GrayOwl - Замок Эйвери

- Да что с тобой, родной мой?! Идём, идём - я дам тебе коньяка или огневиски, а сам спою что-нибудь для тебя, слышишь? Только для тебя одного во всём мире.

Он ударяет кулаком по столу и произносит:

- Я - слабак. Видите ли, везде мне волк мерещится.

- Завтра вечером аппарируем к Эйвери, будем танцевать, пока не надоест, а после уединимся в одной из уютных опочивален, пойдёт?

- Ты - чудо, Сев! Я рад, что тебе там всё-таки понравилось, но ты знаешь, что завтра - мужчины без дам?

- Да я уже выучил расписание сэра Клоссиуса, и мужчины пугают меня много меньше их скучных жён и любовниц.

- Я не рассказывал тебе - на мужских вечерах не принято отказывать джентльмену, пригласившему тебя на танец. Отказ, не обоснованный ничем, кроме личной или физиогномической неприязни, считается оскорблением, и обиженный вправе потребовать сатисфакции.

- Теперь я понимаю, почему у Эйвери такой замечательный дуэльный помост. Но на каком же ещё основании, кроме перечисленных тобой, можно отказать мужчине, с которым, хорошо ещё, если знаком?

- На основаниях вражды семей, несовместимости по чистокровности и благородству рода, бывшей принадлежности к Пожирателям Смерти, но не личных, понимаешь? Иначе наше увеселительное мероприятие может закончиться, зная твою гордыню, дуэлью, а этого бы вовсе не хотелось.

- Честно говоря, я не очень все эти условности понимаю, но думаю, на месте разберёмся… Нам на пятый этаж.

- Послушай, Сев, я э… забыл свои бритвенные принадежности в твоём доме.

- Ничего, применишь Бреющее заклинание.

- Но я уже давно сравнил оба метода и нашёл маггловский метод более… скрупулёзным, что ли и требующим времени, зато и значительно результативным.

- Придётся потерпеть, Блейз, по крайней мере, до завтрашнего дня - мы смогли бы навестить лондонский дом и забрать то, что ты хочешь.

- Сев, в мо-их… к-комнатах есть станок и пена, и я собираюсь отправится т-туда. Немедленно! - возвышает он голос.

- Значит, ты именно этот… визит обдумывал, когда я ждал тебя за столом, а потом у тебя случилась, хоть и короткая, но истерика? Неймётся встретиться с кошмарами на ночь глядя? А выводить тебя из шока, когда на тебя страшно взглянуть станет, мне? Нет, позволь мне договорить - ты вдруг хочешь стать героем? Нет? Тогда к чему весь этот спектакль? Из-за бритвы? Не верю. Ты с упорством мазохиста хочешь пробраться туда, не думая обо мне, о том, что завтра с утра - педсовет, нет, подавайте ему место чернокнижных ритулов и насилия! Ты всё забыл и хочешь восстановить воспоминания о «приятном»?! - незаметно и я повышаю голос. - Так ты по-прежнему мечтаешь попасть… туда?! Отвечай же, жалкий, нерешительный мазохист!.. Ой, я не хотел называть тебя жалким, вот мазохистом - хотел.

- Не извиняйся, Сев. Да, я - жалкий и нерешительный, оттого-то у меня и не было любви в жизни, а лишь издевательство да пренебрежение. И я - вовсе не святой, просто трус. Не будем больше об этом. Идём спать, может, хоть в спальне я не покажусь тебе трусом, - он идёт, склонив голову, не различая дороги, просто держа меня за руку.

Глава 23.

… Всего полмесяца прошло, а смотришь на свои комнаты, мебель в них, камины, как на чужие - ещё бы, столько всего пережить и приобрести любовь, настоящую последнюю любовь. Странно думать о том, что через не такое уж и большое количество времени здесь запахнет лекарственными зельями, в одной из комнат будет стоять та неприятная одним лишь только своим описанием кровать с отверстием для судна, а на ней будет увядать… Нет, хватит - эти мысли недостойны того, чтобы занимать мою голову сейчас.

