Somber - Кобыла-охранница

— Да вертела я вас на своём рогу, — ответила я. Не очень красноречиво и броско, но сейчас я была в весьма скверном настроении. — И дай угадаю, сейчас ты и меня пристрелишь?

Он явно этого хотел. Я заметила, как он опустил взгляд на кобылу, жадно отрывающую кусок за куском от Минт Фреша. Когда же он снова взглянул на меня, я поняла, что Лайтхувз, безусловно, думает об этом.

— Это действительно необходимо. Вы не та пони, которую стоит недооценивать. Это будет мудрым поступком — прикончить вас сейчас. — Он сделал глубокий вдох. — Но, к несчастью, вы много значите для моих операций. Если я сдам вас Деусу и Ростовщице, то смогу спокойно спать, — будничным тоном ответил он. Это было приятно слышать, кто-то хотел поймать меня не ради нелепой кучи крышечек. — Так что вас сейчас обыщут, а потом вы очень вежливо пройдёте в тюремный отсек. После я закончу здесь, и ход вещей вернётся в нормальное русло.

Я аккуратно сбросила с себя маскировку, и тут в комнату вошли ещё два пегаса. Один освободил связанного мной пегаса, а второй подобрал мой снаряжение.

— Уберите тело, — произнёс Лайтхувз освобождённой охраннице, кивком указав на рейдера и её закуску из зелёного единорога. — К счастью, Минт закончил свою работу прежде, чем отправился на ваши поиски.

— Но зачем?

— Этот вопрос когда-нибудь сведёт тебя с ума, если вы и дальше будете постоянно всем его задавать, — всё тем же будничным тоном ответил он, но я буквально почувствовала, как его лучевые пушки нацеливаются на мою голову. — Достаточно сказать, что консул Скай Страйкер забыл, что основная задача Анклава — защищать народ пегасов от всего, что может ему угрожать. И даже от наших же благих намерений. Я и правда не имею ничего против вас или мисс Глори, и я бы отпустил вас обеих, если бы вы, Блекджек, не были бы настолько полезны для нас. Но даже после «смерти» Монин Глори, консул не осознал, насколько глупы его методы.

— А что по твоему должно помочь консулу это осознать? — спросила я, когда мы подошли к клетке и он, заведя меня внутрь, захлопнул дверь.

Я могла сказать, что часть его хотела заставить меня корчиться в боли, и не потому что я убила его подчинённых, а просто потому, что он был скотиной. Он просто ответил:

— Дезертирство дочери. — И посмотрев на конвой, добавил. — Никакого оружия. Никаких дубинок. Возьмите Бак, Гидру, и, если нужно, Стампейджа, и сделайте из неё пюре голыми копытами. Вас двое против девки. Если она попытается что-то сделать — убейте её. — Он помолчал, глядя на меня больной улыбкой. — Она обязательно попытается.

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты, оставив меня с безоружным и очень напуганным конвоем. Я ходила взад-вперёд, освещая янтарным взглядом то один, то другой угол.

— Что ж. Он — яркий пример того, чем является Анклав. Чем вы все являетесь. — сказала я, глядя им прямо в глаза.

— Эта дура знала, что её ждёт, когда спускалась сюда. Нашла неприятностей на свой круп, — сказал первый с насмешкой.

— Заткнись. Не разговаривай с заключённой, — сказал второй пегас с коротко остриженным хвостом.

— Ох, да расслабься ты. У неё же ничего нет. Она будет сидеть здесь и никуда отсюда не денется, — вяло фыркнул первый.

Послышался треск из динамиков.

— Меня зовут Монин Глори. Я делаю это заявление, чтобы уведомить пони Тандерхеда, что я больше не могу терпеть ваш жесткий и жестокий отказ от поверхности. Мы живем в нашем чистом и безопасном мире, в то время как ниже нас страдания и смерть.

Я уставилась на громкоговоритель, висевший на стене. Это был её голос, но…

— Как?

Но тут я догадалась.

— Минт Фреш. Стоит отдать должное этому рогатому козлу, заклинания манипуляции он знает как собственные копыта. Может заставить любого говорить то, что он хочет, — усмехнулся первый охранник. — Записал всё на галокассету и вуаля! Мгновенное признание.

Из динамиков вновь зазвучал голос Глори, безэмоциональный и монотонный, как будто все её обычные интонации взяли и смешали в одну кучу:

— Много лет назад моя мать покинула Анклав, потому что осознала, что не может больше сидеть и бездействовать, пока другие пони страдают. Она поверила в Рейнбоу Дэш. И я верю в Рейнбоу Дэш. Меня тошнит от трусости, которую я вижу в ваших глазах, это просто отвратительно. Конечно, некоторые из вас присоединились к Добровольческому Корпусу, но этого недостаточно. И я не собираюсь больше терпеть это ребячество. Лучше я буду служить Рейнбоу Дэш на поле боя, чем работать в такой враждебной ко всему лаборатории. Тандерхед как болезнь, а поверхность — лекарство.

— Минт провозился с ней несколько часов. Наверняка он заставил её верещать как работницу квартала радужных фонарей, — прогоготал первый солдат.

— Заткнись, мать твою. Не зли её, — ответил другой, в страхе посмотрев на меня. — Ты не видел, что эта стерва сделала с адъютантом.

Я закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на тираду о Тандерхеде. В этих словах не было ничего такого, что Глори не могла бы сказать, за исключением полного отсутствия в них верности Анклаву и гордости за Тандерхед. Воображение прямо-таки рисовало Рейнбоу Дэш, отчитывающую свой народ за то, что они слишком трусливы, чтобы лететь вниз на помощь.

— И что же она собирается сделать с нами? А? — измывался он.

Я посмотрела сперва на одного, затем на другого.

— Блиц вопрос: у кого из вас ключи?

Второй охранник посмотрел на первого, в то время как тот с ужасом уставился на меня. Я посмотрела прямо ему в глаза и скользнула в З.П.С… Три телекинетических пули полетели в лицо пегаса. Луна свидетель, его голова взорвалась прямо передо мной. Отстранив эту картину на второй план, я уставила свой взор в глаза второго охранника. Я не говорила, не угрожала, даже не моргала, но пегас дрожал с головы до кончика хвоста.

— Достань ключи и открой решётку, — медленно сказала я, а затем добавила: — Я не хочу тебя убивать.

«Но я не отвечаю за себя, если ты попытаешься сделать что-то лишнее.»

Он весь дрожал, пытаясь вытащить ключи из кармана своего друга, но чуть погодя ему даже удалось обуздать свою тряску, чтобы открыть дверь. Я почуяла, что он хорошенько обмочился. Неплохо. Я вышла, всё ещё глядя на него, затем мотнула головой в сторону клетки. Он зашёл в камеру и заперся.

— И не вылезай отсюда, — всё что я сказала, обыскивая его. Я нашла несколько таблеток Бака, большой шприц с рисунком четырехглавого дракона (вероятно Гидра) и набор доз, как я поняла Стампейджа.

И вдруг я услышала крик Глори. Даже стальная дверь с табличкой «Помещение для допросов» не смогла заглушить её вопль. Я била по ней своими копытами, попутно ковыряясь в замке магией. Без толку. Я взглянула на следующую дверь с надписью «Наблюдательный пост», и вышибла её. В комнате было пусто, за исключением металлического стола. И затем мой мир окрасился красным, в пучине ярости и гнева.