Serpensortia - Фанфик Everything I am

О Господи…

Остановись, Поттер.

Поздно — я ощущаю, как тело окатывает огненная волна возбуждения. Мне не справиться с этим — усилием воли точно не справиться. Я зло мычу и запускаю руку в пижамные штаны, стискивая дрожащими пальцами возбужденный член. Раз, два, вверх, вниз, о Боже!.. Заглушающее заклинание на полог, скорее!

Я отрывисто бормочу его, а потом роняю палочку на пол, отдаваясь безумному порыву. Я уже делал это однажды, думая о Снейпе. Я обещал себе больше этого не делать… Все бесполезно — рука отказывается убраться с члена, а мозги просто отключаются, не забыв услужливо подсунуть уже иную картинку: Снейп отвечает на поцелуй, отрывается от моих губ и приникает к шее — кусая, засасывая кожу…

Вверх-вниз… Еще, еще, еще!..

Он скользит руками по моему телу, расстегивает джинсы, и это уже не моя рука, это его прохладная ладонь ласкает меня, стискивает, ускоряет движения…

Вот так — еще — уже почти… еще, ну же!.. лихорадочная дрожь, неконтролируемый стон вырывается из горла, стон, в котором имя…

Быстрее! Сильнее… о даа!.. Даа…

Северус!..

Я обмякаю на кровати, сперма заливает пальцы, член все еще вздрагивает, а я со всхлипами пытаюсь выровнять дыхание.

Я обещал себе этого не делать… Я не мог знать, что это будет самый яркий оргазм за всю мою жизнь… С его именем на губах.

Я знаю, за что злился на него. Я его хочу. Помоги мне Мерлин, я хочу Снейпа!

И теперь, гей он или не гей, уже никогда не смогу поднять на него глаза. Не смогу, потому что он прочтет в них, что я хочу его.

И оттолкнет так же, как сегодня.

Я поворачиваюсь набок, не в силах даже произнести очищающее заклинание. Липкая ладонь пахнет мускусом, я почти машинально подношу ее к лицу, вдыхая собственный запах. А потом высовываю кончик языка и осторожно пробую собственную сперму. Горьковатая полупрозрачная жидкость, все еще чуть теплая.

А какова на вкус сперма Снейпа?

Остается только застонать от собственного кретинизма и наложить какое-нибудь заклятие на голову, чтобы перестать, наконец, думать о нем. Я получил разрядку, не пора ли заснуть? Но тело напрочь отказывается слушаться. Мысли скользят дальше и вновь облекаются в картинки.

Снейп сидит в кресле, я — на краю стола рядом с ним. Я осторожно касаюсь его волос, наматываю на указательный палец слегка завивающуюся на конце прядь. Черную, смоляно-блестящую, жирную. Как будто он не мыл голову три месяца или смазывает волосы маслом. Снейп открывает глаза и впивается в меня взглядом… а потом ответным жестом зарывается длинными пальцами в мои отросшие волосы. Эти пальцы холодят мой затылок, скользят по темени — так же, как сегодня утром в больничном крыле, а потом надавливают на голову и пригибают к себе — ближе, еще ближе…

Член вздрагивает и решительно поднимается снова. За что мне это… Может, хватит?..

… ближе, ближе — и тонкие губы размыкаются — как сегодня в его кабинете, когда я утратил дар речи, глядя на него… Он наклоняет меня — и прижимает свой рот к моему.

Я со стоном отправляю руку на прежнее место. Тело сегодня руководствуется собственными инстинктами, и плевать ему, что я думаю по этому поводу.

Ладонь сжимается вокруг влажного горячего члена, и в это время в спальню кто-то заходит. Невилл, если судить по голосу, и Дин Томас.

Я прерывисто дышу и умоляю себя остановиться. Но сделать это при нарастающем возбуждении почти невозможно — я зарываюсь лицом в подушку и могу лишь надеяться, что они не захотят проверить, сплю ли я.

— А Гарри что, уже лег? — голос Невилла.

Не проверяй, Невилл, умоляю тебя… Не время, не надо… мои пальцы стискивают член в отчаянной попытке вернуть реальность, но это действие вызывает только судорожную волну дрожи, до стука зубов. Ели они откинут полог, заклятие беззвучия спадет, и тогда… Я пытаюсь задавить стон, но он все равно вырывается — низкий, гортанный, и вдруг мелькает воспоминание о том, что я так стонал сегодня от боли — а потом привалился спиной к нему — такому теплому…

Быстрее, черт возьми, плевать, плевать на все!.. такому надежному…

О Боже… Даже если сбежится вся спальня…

Снейп, протягивающий мне руку, помогающий встать с пола… Я встаю, он так близко — коснись меня… потрогай меня…

Еще, еще… Сильнее… О-о… да-а… Пусть так…

Се-еверус…

— Вроде бы спит. Да ладно, не проверяй, мало ли.

Чей это голос? Я не могу разобрать сквозь свое сбитое дыхание. Великодушные люди… Правильно, не надо проверять…как я схожу с ума…

В воздухе повисает запах удовлетворенного возбуждения — пряный, острый. Совсем не такой, как когда мы делали это с Симусом. Будто концентрацию усилили в несколько раз. Хорошо, что здесь тяжелые занавеси. Я проваливаюсь в сон, не имея ни сил, ни желания вынуть из штанов мокрую руку, убрать ее от паха, хотя прикосновение почти неприятно натертой коже.

Я засыпаю, и моя последняя мысль перед сном — что я хотел бы знать, как пахнет желание, разделенное пополам. Разделенное по-настоящему.

Я просыпаюсь до звонка будильника и несколько секунд лежу в утреннем полумраке, не открывая глаз и пытаясь осознать свое положение в пространстве. Кажется, я всю ночь проспал в одной позе, на боку — мышцы затекли. Я не открываю глаз и поворачиваюсь на спину, с наслаждением потягиваясь. В теле царит удивительная легкость — такая, что кажется, без всякого заклятия левитации можно подняться в воздух. Она совершенно не сочетается с ощущением безнадежности, которое наползает постепенно, но неотвратимо, как туча на солнце. Что же такое вчера случилось, что я так странно себя чувствую?

Я медленно открываю глаза, сажусь в постели, спускаю на пол босые ноги, нашаривая шлепанцы. Хочется запеть от радости и хорошенько выругаться. Забавно.

Пижамные штаны стягиваются кое-как, потому что я не очень уверенно стою на ногах, и когда я машинально засовываю их под подушку, мне вдруг кажется, что… Я медленно подношу их к носу — и обоняния касается запах.

Я с размаху сажусь обратно на кровать, комкая в кулаках ткань. Блестяще. Вот все сразу и объяснилось. Безысходность, говоришь, Гарри? Да лучше сразу повеситься. Замечательно. Я вчера кончил, думая о Снейпе, выкрикивая его имя, кончил дважды, и если сейчас же не переключу мысли на что-нибудь другое, придется делать это в третий раз.

Я так долго и так успешно уходил от подобных размышлений, что сейчас обидно чувствовать фатальную неудачу. Он некрасивый, он жесткий, он невыносимо придирчивый… Он спас мне вчера жизнь, уложил спать и я его хочу.

И как прикажете с этим теперь жить?

Я одеваюсь, не слыша звонка будильника, не отвечая на оклики соседей по комнате, доносящиеся из-за полога. Я уже готовлюсь отдернуть его, когда замечаю, что один из носков надел на левую сторону. Хорошо, что хоть не разноцветные, а то в Хогвартсе появился бы Добби дубль два.