Виталий Башун - ПотомуЧтоЛень 2

Лекарь отвернулся и пошел в смотровую. Я пожал плечами и совсем было собрался уходить, когда меня цепко подхватила под локоток давешняя помощница, сидевшая перед этим за столом со своим ненаглядным журналом, и уверенно потащила к дверям, за которыми только что скрылись носилки с раненым.

- Ты на Мухомора не обижайся, - на удивление мягко с нотками печали в голосе говорила она, неуклонно таща меня по коридору. - Он не злой. Просто, видишь, доставили троих разведчиков. О-очень тяжелых. Разведчики в лесу нарвались на засаду. Едва ушли. Двоих насмерть, а этих вот довезли. Так неизвестно - выживут ли? - вздохнула помощница. - Девушка такая молоденькая, такая красивая, если выживет рожать уже не сможет, а значит и замуж ей не судьба, - могучая помощница печально вздохнула. А наш-то ничего сделать не может. Не маг он, а там только маг и может помочь. Так где ж его взять? Мага. Есть один в Хромстали. Так не одни мы у него. Если и согласится, то все одно не успеет. Вот и мучается наш-то. Уже и сердце не то и видит плохо. На себя вечно времени не хватает. Совсем загнал свой организм. Как еще держится?

Под ее причитания мы подошли к дверям палаты под номером один. Помощница доверительно наклонилась к моему уху, сильно сжала локоть и почти нежно сказала.

- Мальчик. Мы любим нашего Мухомора и не хотим его огорчать. Особенно по пустякам. Поэтому ты сейчас войдешь в эту палату и будешь о-очень добросовестно выполнять распоряжения нашего лекаря. Ты меня понял? Не огорчай нас и не огорчишься сам!

Я кивнул, совершенно механически развернулся, вошел, как было велено, в палату и остановился на пороге. Однако, попал. Дверь за мной плотно закрылась и через минуту послышались тяжелые шаги. М-да. И не уйдешь ведь теперь. Путь на выход я знаю только один — через приемный покой, а там... меня явно не выпустят просто так. Доказывать, что никакой не стажер и меня с кем-то спутали, боюсь, бесполезно. Скорее всего, воспримут как попытку отвязаться от порученной работы с соответствующими выводами по ливеру и голове. Не драться же с женщиной?

Палата, наверняка, была двухместной, но в нее поместили еще одну кровать. Было тесновато, но не для обитателей помещения — вставать они не могут, следовательно, и места много им не требуется. То есть не было тумбочек для личных вещей, стола и стульев для больных, как в палате Рыбака. Очень похоже, что эта палата предназначена для самых тяжелых больных. Тех, которые практически на грани, поскольку на отдельном столике стояли склянки с жидкостями, специальная посуда для кормления лежачих и некоторые приспособления для экстренной помощи, чего как раз и не было у Рыбака. Видимо, здесь не опасались любопытства больных, способных испортить что-нибудь из приспособлений или даже попробовать зелья на вкус. Бывали же такие «умники», считавшие будто эффективность лечения напрямую зависит от количества выпитых зелий.

Вздохнув я подошел к койкам. Итак, понятно, что совесть мне не позволит уйти и не помочь раненым. Все прочие рассуждения — не более чем отговорки.

Лекрасия лежала на койке в полном сознании, что ее отнюдь не радовало. Лучше уж беспамятство — так во всяком случае не придется терпеть эту выматывающую боль. Хотя она и оставалось единственным напоминанием, что тело еще живо. Не прибавляло оптимизма и осознание утекающей, слово вода сквозь пальцы, жизни. То, что ей не долго осталось, девушка понимала со всей отчетливостью. Ей удалось еще во время боя с засадой бросить взгляд на свой живот, куда прилетел ледяной снаряд сорокарского мага. Кольчуга и остатки щита немного сдержали удар, но последствия все равно оказались страшными. Увидев подобное, на ком-то из своих ребят, не удержала бы в желудке скудный завтрак. А на себе, так вроде и ничего. Дикая боль и не на такое заставит смотреть без содрогания. Куда уж содрогаться, когда каждый вздох — подвиг, достойный монумента в центре города.

Девушка сквозь полуприкрытые веки смотрела в потолок палаты и ждала, когда, наконец, придет мрак забвения, унося с собой и эту боль, и мечты о семейном счастье с командиром, и о мире, в котором и не пожила толком.

Вдруг за дверью послышался голос старшей помощницы лекаря. Через минуту в палату неуверенно вошел совсем молодой парень в одежде адепта академии. На нем была не парадная мантия, конечно, а тот костюм который используется на тренировках по развитию тела и боевых навыков, но адепты обычно ходили в ней постоянно. Кроме алхимиков, у которых была специальная защитная мантия и шапочка, защищающие кожу от вредного воздействия ядовитых ингредиентов. Лекрасия об этом прекрасно знала, поскольку сама отучилась два курса в столичной академии. Бросила после того как погостила у родни здесь, в Западном, и встретила командира отряда разведчиков. Интерес молодых людей оказался взаимным и девушка вступила в армию штатным магом, чтобы быть поближе к любимому. Ох, как ее жених кричал, ругался, запрещал. Очень уж переживал за нее и, как теперь выяснилось небезосновательно. Однако девушка умела настоять на своем, и под отчетливый скрип мужских зубов была зачислена в отряд.

Стажер, поняла Лекрасия. Ну что ж? Только и остается послужить наглядным пособием смерти от ран будущему светилу лекарского дела. Хоть не без пользы придется оставить этот мир. И хорошо, что на глазах незнакомого паренька. Очень трудно было бы умирать на руках любимого. Исстрадается ведь.

Стажер между тем подошел к соседним койкам, немного наклонился, чтобы достать до обеих, положил руки на плечи ребят, одному и второму, затем прикрыл глаза и застыл в таком положении. Лекрасия с удивлением наблюдала за действиями парня. Очень похоже на магический транс. Минут через пять парень медленно убрал руки и подошел к ее койке. Положил руку на лоб и снова прикрыл глаза. Девушка ощутила воздействие магии. Что она делала разведчица не поняла, поскольку училась на факультете воды, а не лекарском. За два года учебы на боевой кафедре их успели обучить только несложным кровоостанавливающим сплетениям, которые им приходилось не раз применять на себе. Боевая кафедра почему-то не может обходится без травм адептов. Однако, здесь ничего похожего не ощущалось. Вскоре Лекрасия с удивлением поняла, что не чувствует боли. Точнее, вообще не чувствует ничего ниже грудной клетки. Стажер открыл глаза и медленно пошел в сторону стола с зельями. Такое впечатление, что он продолжает оставаться в состоянии транса и не собирается из него выходить. По крайней мере в ближайшее время.

Подойдя к столу, стажер перебрал флакончики, удовлетворенно хмыкнул и отставил некоторые в сторону. Остальные, явно ему не нужные небрежно сдвинул в сторону и... присел на столешницу. Девушка обратила внимание, стульев в палате не было ни одного.