Александр Машошин - Белые пятна Тёмных Времён

— Всё, — веско сказала она. — Всё, всё, хватит.

Гудение пылающего лезвия как нельзя лучше подкрепляло её слова. Штурмовики медленно обернулись.

— Брось винтовку, — приказала она тому, кого ощущала как более слабого. Тот послушно выпустил бластер. Женщина перевела взгляд на второго, хотя он вряд ли видел это – на фоне планетарного пожара она, должно быть, выглядела тёмным силуэтом и в видимом, и в инфракрасном спектре: — Особое приглашение?

Штурмовик качнул шлемом и вскинул оружие. Рефлексы сработали быстрее сознания: удар светового меча отсёк противнику правую руку выше локтя и подрубил торс почти до позвоночника. Штурмовик рухнул на мостовую.

— Зачем??? — закричал второй. Сорвав шлем, кинулся к напарнику: — Сержант!!

— Сам виноват, — сказала женщина. Мальчишка-штурмовик, чуть не плача в голос, снимал шлем с сержанта, и она увидела, что это тоже клон, и тоже старый, ещё феттовской серии. Кровь его заливала пермакрит.

— Не надо, парень… — прохрипел он. — Так будет лучше… Чтобы больше никогда… — сержант посмотрел на неё. — Спасибо… Мастер…

Это были его последние слова. Женщина сделала шаг назад. Взгляд её упал на бластер, рукоять которого ещё сжимала отрубленная рука. И вдруг Рати Ситра с болью в сердце поняла, что всю погоню её преследовал огонь лишь однойвинтовки. Оружие сержанта с самого начала стояло на предохранителе.

Время действия – 7ДБЯ, непосредственно перед второй частью "Предвестников зари". Наёмница Орра Синг не гнушается ничем. В том числе, торговлей живым товаром. Почему нет, если некто высокопоставленный готов его приобрести? Желания жертвы, естественно, никто не спрашивает. А напрасно. Лучше бы не связывались…

Сознание возвращалось рывками, провалами, будто некто не очень умелый поочерёдно щёлкал тумблерами, пытаясь наугад определить, как же, всё-таки, запускается сложнейшая машина под названием "мозг". Болело всё тело, что было уже неплохо, раз есть чему болеть, значит, руки-ноги на месте, остальное тоже. Хуже было то, что она не знала, где находится и как сюда попала. Мысли ворочались с трудом, что-то тупым сверлом постоянно долбило мозг, не давая сосредоточиться. Даже на то, чтобы элементарно понять, что это такое, ушло несколько минут. Наконец, девушка сообразила: ультразвук! Надо заткнуть уши, и станет легче. Но едва она попыталась шевельнуть руками, как запястья словно огнём обожгло. Боль помогла вынырнуть из глубин беспамятства, и она сквозь медленно тающую пелену перед глазами различила, что руки скованы мощными силовыми наручниками.

— М-м-м, — простонала она, пытаясь закрыть скованными руками хоть одно ухо, а второе посильнее прижать к постели, точнее – тому, на чём она лежала, нормальной постелью эти тряпки назвать язык не поворачивался.

— Изнеженная домашняя зверушка, — презрительно произнёс над ней резкий женский голос. Голову девушки бесцеремонно подняли, повернули, надевая фильтр сначала на одно, потом на другое ухо. Давление на мозг тут же исчезло, нормальные низкочастотные звуки стали ясными и чёткими. И в глазах прояснилось. Теперь она могла рассмотреть говорившую. Очень бледная, почти серая кожа, султан рыжих волос на макушке лысой головы, тёмные круги вокруг глаз… и странные руки с неприятно длинными, как паучьи лапки, пальцами. Вот это плохо. По-настоящему плохо. Об Орре Синг дома рассказывали много, не меньше, чем про Бобу Фетта, и девушка прекрасно знала, какая это мерзкая тварь.

— Человеческий язык понимаешь? — спросила Синг.

— Я понимаю многочеловеческих языков, — несмотря на плачевное положение, девушка отвечала с достоинством. Стараясь не двигать запястьями друг относительно друга, чтобы больше не жгли наручники, она села на ворохе старых чехлов, заменяющих постель. — Зачем Вы меня похитили? Вам нужен выкуп?

— Судя по кораблям, на которых ты летаешь, у твоей семьи нет денег даже на нормальный билет, — презрительно фыркнула охотница за головами. — Сколько они могли бы заплатить? Нет, я поступлю лучше, я тебя продам. Кое-кто предлагает нехилые баблосы за каждого одарённого .

Слово, которое употребила Синг, девушке не понравилось ещё больше, чем встреча с самой Оррой. Существа, имеющие связь с Силой, в Галактике называли по-разному. Чувствительные, фосеры , или, например, мозгокруты. И лишь одна разновидность адептов использовала для обозначения наличия или отсутствия этой связи пару слов "одарённый" – "бездарный". Ситы.

Довольная произведённым эффектом, Синг вышла, заперев за собой дверь тесной каморки. А пленница попыталась восстановить последовательность событий. Так. Она прилетела на транспортном корабле на базу, где должна была проходить дипломную практику. Причалов для судов такого класса у ремонтного дока нет, поэтому транспорт стыковался к общему причалу. Чтобы добраться от него до гермоворот своего сектора, нужно было спуститься на пять уровней вниз, а так как недавно прилетел ещё и пассажирский лайнер, к лифтам выстроились огромные очереди. Ждать и толкаться ей не хотелось, и она решила воспользоваться межпалубными пандусами, где обычно передвигались грузовые тележки и дройды. Дура. Помнится, у лифтов она почувствовала что-то вроде пристального взгляда в спину, а значения не придала. Подумала, что просто знакомый увидел её издалека, но спешил и поздороваться не подошёл. Вдвойне дура. Последнее, что девушка помнила – как спускалась по второму пандусу. Дальше – темнота.

В последующие трое суток охотница за головами не особенно баловала пленницу своим присутствием. Заглядывала пару раз в день, задавала один и тот же вопрос "Ты тут не сдохла?", бросала на чехлы пластиковую ёмкость с противной затхлой водой и уходила. За время заточения пленница успела убедиться, что обыскали её очень качественно. Ни иголки, ни булавки Орра ей не оставила, сняла и ремень, и декоративные пряжки с ботинок. Накопитель, конечно, тоже прикарманила, ну, и пусть подавится: без пароля его можно, разве что, отформатировать. А попытается подбирать – форматирование произойдёт само помимо её воли.

Наконец, характерный лязг возвестил, что корабль совершил посадку на металлическую поверхность, скорее всего, ангарную палубу. Значит, скоро Синг придёт за ней. Так и случилось.

— Поднимайся, — сказала она. — Пошли. А то покупатель заждался.

— Наконец-то! — ответила пленница. — Ты, в сущности, права, я летала на таких лоханках, вспомнить страшно. Но хуже твоего корыта в жизни не видела. Звенит, гремит, брыкается, того гляди, разваливаться начнёт.