Serpensortia - Фанфик Everything I am

Дин читает Арифмантику, сосредоточенно шевеля губами, а Невилл старательно окапывает в просторном цветочном горшке Огненную гортензию, которую ему подарила мадам Стебль за блестящую работу на зачете. Гортензия иногда дымится, но не воспламеняется. Эти цветы любят уход и внимание, отличаясь почти такой же чувствительностью, как домашние животные — морские свинки, например. Это мне с упоением рассказывал Невилл два часа назад, когда принес подарок в комнату.

Рон ушел куда-то — если бы они с Гермионой не рассорились, я бы подумал, что они где-нибудь бродят вместе, но Гермиона точно сидит в библиотеке.

Я повторяю конспекты по Чарам, стремясь выполнить рекомендацию Снейпа и перестать бояться экзамена. И еще иногда провожу пальцами по шее около левой ключицы.

Пришлось в самом деле обратиться к Гермионе — у меня просто не оказалось ничего подходящего. Увидев меня теплым, почти жарким утром в бумажной водолазке с высоким воротом, она не удержалась и хрюкнула, безуспешно пытаясь скрыть смех:

— От Рона маскируешься?

— Не без этого, — улыбнулся я в ответ, заливаясь краской.

— Вылечить? — спросила она, выразительно глядя на мою шею.

— Нет, — я замялся, — я хотел тебя спросить…

— Я догадалась, что ты не просто так пришел в субботу в библиотеку, — Гермиона встала и закрыла внушающий уважение размерами том. Я машинально глянул на обложку. «Руны», гласило лаконичное название. — Пойдем, — нетерпеливо сказала Гермиона у меня за спиной.

— Мм… а ты что, знаешь, о чем я собираюсь спрашивать? — растерянно сказал я.

— Знаю, — Гермиона выглядела бледной и усталой, словно провела бессонную ночь. Мне снова захотелось по-свойски разобраться с Роном, удержало только данное накануне слово. Наверное, однажды мы все же будем объясняться. И тогда ему точно придется извиниться перед ней, даже если они к этому времени помирятся.

Мы вышли из библиотеки и пошли по направлению к Гриффиндорской башне. Уже на последнем лестничном пролете я удержал Гермиону за руку:

— Так куда мы все-таки идем?

— В гостиную, Гарри, — отозвалась она, слегка запыхавшись.

— Зачем?

— Посидишь внизу, я вынесу тебе на выбор два шейных платка. Твое счастье, что я предпочитаю ковбойский стиль, когда не ношу школьную форму, — она поглядела на мое донельзя смущенное лицо и рассмеялась. И в этот момент мимо нас пронесся рыжий смерч. Когда я оглянулся и взглянул на лестницу за собой, я убедился, что спина принадлежит Рону. Наверное, увидеть нас вместе, да еще и смеющимися, показалось ему возмутительным.

Мы переглянулись и синхронно пожали плечами, потом поднялись в гостиную. Я прислонился к перилам лестницы, ведущей в девичьи спальни, и прождал совсем недолго, когда она сбежала вниз, держа в руке два платка: один в гриффиндорской гамме, второй серо-зеленый. Я посмотрел на сочетание цветов и протянул руку за первым, но Гермиона отвела ладонь:

— Возьми лучше зеленый. Он тебе будет больше к лицу.

— Ты думаешь? — я с сомнением покосился на платок, — а хаффлпафского сочетания не нашлось, да?

Гермиона недоуменно посмотрела на платки и фыркнула:

— Это же не слизеринские цвета. У них серебро и более холодная зелень. И вообще, не привередничай!

— Вполне слизеринские, — уперся я, — что скажут, если увидят на мне такое?

— Ты слишком много думаешь о том, кто что скажет. Тебе не все равно? — нетерпеливо сказала Гермиона, — я лучше тебя разбираюсь в цветах, я взяла красно-желтый только для сравнения. Бери зеленый, пока я добрая!

— Вот, а теперь угрозы в ход пошли, — я рассмеялся и взял тот платок, на котором она настаивала. Гермиона потребовала от меня поднести его к лицу, я с неохотой выполнил — и она даже прихлопнула в ладоши:

— Гарри, дарю! Очень здорово, честно! И какие глазищи зеленые…

— Так, все, понял, хватит, — торопливо прервал я ее. До сих пор помню, как она о моей красоте рассуждала, я не знал, куда спрятаться.

— Отлично, только галстук не надевай, а то некрасиво будет, — она вприпрыжку унеслась наверх, потом степенно спустилась уже с пустыми руками. — Гарри, если я тебе больше не нужна, ты знаешь, где меня найти.

— Ты всегда нужна, — я подумал-подумал и протянул ей руку, — спасибо. — В следующую секунду я сообразил, что она сейчас обидится, это ведь не женская форма выражения благодарности… Ну не обниматься же мне с ней на глазах у младшекурсников, которые хоть за дальними столами и не слышат нас, зато наверняка прекрасно видят. Гермиона приняла рукопожатие. Ее небольшая ладонь оказалась на удивление крепкой.

— Я в библиотеке, — повторила она и ушла.

Я поднялся в спальню и с облегчением стянул водолазку, заменив ее рубашкой и платком. Он оказался шелковым, приятно холодил кожу — и скрыл еще один засос, который мне вчера достался от Снейпа. На сей раз я помнил о нем, но даже мысли не закралось свести с шеи чуть припухшую метку. Именно метку, другого слова не подобрать. Мне не было стыдно, я закрыл ее, чтобы избежать завистливых или любопытных взглядов, чтобы никто не обсуждал мою постель и возможные варианты.

Я завязал платок слабым узлом и подошел к зеркалу, чтобы поглядеть на сочетание с рубашкой в тонкую полоску. Что там было насчет моих глаз? Ну, зеленые. Они у меня всю жизнь зеленые. Я вгляделся в себя. Наверное, Гермиону удивил не цвет, а выражение. Оно не совсем такое, как обычно, но я не знаю, что изменилось. То ли усталое, то ли спокойное.

Я отошел от зеркала и устроился на кровати с конспектами по Чарам.

Суббота вообще самый тихий день недели. Впереди еще воскресенье, можно переделать уроки, чтобы освободить время на завтра, соседи гуляют или читают, уткнувшись в книжки, иной раз в комнате пусто целыми часами. Если бы не знание о том, что где-то за стенами замка идет война — жизнь казалась бы сказкой. Да и это знание поделено лишь на нескольких человек, не считая преподавателей. Кто-то что-то подслушал, у кого-то, как у Гермионы, тревожатся родители, а кто-то родился на белый свет Гарри Поттером и никуда не может деться от своего предназначения. Хотя в последнее время мне стало легче мириться с отсутствием выбора. Может быть, потому, что появилась цель, ради которой стоит хотеть остаться в живых.

Когда закончится сессия, мне позволят отправиться на Гриммаулд Плейс? Я не собираюсь на Тисовую улицу. Я и раньше туда не собирался, а теперь тем более. Ведь там не будет возможности прокрасться по коридору в мантии-невидимке, постучать — и, войдя, прижаться к неуступчивому человеку, глядящему на меня с неизменной насмешкой. Меняется только ее пропорциональное соотношение.