Вадим Оришин - Сокрытый в Тени Крыла

— Одержимость.

— Моего сына можно спасти? — неожиданно спросил Муи.

Павлин качнул головой:

— Нет. Он уже мертв. Нет его. Тело осталось, не более того. Это существо лишь сосуд.

— Понятно, — глава тюрьмы опустил голову.

Одержимые зверята Ятагарасу со все большим интересом тянулись к оставшимся людям, решать надо было быстрее.

— Учитель, я так понял, если мы сломаем артефакт…

Павлин издал звук, который можно было определить, как насмешку:

— Сломает он. Сам ты сломаешься… Хотя ты прав. Смерть сосуда ничего не даст, эта тварь уже подчинила себе многих. Ее это лишь слегка затормозит. А вот уничтожение артефакта…

Павлин и Кьюджин переглянулись.

— Есть что-то подходящее? — спросил Коноховец.

Птица отрицательно покачала головой:

— Нет… И есть, — перевела взгляд на Муи.

Тот даже испугаться успел…

— Вы на что…

— Твой предок непросто так сюда посажен был, уважаемый Муи, — ответил павлин, — ваша клановая техника.

— Тенро? — удивленно переспросил Муи.

Птиц кивнул:

— Она самая. Крайний метод, так сказать. Если других не останется.

— Почему крайний?

Кьюджин хмыкнул, ответив за учителя:

— Техника сжигает активную чакру. Просто сжигает. А теперь посмотри на этот артефакт и вдумайся, насколько там много чакры? И что будет, если она вся разом вспыхнет?

— Это… невозможно…

Павлин кивнул:

— Да… И нет. Ты, в твоем текущем состоянии, такого точно не осилишь. А вот если весь ваш клан попытается провернуть нечто подобное сообща… — птица задумалась, — да если их правильно направить… — покосилась на толпу подчиненных Ятагарасу, — да если этих куда-нибудь убрать.

Кьюджин ударил ладонью по лбу:

— Не верю, что я на это подписываюсь.

Павлин отмахнулся движением крыла:

— Тебе достанется самое простое, расслабься.

— П***тс! Почему опять я!? — тихо матерился Коноховец, — Почему я снова вляпался в какое-то биджево дерьмо!? Сегодня утром еще был обычным заключенным в обычной тюрьме! А теперь!?

Муи посмотрел на матерящегося Кьюджина, на безмятежного павлина, на своих людей, на артефакт.

— Мы всерьез собираемся атаковать и пытаться убить древнюю тварь, которую не смог убить сам Рикудо?

— Добро пожаловать в мой мир, — хмыкнул Коноховец.

Муи глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, и выдохнул.

— Ворон взлетел… Упало черное перо… Пророчит несчастье… Что мы должны делать?

Павлин поднял голову к ночному звездному небу.

— Прекрасное хокку. Подготовьте людей, вы знаете ритуал. Но теперь измениться финал. Избранный не станет сосудом. Избранный станет палачом.

Муи кивнул:

— Я все понял.

— Тогда иди к своим людям.

Он ушел, оставив ученика и учителя одних. Кьюджин печально вздохнул:

— Большие шансы?

— Не слишком. Пятьдесят на пятьдесят. Может получиться, может — нет.

Коноховец кивнул:

— Понятно. А выжить?

Павлин промолчал.

— Понятно, — повторил задумчивый ученик, — значит, уничтожаем сосуды?

— Не потянем… По отдельности. Я стану твоими крыльями. Я научу тебя летать, мой ученик. И мой друг. Тебе не привыкать ставить на кон все. И… Извини. Я не знал, что Ятагарасу вдруг обнаружиться здесь…

— И не мог знать. Ее пробудила моя сенчакра, — ответил Кьюджин, — так что все взаимосвязано. Это не я оказался здесь не вовремя. Это я создал обстоятельства, оказавшись здесь. Так что это все не случайность, а просто закономерное стечение обстоятельств. Это все не случайность, а одно сплошное стечение обстоятельств. Начавшееся с того момента, как я покинул Деревню Горячих Источников. Умолчал часть информации, не настоял на том, что деревню следует взять под наблюдение. Боялся, что Данзо узнает слишком много. Так что минерал бы в любом случае всплыл бы где-нибудь. И уже всплывал не раз. А я все равно не намекал на то, что месторождение нужно взять в разработку. И, если бы я был не я, то не убил бы Третьего вместе со старейшинами, а сидел бы сейчас главой Корня, и проблем не знал. И не будь я сеннином, не разбудил бы эту черноперую сучку. Закон жизни, из всех возможных ситуаций случиться самая худшая. Вот и получил свою самую худшую ситуацию. Каким-то биджевым вывертом наткнулся на древнего особо опасного сеннина в тюрьме для недоделков. Специально, ***дь, не придумаешь! Всю жизнь занимался тем, что служил Конохе и обустраивал собственный быт, и вот, на тебе, получи. Спаси-ка мир напоследок, и, если очень исхитришься, может, даже выживешь.

Оракул кивнул, молча соглашаясь с учеником.

— Но много на себя берешь. Ее остановят. Просто позже. И трупов будет много. Очень много.

— Может, смыться и подкрепление привести? — неожиданно предложил Като.

— Уйдет, сучка. Сама понимает, что ей прятаться надо. А спрятаться она может, да так, что никто не найдет, пока она сама не захочет.

— ***дь!

Помолчали.

— Страшно? — спросил Оракул.

— Да, — кивнул Като, — не подохнуть, это я уже пережил. Ино оставлять страшно. Ребенка. Кучку подростков, которую я вместо себя оставил. Они умненькие, но все равно страшно. Твое поручение еще. Сука! Никогда так сильно жить не хотелось, как сейчас.

Оракул кивнул.

— Столько лет прожил, думал, давно уже перестал смерти бояться. Нет, боюсь еще.

Кьюджин ухмыльнулся:

— Значит, еще не стар душой.

— Возможно. А сам?

Кьюджин задумался, но ответить не успел. Муи всем своим видом показывал, что готов.

— Ставки сделаны, ставок больше нет, — выдохнул Като, — Умел бы молиться, помолился бы. Поехали, учитель?

Павлин кивнул, и засветился ярче. Его примеру последовал и Кьюджин. И через несколько мгновений два источника света стали едины…

Это не было слиянием или чем-то близким к нему. Или было. Со стороны, наверное, казалось, что Птица и человек слились в нечто единое. На самом деле Оракул просто сел на спину ученику, и начал за двоих удерживать режим сеннина. Като, постояв пару секунд, привыкая к новому ощущению, поднял правую руку и посмотрел на нее. Его тело уже не источало свет, как в первые секунды. Светились только глаза, ладони и ступни, ну еще крылья Оракула. И сейчас он смотрел на собственную ладонь, ощущающуюся, как живую, и двигающуюся, как живую.

— Последнее напутствие, учитель?

— Бей сразу и как можно сильнее. Она опытна, но контролирует чужое тело и не сможет сразу реализовать всю свою силу, — ответил из-за спины птиц.

— Сразу и со всей силы, — задумчиво повторил Кьюджин, — сделаем.

Он направил руки и крылья в сторону Ятагарасу. На формирование ударной техники ушли мгновения. А затем яркий столб света прорезал небо, на несколько секунд обратив ночь в день. Но когда он исчез, то Като увидел массивные черные крылья, закрывшие артефакт. Крылья разошлись, и взору предстала крупная, десятка метров в длину, ворона.