Танка Морева - Непостижимая предопределенность

…тот, у кого власть уничтожить Темного Лорда, приближается: рожденный у тех, кто трижды победил его, рожденный, когда седьмой месяц умирает; и Темный Лорд отметит его как равного, но у него будет сила, которой Темный Лорд не знает; и один из них должен умереть от руки другого, так как ни один не может жить, пока существует другой. Тот, у кого власть уничтожить Темного Лорда, родится, когда седьмой месяц умрет…

Сивилла Трелони, 1981 г. Трактир «Кабанья голова», Хогсмид

В Годриковой лощине среди обычных людей издавна селились колдуны, стараясь не привлекать к себе внимание соседей. Например, семья Поттеров, что жила в двухэтажном домике почти в самом конце новой улицы, ничем не отличалась от Маквильямсов и Уорингов. Правда, по мнению миссис Уоринг, Поттеры не очень–то любили общаться с другими, не ходили в церковь и у них редко бывали гости, но это никому не казалось странным. Джеймс пропадал на службе, а Лили все время уделяла домашним хлопотам да маленькому сыну.

Если бы в середине августа девяносто первого соседи случайно заглянули в окно гостиной и увидели, как миссис Поттер разводит в камине огонь, берет за руку сына и ступает в пламя со словами: «Диагон–аллея!», то они решили бы, что перегрелись на солнце.

Но никому в голову не пришло заглянуть к Поттерам в эту минуту. Миссис Маквильямс, правда, собиралась зайти за чем–то, но, уже дойдя до калитки, забыла, зачем пришла сюда. Зато вспомнила, что у нее дома на плите осталось томиться рагу.

Жители Годриковой лощины порой страдали рассеянностью, но повальные случаи внезапной забывчивости закончились лет пять назад. Что такого было в восемьдесят шестом году — активное солнце или магнитные бури? — но с тех пор все вошло в привычную норму. Во всяком случае, им казалось именно так.

Но оставим в покое сплетницу миссис Уоринг и миссис Маквильямс со своим рагу и вслед за Лили Поттер отправимся на Диагон–аллею.

Когда мать и сын вышли из камина «Дырявого котла», Том подскочил к ним и принялся помогать счищать сажу с темно–зеленых мантий.

— Стаканчик сливочного пива, миссис Поттер? — предложил он.

— Не откажусь, — улыбнулась Лили, поправляя мантию сына.

— А вы что будете, молодой человек?

— Сливочное пиво, — ответил Гарри.

Лили удивилась:

— Разве ты не хочешь чашку шоколада, дорогой?

— Но я же уже взрослый!

Гарри гордился, что ему исполнилось одиннадцать лет и что в этом году Хогвартс–экспресс увезет его из дома на север.

Лили улыбнулась, но вслух ничего говорить не стала. Они прошли к столику, сняли шляпы и только после этого сели на деревянные стулья. Том услужливо смахнул полотенцем несуществующие крошки.

— Мало клиентов? — сочувственно спросила Лили.

— Мало. Но я не жалуюсь. Вот переживем трудные времена, и все будет по–старому.

Никто никогда из колдунов не говорил о войне, делая вид, будто всего лишь живут в «трудные времена».

Да, уже лет шесть после нападения на Годрикову лощину открытых противостояний не случалось, но то была вынужденная передышка. Противники копили силу и временно соблюдали нейтралитет.

Том поставил перед Поттерами две кружки с пивом: маленькую и побольше.

— А мы зайдем к Фортескью поесть мороженого? — заволновался Гарри.

— Зайдем, только сперва купим все необходимое к школе.

— Как дела у мужа? — поинтересовался у Лили Том, когда Гарри сосредоточился на пиве.

— Благодарю, все хорошо.

— Он с друзьями иногда забегает сюда. Веселые молодые люди, — Том пригнулся к столику, желая выдать страшную тайну, поэтому Гарри тут же навострил ушки, — а недавно, миссис Поттер, я их видел в баре на Дрянн–аллее.

— Неужели? — Лили совсем не хотелось продолжать разговор.

— Да. Не подумайте чего, я просто держался рядом, хотел помочь, если кто сунется. Тем более что они на повышенных тонах разговаривали с тем слизеринцем, которого Дамблдор удумал взять в школу. О чем говорили — я не понял, у меня словно уши заложило.

— Вот как?

— Но, слава Мерлину, обошлось, слизеринец струсил. Все они такие, эти прихвостни Того–кого–нельзя-называть. Смелые только с беззащитными магглами.

— А с чего вы решили, что он сторонник Волдеморта?

Том вздрогнул. Как от имени Темного Лорда, так и от холода в голосе такой всегда доброжелательной Лили Поттер.

— Как же, мэм, тут спутать? Все они из Слизерина такие. Давно пора закрыть этот гадюшник. Я не раз говорил, что министр слишком мягок…

— Простите, Том, но нам пора. Гарри, допивай скорей.

Лили встала из–за стола, протягивая Тому галлеон.

— Сдачи не надо.

— Спасибочки, миссис Поттер, — Том поклонился и побежал открывать дверь, что вела на Диагон–аллею, — заходите еще.

Гарри опрокинул кружку, быстро допивая остатки и не замечая, как пиво потекло ему за ворот. Лили стояла уже у двери со шляпой в одной руке и волшебной палочкой в другой. Взмах палочки уничтожил пиво на воротнике сына.

«Гриффиндор», «Хаффлпафф», «Равенкло» и «Слизерин». Гарри водил пальцем по гербу Хогвартса. Интересно, куда попадет он.

— Вот ты где.

Мама нашла его среди книжных завалов, сидящим на подоконнике с книгой в руках. Увлеченный мыслями, он не сразу ее заметил.

— Что читаешь? — Лили заглянула ему за плечо. — «Историю Хогвартса»? Но у тебя же дома есть точно такая. Разве ты не прочел ее?

Худенький темноволосый мальчик потянулся. Каждый год он ждал, когда же, наконец, ему исполнится одиннадцать лет, чтобы пойти в Хогвартс и непременно оказаться на факультете Годрика Гриффиндора. Как его родители. И стать капитаном квиддичной команды. Как отец.

С самого Рождества он отмечал дни до начала школьных занятий. Слушал рассказы взрослых и видел себя на их месте.

У взрослых шла война. Вне стен маленького уютного коттеджа убивали. Об этом Поттер–младший тоже знал из разговоров взрослых.

— А почему не закроют Слизерин? — повторил он вопрос Тома. — Если все сторонники Волдеморта оттуда?

Мальчик знал, что родители и их друзья состоят в каком–то Ордене, который борется против темных колдунов из того самого Слизерина. И никак не понимал, почему факультет до сих пор никто не закрыл.

— А что ты предлагаешь делать с детьми тех, кто является сторонником Волдеморта? — спросила мама.

Сын наморщил лоб.

— Не принимать их в школу вообще, — ответил он.

— А разве дети виноваты, что их родители оступились?

— Но в Слизерине они станут как родители!

— Но мы же с тобой знаем одно исключение?

— Знаем, — неохотно признался мальчик.