Dark Jack - Игры в заботу

Маленький мальчик со странным шрамом на лбу клеил одну коробку на другую. Со стороны это, наверное, казалось обычной детской забавой или же глупостью, но Гарри чудилось, что он делал нечто великое. Он не строил замок и не пытался сконструировать робота. Он делал родителей.

Звучит, пожалуй, смешно, но для Гарри это дело казалось очень важным. Ведь раз мамы с папой нет, то ты сам должен что–то предпринять.

Мальчуган отошел в сторону от своей незамысловатой конструкции. То, что он сделал, действительно по форме напоминало людей. Вот только Гарри хотел, чтобы они ожили, чего так и не случилось. Из дома вышла злая женщина. Тетя Петунья. Она загнала мальчишку обратно в дом, при этом сильно крича и жестикулируя. Он ничего не говорил в ответ, а только широко ей улыбался, ведь это лишь первая попытка. И рано или поздно он все же добьется своего, обретя настоящую семью.

Я устало опустился на кровать, желая поскорее заснуть, ибо не хотел больше чувствовать этот противный голод и стыд за то, что я вновь провалил эксперимент. Глаза уже слипались, а мне еще так хотелось сделать что–то действительно полезное…

Когда я был младше, то часто мечтал о том, как в доме Дурслей появится какой–нибудь мой родственник, далекий и неизвестный, и заберет меня отсюда. Но этого так и не произошло — моими единственными родственниками были Дурсли. Однако я не перестал мечтать об этом. Хотя теперь мои мечты переросли в более научное русло… Но иногда мне казалось — или мне просто хотелось в это верить — что совершенно незнакомые люди ведут себя так, словно хорошо меня знают.

Надо признать, это были очень странные незнакомцы. Однажды, когда мы вместе с тетей Петуньей и Дадли зашли в магазин, мне поклонился крошечный человечек в высоком фиолетовом цилиндре. Тетя Петунья тут же рассвирепела, злобно спросила меня, знаю ли я этого коротышку, а потом схватила меня и Дадли и выбежала из магазина, так ничего и не купив. Как–то раз в автобусе мне весело помахала рукой безумная с виду женщина, одетая во все зеленое. А недавно на улице ко мне подошел лысый человек в длинной пурпурной мантии, пожал мне руку и ушел, не сказав ни слова. Был случай, когда две близняшки подбежали ко мне и стали обнимать. А если вспоминать относительно долго, то когда–то со мной неожиданно сфотографировался странный мужчина, используя не менее странный фотоаппарат. И, что самое загадочное, эти люди исчезали в тот момент, когда я пытался повнимательнее их рассмотреть.

Так что, если не считать этих загадочных незнакомцев, у меня не было никого — и друзей тоже не было. В школе все знали, что Дадли и его компания ненавидят такого странного меня, вечно одетого в мешковатое старье и разгуливающего в сломанных очках, а с Дадли предпочитали не ссориться. Нет, ну как тут не начать мечтать о чем–то, наподобие создания семьи из подручных материалов? Да, признаю, мне самому эта идея иногда кажется странной, но каждый раз, что я так думаю, я нахожу новую идею, пытаясь сотворить человека или нечто мыслящее как человек, вновь.

В общем, я был одинок на этом свете, и, похоже, мне предстояло оставаться таким же одиноким еще долгие годы. Много–много лет… Разумеется, если я не совершу то, о чем мечтаю.

Мне иногда думается, что уже совсем все равно, кто это будет: человек или другое животное. Хочу избавиться от этого вязкого и неприятного чувства одиночества. Хочу хоть разок почувствовать заботу.

И в этот момент меня осенило. Я был готов поклясться, что тогда мог разговаривать с той громадной змеей из зоопарка. Так может у меня выйдет тоже самое с той, что я купил?

Сон как рукой сняло, я подорвался с кровати и полез открывать коробку со змеей.

Я начал медленно открывать эту коробку, стараясь насладиться моментом. Если у меня получится говорить с этой змеей точно также, как я говорил с той громадной рептилией из зоопарка, то мне уже не будет так одиноко. Право, если Дурсли что–то заметят, у меня будут проблемы.

Картонная крышка все же приоткрылась, и моему взору предстала маленькая, но, тем не менее, странная змея. Чешуйки у нее были зелеными и острыми, стояли дыбом. Иногда встречались черные участки. А глаза… Она смотрела с такой мудростью, но в то же время хитростью, что мне казалось, будто она видит меня насквозь.

— С–с–сам Гарри По–оттер, — змея начала говорить бархатным, но устрашающим голосом, заставляя меня вздрогнуть. — Неожи–иданность..

— Значит, я не сумасшедший? Значит, я и вправду умею разговаривать со змеями? — я был действительно рад спрашивать это.

Но мой новый друг смотрел на меня с не меньшим любопытством. Он обвился вокруг моей руки, заползая мне на плечо, и вновь заговорил:

— Почему–у–у же… Ес–с–сли вы с–с–сумас–сшедш–ш–ший, Гарри Поттер, то и это вам прос–с–сто кажетс–с–ся… — этим утверждением он поставил меня в тупик. В любом случае, даже если все это только мои фантазии, мне уже не так одиноко. Появился тот, с кем можно поговорить.

— А как вас зовут? — я решил поспешно сменить тему.

— Дава–а–ай на ты, Гарри, — он начал обвивать мою шею, принося не самые приятные ощущения своей острой чешуей. — Зеле–е–л. Это мое имя…

— Зелел, значит, — я получил утвердительный кивок.

Теперь, возможно, станет легче.

Меня никогда еще так не наказывали, как за историю с бразильским удавом. Когда мне наконец разрешили выходить из чулана, уже начались летние каникулы, а Дадли успел сломать новую видеокамеру, разбил самолет с дистанционным управлением и, в первый раз сев на новый гоночный велосипед, умудрился врезаться в миссис Фигг, переходившую Тисовую улицу на костылях, и сбить ее с ног так, что она потеряла сознание.

Ну, пожалуй, можно понять, что я смеялся долго.

Хотя я был рад, что занятия в школе закончились, но зато теперь мне негде было скрыться от Дадли и его дружков, которые каждый день приходили в дом. И Пирс, и Деннис, и Малкольм, и Гордон — все они были здоровыми и безмозглыми, но Дадли был самым здоровым и самым безмозглым, и потому именно он считался их предводителем, и решал, что будет делать вся компания. И вся компания соглашалась с тем, что следует заняться любимым спортом Дадли — охотой на Гарри.

Я, кажется, пережил за эту неделю больше избиений, чем за последние три месяца. Мне приходилось сидеть в чулане под лестницей днями напролет, и это почти не отличалось от того наказания, которое я там недавно отбыл. Просто теперь я это делаю по своей воле, так как не очень хочу, чтобы свинья, крыса, хомяк, мокрица и осел пытались меня бить. И нет, это не страх за сохранность тела. Это стыд, что меня может побить этот деревенский скот.