. Спокойная улыбка блуждала по его губам, а подвеска в виде половинки сердца покачивалась, свисая с переднего копыта. И эта улыбка не исчезла, даже когда ответным огнём в него попали в первый раз, а затем и во второй.

Кендлвик вращал свой фонтанирующий пламенем огнемёт, посылая потоки огня поверх голов других Жнецов. Отродья атаковали жеребца, и Кендлвик заставил их растаять подобно тому, истаивают тени в полдень под безжалостными лучами солнца.

А затем была вспышка, и в углу его поля зрения появилось Отродье-единорог. Полыхнуло серебром, и копьё раскаленной боли пронзило драконью шкуру, что он носил, и вонзилось в его грудь. Единорог провернула нож и выдернула его, кровь полилась из бока Кендлвика и рванулась из его горла, когда, зажатый в магической хватке, сияющий, невозможно острый нож метнулся к его позвоночнику.