Vicky Potter - Странные родители

— Так что вы надумали насчет Остина? Я знаю, у вас есть мысли, вы лишь не хотели ими расстраивать Минерву.

— Вы тоже заметили, что она стала эмоциональней? Я прежде ее такой не видел.

— Да, с появлением Остина она немного изменилась. Но дело сейчас не в ней, не заговаривайте мне зубы, Дамблдор. Я пришел сюда из — за Остина.

— Думаю, вы правы. Нечего долго думать, я уже все решил…

— Но прежде, чем вы скажете свой ответ, я хотел бы вам кое о чем сказать. Помните, вы просили защищать ее сына? Так вот, почему мне бы сейчас о нем не заботиться?

— Да, так и было, но помните, что вы мне ответили? Мальчика не от кого защищать, Темный Лорд пал.

— Да, я ошибался. Но ведь я прошу не только для себя, но и для Минервы. Она ведь ни в чем не виновата, зачем ей страдать?

— Чего вы от меня хотите, Северус? — устало спросил Дамблдор.

— Всего ничего, просто оставьте мальчика здесь, — Дамблдор никогда не видел Северуса таким отчаявшимся, разве что, когда умерла Лили Поттер. Старик сам не знал, что делать с мальчиком. Идея насчет того, чтобы оставить мальчика была заманчивей, но всегда найдется опровержение. Маги, случайно увидев шрам Остина, поднимут панику, об этом узнают газеты, «молодой семье» не будет покоя. А еще и пожиратели узнают, и тогда всей этой идиллии придет конец. Другое дело, место, где живут его единственные родственники, где ему будет безопасно. Безопасно — слово, которое больше не ассоциируется с семьей Дурслей. Они непременно получат наказание за свои издевательства над мальчиком, но другого выхода нет…

— А теперь я, пожалуй, озвучу свой ответ, — сказал Дамблдор после небольшого молчания. По сочувственному взгляду старого волшебника, Северус понял — ответ будет отрицательным.

— Не говорите. Я понял, — остановил его Северус, понимая, что от сказанных вслух слов станет еще хуже. Мужчина понурил голову, боясь, что сейчас заплачет.

— Не стоит отчаиваться, Северус. Вы ведь сможете увидеться с мальчиком через несколько лет.

— Несколько лет, — усмехнулся Северус. — За это время он меня забудет. И когда настанет время, его в магический мир введет какой — нибудь Хагрид и наговорит ему про меня такого, что мальчик на всю жизнь меня возненавидит.

— Ну, что вы, Северус. Не будьте таким категоричным, думайте в хорошем направлении, — чуть улыбнулся старик.

— Но все же так и будет, вы же знаете, как ко мне относятся другие. Для них я пожиратель смерти, люди этого просто не показывают, — горько усмехнулся Северус.

— Я понимаю, что значит потерять семью… — начал Дамблдор, но Северус его перебил:

— Нет, не понимаете!

— Понимаю! — чуть прикрикнул Дамблдор. — Северус, вы понимаете, уже ничего не изменить. Судьба мальчика была решена еще в ту ночь, когда Лорд Волдеморт убил его родителей и попытался убить его.

— Мне незачем вас дальше слушать, Дамблдор. Спасибо, что хотя бы уделили мне время. — Северус развернулся и быстрым шагом направился вниз.

— Мам, ты чего? Это же нарушение правил! — воскликнул мальчик, когда увидел, что фигурка, которой играла его мать, сбила бладжером его фигурку.

— Где? — притворно удивленно спросила Минерва, с улыбкой наблюдая за сыном. Который удивленно начал осматривать «поле» в поисках улик, которые указывали бы на нарушение. Если я ничего не нашел против вас, мисс, это не значит, что вы не виноваты! — важно произнес Остин, исподтишка наблюдая за реакцией матери.

— Так уж и быть, я признаю нарушение, — сдалась Минерва.