Я обращаюсь к Блейзу, по-прежнему унылому:

- Сегодня устраиваем разгрузочный вечер и ночь. Для начала - ночью мы будем спать, никакого секса, ты, да и я тоже слишком устали для хорошей любви, а обходиться суррогатом мы не будем. А вечер у нас будет состоять только из приятного - огневиски, коньяки на выбор, моё пение и, если захочешь, декламация переводов с французского сонетов Петрарки.

- Но ведь Петрарка писал на ранне-итальянском наречии… Хотя, да, ты не знаешь его. Но я согласен и с французского, - оживляется он.

- Я заметил - ты не ел за столом, даже этот жалкий десерт. Я закажу чего-нибудь поесть в комнаты?

- Ты - как хочешь, а мне ничего не нужно. Я не голоден. Я бы лучше выпил огневиски, стаканчик.

- Снимай мантию, расстёгивай сюртук, садись в кресло, да что я тебе говорю - ты теперь такой же хозяин этих аппартаментов, как и я.

Раздевшись до рубашки и шоссов, Блейз выпивает стакан огневиски несколькими большими глотками, как тогда, в саду, и наливает ещё.

Я тоже скорее из солидарности наливаю и быстро выпиваю стакан «Жёлтого енота».

- Можно взглянуть на… с-спальню?

- Прямо сейчас? Но ладно, пойдём, покажу тебе все жилые помещения.

Мы осматриваем спальню с гардеробной, мой кабинет, пустую пока комнату, которую я предлагаю Блейзу в качестве кабинета, тот охотно соглашается, библиотеку, столовую, маленький кухонный закуток, где я обычно готовлю чай или кофе по утрам, пользуясь вместо кофемолки, которая, как и всё маггловское оборудование, требует электричества (до сих пор не могу осознать, что такое электрический ток!), медной мельничкой, большую ванную. Маленькую, примыкающую к спальне, я забыл показать Блейзу, и мы возвращаемся обратно в гостиную.

- Сев, т-тебе не было… страшно или, скажем, неуютно в спальне?

- Нет, Блейз, я уже забыл… каково это, - беззастенчиво лгу я, - нет, конечно, в памяти всё живо, и я ещё отомщу этому жалкому сквибу, нет! Не отговаривай меня - безуспешно, я уже всё решил.

- И что ты с ним, беднягой, лишённым магии, сделаешь? Да он же теперь безопасен, как овца, ведь ты убил в нём и волка.

- Я лишу его последнего, чем он располагает - его никчёмной жизни. И ценой своей магии, и тем более никому не нужной жизни он не сможет искупить своё злодеяние по отношению к тебе, так что, не проси за него. Да моя фамильная честь не позволяет этому животному, недостойному ноги тебе омыть, ходить по одной земле и дышать тем же воздухом, что и я!

- А если он тоже встретил свою любовь, и кто-то нуждается в нём?

- Тогда… пощажу ради твоего заступничества, но обязательно разведусь.

… Знаешь, а ведь мы по-настоящему любили друг друга, и он мне даже иногда вспоминается, таким, каким он был до… бешенства - весёлым, любящим, заботливым, а ещё развратным, и мне всё это до сердечного трепета нравилось в нём… Но, я говорю не о том, наверное, пьян, а ты?

- Я тоже немного пьян, но слушаю тебя с превеликим интересом. И что, Люпин был развратнее меня?

- Что же ты за наивный, неиспорченный ребёнок, как можешь ты себя, - я заливаюсь хохотом, - себя считать развратным!

Я всё ещё хохочу, когда Блейз подходит ко мне, медленно опускается на колени и, надавив одной рукой на затылок, а вторую запуская мне в шоссы, стремительно и страстно целует, я тотчас переключаюсь на поцелуй и действия свободной руки Блейза, но в мозгу срабатывает привычная команда отходить с поля боя, и я резко встаю, там самым прерывая действия Блейза, непременно приведшие бы к значительно большему, чем мой оргазм.