alexz105 - Гарри Поттер и темный блеск

— Чего?

— Рональд, не берите в голову. Это старый предрассудок. Правда кое–какой смысл он имеет. Пока Главой рода является маг, который ранее был лишен наследства и полномочий на срок более 10 лет, он переводится в младший разряд. Когда ваш род возглавит новый Глава, прежний родовой статус к вам вернется.

— А в чем разница? Не понимаю.

— Вот именно! Род и переводится в младший разряд, чтобы его члены восстановили свое аристократическое воспитание. А для этого существует институт сюзеренов и сквайров.

— Я уже запутался! Скваайр… кого?

— Сквайров. Наследники младшей ветви ищут себе наставников из старших родов. Дают им клятву верности и служат. А заодно учатся. Когда их род переходит в старший разряд, служба заканчивается. Теперь они сами вправе принимать клятвы верности от младшей аристократии. Проблема в том, что тот, кто не прошел службу сквайром, не может претендовать на титул Главы рода.

Тут до Рона дошло. Его братья ничего об этом не знают. Он может стать сквайром и получит со временем шанс возглавить свой род! Фантастика! Я вам покажу — Ронни. Вы у меня попляшете! Так, главное не показывать вида. Сейчас мы ловко выясним у белобрысого важные детали.

— Драко, а какие сюзерены могут брать сквайров?

— Ну, это семь–восемь родов, не больше. Много родов погибло за время войны или просто потеряли наследников. Ну Поттеры — этот вам знаком. Еще Блэки. Это тоже самое сейчас. Пруэты. Там осталась пара наследников. Малфои. Вэнсы. Боунсы. Нотты. Вот и все. Больше в голову никто не приходит. Со временем — Уизли. Не помню я всех. Довольно много младшей аристократии, но им еще учиться и учиться.

— А сколько сквайров может быть у сюзерена?

— По добровольной службе — сколько угодно, но это для того, чтобы возглавить род, ничего не дает. А по клятве — не больше трех.

— А у кого есть три сквайра?

— Ну, не знаю. У Нотта — два, у меня — тоже два, это Крэбб и Гойл. Пруэты не при делах. Боятся. У Поттера — не знаю. Нет. Это надо выяснять. А что?

— Да нет, так, просто интересно.

— Интересно? — многозначительно протянул Драко, — мне на вашем месте, мистер Уизли, тоже было бы интересно.

Неужели догадался? Впрочем, наплевать. А Драко, оказывается, интересный рассказчик. Жаль, что наши факультеты не общаются. Впрочем, плевать мне на мнение нищебродов. Общаться с Драко интересно и полезно. Как–никак — обучался манерам и обычаям с детства. Рон собрался и напыщенно изрек:

— Был очень рад пообщаться, мистер Малфой. Надеюсь, у нас еще будет возможность поговорить.

— Вне всякого сомнения, мистер Уизли, буду рад помочь, чем смогу, — в тон ему ответил Драко. В душе он потешался над Роном и намеренно загонял его в ловушку. Уж очень забавно будет иметь Уизли в качестве сквайра. Иметь. Вот именно — иметь!

Гермиона шла по коридору в сторону гостиной Гриффиндора. Она улыбалась нежной и слегка смущенной улыбкой. Сегодня ее отпустили из больничного крыла. Отпустили почти сразу после того, как студенты под присмотром Пивза доставили туда Малфоя и Рона. Рона сразу огородили ширмами и начали лечить. А Малфоя напоили зельями и он уснул. Все это Гермиона пронаблюдала через дырочку в своей ширме. Палочки у нее не было, поэтому она чисто по–магловски сначала прокусила ткань, а затем надорвала ее. Спустя полчаса мадам Помфри принесла ей мантию и палочку, и отпустила. Гермиона не знала — радоваться этому или огорчаться.

Настроение у нее было прекрасное, но она не собиралась его ни с кем делить. Все, что ей было надо — находилось внутри нее. Ах, как нежно он ее будил по утрам! Как был рад каждой возможности пообщаться. Каждому разговору. Вначале он сказал ей, что никогда не спит. Она забеспокоилась о его здоровье и тоже несколько ночей не спала. Ей даже стало хуже, и мадам Помфри недоуменно качала головой при осмотре. При осмотрах, кстати, Гермиона на себя не смотрела. Стеснялась Гарри. Хоть он искренне обещал ей, что не будет подсматривать, все равно было стыдно.

Как в раздевалке спортивного зала магловской школы. Все девочки знали, что наверху под потолком есть дырка, в которую подглядывают мальчишки. И все от этой дырки отворачивались, даже если никого в ней не было. Сейчас нет, а через мгновение может появиться мальчишеский глаз, окоченевший от любопытства!

Гермиона знала, что Гарри может только видеть и слышать. Через нее. Ощущения тела у него нет. И слава Мерлину! А то она сгорела бы от стыда при первом же осмотре или посещении ванны. А так полотенце набросила на зеркало, глазки кверху, и плещись, сколько хочешь!

А еще они говорили. Они много говорили. Много и жадно. Они никак не могли наговориться. Они рассказывали друг другу свои воспоминания и удивлялись, как по–разному они их запомнили. Они рассказывали друг другу, как видели и воспринимали друг друга в разных ситуациях. Гермиона, например, угорала от рассказа Гарри о том, какой он ее увидел в туалете в компании с троллем. А он удивлялся, что могло быть героического в его виде после схватки с Квиреллом. Особенно Гермиону поразило, когда Гарри рассказал, какой он ее увидел на балу Тримудрого турнира. А Гермиона наповал убила собеседника сообщением о том, как она ревновала его к Чанг и Джинни. Время в больничном крыле пролетело незаметно. Сейчас Гермиона шла и прокручивала в голове утренний разговор с Гарри. Он рассказал ей о посещении Гарольда. Правда, для Гермионы осталось непонятно, сумел Гарольд установить связь издалека или все–таки приходил в больничное крыло. Разговор сам по себе не очень расстроил ее. Гарольд, похоже, не собирался вмешиваться в ее дела. Но была какая–то деталь разговора, которая ускользнула от понимания, а теперь сладко щекотала в мозгу. Что же это было? Что ее зацепило?

В раздумьях Гермиона дошла до портрета и машинально назвала пароль. Портрет Полной дамы отъехал, но Гермиона застряла на входе с отсутствующим выражением лица. Вот оно!

«Если ты почувствуешь, что ты свободен, значит я погиб. Сделай Гермиону своим посредником для переговоров с магами и жди помощи. Они подскажут тебе, как поступить. Может быть, тебе удастся вдохнуть жизнь в мою мертвую оболочку».

Значит, ее Гарри может занять тело Поттера, если Гарольд умрет!

— Кого мы ждем?

— Люциуса. Он участвовал в событиях пятнадцатилетней давности. Так что может может вспомнить важные мелочи.

— Разумно.

— И еще мы ждем Хмури.

— Зачем он?

— Чтобы был в курсе. Если со мной что–то случится, должен остаться человек, который будет знать, что делать.

— Гарольд, вы мрачно настроены.

— Нет. Просто я… задумался.

— Все эти мысли, по моим наблюдениям, пришли к вам после общения с вашим хоркруксом.