— Ага! Я так и знал! Теперь вы должны… А что делают, когда нарушают правила? — сморщил нос мальчик. Женщина тихонько рассмеялась и взъерошила ему волосы. И только сейчас ей на глаза попался шрам. Небольшой, в правой стороне лба, в виде молнии. Она откинула челку мальчика назад и начала рассматривать его шрам. Единственное, что оставил от себя Темный Лорд. Остин немного смутился от такого пристального взгляда матери и потряс головой. Он пригладил челку обратно и слегка укоризненно посмотрел на мать.

— Не надо пожалуйста на него смотреть, он мне не нравится.

— Почему?

— Не знаю, просто не нравится, — пожал плечами мальчик.

— А ты знал, что шрамы украшают мужчин?

— Буду знать. У меня много всяких царапин, вот, — мальчик указал на многочисленные шрамы на руках и щеках. У Минервы защемило сердце от жалости. Он такой маленький и такой храбрый, прошел много испытаний. Он точно будет гриффиндорцем. От этой радостной мысли женщину переполнила гордость. Ее маленький львенок, ее достоинство. Вот только уже в скором времени не ее. От очередной порции грустных мыслей Минерву спасает стук в дверь. Она от неожиданности вздрагивает, но сразу же говорит:

— Входите, — и в следующую секунду входит Северус. Вид у него не самый лучший. Печальное лицо, опустошенные глаза.

— Здравствуйте, отец, — радостно говорит Остин, уже более четче произнося слово «здравствуйте». Северус грустно улыбается и обнимает мальчика. Крепко — крепко, как в последний раз, почти последний.

— Остин, сынок, собери свои вещи, игрушки. Ты на некоторое время поедешь к дяде и тете.

— Но зачем? — на глазах мальчика выступают слезы. Как, почему? Родители больше не любят его? — Но я не хочу! Я не вернусь к ним! Мама, мамочка, ты ведь не отдашь меня им? Правда? — слезы градом катятся по щекам. Он смотрит на свою мать. На глазах такие же слезы. Она отрицательно качает головой и отводит взгляд. — Нет! Это не правда! Я не вернусь! — у Остина начинается истерика. Он начинает громко всхлипывать. Ему больно, очень больно.

— Так надо, это ненадолго. Не успеешь оглянуться, как мы снова встретимся, — «через шесть лет» горько подумал зельевар. Северус попытался снова обнять мальчика, но тот забился в угол, не веря ни единому слову родителей. Как так, почему? И еще много вопросов, на которые нет ответа.

— Минерва, соберите его вещи. Думаю, чем скорей он отправится, тем быстрее это все закончится, — своим привычным тоном, больше приказал, нежели попросил Снейп. — Через полчаса у выхода из Хогвартса.

— Остин, милый, успокойся. Это же на время, ты скоро вернешься, — успокаивающе начала женщина, подходя к мальчику ближе.

— На время это сколько?

— Я точно не знаю, но это ненадолго. Ты моргнуть не успеешь, как мы будем рядом, вместе. — Минерва все же смогла подойти к мальчику и успокаивающе погладить по голове. Остин более менее успокоился, и МакГонагалл начала собирать вещи.

— Может, мне тогда и игрушки не брать? Я вернусь, и мы доиграем! — чуть улыбнулся мальчик. Минерва отрицательно покачала головой и Остин, понурив голову начал собирать игрушки.

Через двадцать минут вещи были собраны и мать с сыном стояли у выхода из кабинета трансфигурации. Минерва посмотрела на мальчика. Небольшой рост, черные взъерошенные волосы, зеленые глаза. Это вот последний раз, когда она может его спокойно рассматривать, перед шестилетней разлукой. Она порывисто обняла мальчика, прижав к себе крепко — накрепко. Она не хотела его отпускать, ведь он такой родной, такой привычный. Ну и что, что они прожили вместе ничтожно мало, она полюбила его, как собственного сына. Даже без как, она полюбила собственного сына. Когда Минерва отпустила Остина, мальчик с любопытством на нее взглянул. Она снова плакала, ну почти. Но что — то она зачастила плакать, и ему это не нравилось.