BlondinkO - Мой Мастер

Но гоблинам этого знать было совершенно не обязательно. Мелкие плюгавые гады подпитывали свою собственную магию за счет таких вот хранилищ, полных артефактов и оружия. Малфой и Поттеры были не единственной семьёй, которые хранили свои ценности у гоблинов. Но Малфой, а теперь уже и Поттеры, были единственными, кто владел источниками древней, чистой магии. Той магии, что много веков назад существовала в подлунном мире. Мощной. Первозданной. Магии перворожденных рас. Для гоблинов упустить такие источники было равносильно тому, что отказаться от чистой, широкой, бурлящей реки, которая несет жизнь и довольствоваться мелкими, грязными ручейками.

- Старшего интересует что-то конкретно по эльфам. Или дать всё, что есть? - Гоблин чуть ли не плевался.

Гарри задумался. С этих станется прислать ему бесчисленное количество коробок со всеми книгами и свитками, в которых есть хотя бы одно слово о эльфах.

- Мне нужно всё, что касается родовых связей. Наставничества. Наследства… Партнёрства. Брака.

- Будет сделано.

13. Я боюсь…

Гарри придирчиво разглядывал себя в зеркало. Оскалился, внимательно оглядел клыки, аккуратно дотронулся кончиками пальцев. Посмотрел в свои глаза, раздумывая над тем, что зрачок совсем узкий и его почти не видно в ярко-зеленой радужке. Замер на секунду, возвращаясь в человеческое обличье. Теперь он еще более придирчиво разглядывал свое отражение. Растрепанный, какой-то тонкий, нелепый…

Гарри поморщился. И так плохо и этак не хорошо. Эльфом он себе не нравился. Человеком вызывал отвращения. Одно сплошное недоразумение. Слишком худой и нескладный. А рядом с Люциусом и Драко он чувствовал себя еще хуже. Драко принял наследие и преобразился, в нём появилась внутренняя сила, уверенность, казалось, что он даже в плечах стал шире и ростом выше, почти догнав отца. Люциус был для Гарри идеалом. Высокий, из той породы, в которой скрывается физическая и магическая мощь за мнимой тонкостью.

Гарри отвернулся от зеркала. Лучше не смотреть и не думать. Вообще. Но мысли не хотели успокаиваться. Подкидывали образы Мастера в эльфийском обличие, его плавные, легкие, но стремительные движения, Драко, который, казалось, играюче, не напрягаясь, танцует с мечом… один Гарри ничего не может и ничего не стоит.

Гарри рухнул в постель, зарылся в подушки. В последнее время к и так безрадостным мыслям примешался страх. Гарри стал бояться наследия. Не в силах полностью понять, осознать все те изменения, что происходили в нём, он страшился их. Видя, чувствуя, что он меняется, отдаляется от друзей, перестаёт понимать их какие-то детские, нелепые, человеческие проблемы, Гарри замирал в страхе. Он больше не мог находить в себе сочувствие к переживаниям Рона или треволнениям Гермионы. Он перестал понимать их страхи и надежды. Грядущая война виделась ему совсем в ином свете. Не видел он большой трагедии в человеческой смерти и боли. Оставался равнодушным и холодным ко всем рассказам об очередном убитом или пропавшем без вести. Разве что начинал злиться и раздражаться, слыша в сто пятый раз одни и те же стенания. Его больше заботило промедление старших. Ему хотелось действовать и, казалось, стоит только в открытую выступить и победа не заставит себя ждать. Он давно уже не боялся Тёмного Лорда. И искренне не понимал, почему и Дамблдор, и Мастер медлят, оттягивают неизбежное. Особенную обиду вызывало нежелание Мастера ускорить Гаррино принятие наследия. Поттер специально залез в семейные хроники Малфоев и вычитал там бесчисленное количество способов ускорить затянувшиеся вхождение. Начиная от элементарного принятия крови другого эльфа и заканчивая закреплением партнёрской связи. Но у Гарри не хватало духа в открытую предложить себя Мастеру. Их отношения не переходили грань ласк и поцелуев. Мастер словно специально держал Гарри на определенном расстоянии от себя, не разрешая оставаться в своей постели, подавляя практически любую инициативу во время и так ставшей редкой близости. Да и близость ли это вообще?..

Гарри перевернулся, закусил зубами подушку, глухо зарычав. И это злило. Он хотел… он просто с ума сходил, стоило только подумать о том, каким Мастер мог быть в тихие ночные часы. Как прижимался, как целовал… казалось, у Гарри все внутренности сводило от дикого, неконтролируемого желания. Иногда он смотрел на юных магов в Хогвартсе и серьёзно размышлял над тем, чтобы послать все эти сложности далеко и надолго. Выбрать для себя человека и забыть о странных отношениях с Люциусом. Но стоило ему только позволить себе эту мысль, как Мастер, словно чувствуя что-то, очаровывал его, завлекая и маня к себе. А потом вновь наступало разочарование. Как будто играл с ним.

Не в силах больше оставаться на одном месте в тишине и покое собственной спальни, Гарри вылетел в коридор. Несколько минут бродил по сонному подземелью, поднялся выше, к самой границе охранных чар, постоял там немного, пытаясь услышать, что происходит там, на надземных этажах мэнора, и борясь с искушением выйти. Выйти и, наконец, распутать тем самым этот клубок. Виной всех своих несчастий он видел именно затянувшееся противостояние с Темным Лордом. Как стало бы ему проще, если бы эта бессмысленная, ненужная человеческая война закончилась. Чистокровные. Грязнокровки. Полукровки. Какое ему дело вообще до них? Почему он обязан им? Должен? Ребёнок из пророчества, которое слышали лишь двое. Старик, который просто не знал, чем занять себя, и маг-неудачник, по собственной зависти и глупости заваривший всю эту кашу. Люди… Что с них можно взять? Гарри пренебрежительно скривился. Эту историю с пророчеством он знал. Мастер сам рассказал ему. И самым неприятным для Гарри стало не то, что его учитель зельеварения косвенно виновен в смерти его родителей. И не то, что всё могло бы сложиться иначе. Нет. Самым гадким, оскорбительным для него стало осознание того, что на его судьбу, на всю его жизнь повлиял хрупкий, жалкий человек… и это открытие напугало его. Он испугался собственных эмоций. Ему бы возненавидеть, желать отомстить виновнику, но ничего, кроме брезгливости, не поднималось в душе. Ему бы горевать о потерянных отце и матери, чувствовать боль и скорбь, но ничего, кроме равнодушия и холодного безразличия. Не знал он их. Да и горевать о людях… до двенадцати лет он на полном серьёзе думал, что его отец был спившимся неудачником, а мать продажной женщиной, пускай, и не понимая полностью значения этих слов, но отменно чувствуя тетушкину интонацию. А потом… потом появился Мастер, и родители ему стали не нужны. Мастер дал ему защиту, дал ему заботу, чувства…

Гарри развернулся и медленно спустился вниз, возвращаясь в подземелье. Сегодняшняя ночь стала особенно беспокойной для него. Мысли не давали остановиться, лечь, уснуть. Перескакивали с темы на тему, с образа на образ. Гарри испытывал тоскливое томление в груди. Ему казалось, что он заперт и всё никак не может найти ключ. Он виделся сам себе зависшим где-то между небом и землёй. И не человек. И не эльф. Непонятно, кто… он почти потерял всё, что было у него от людей, перестал понимать их, но и эльфом не стал, всё еще во многом уступая и Драко, и уж тем более Мастеру. Мастер…