Альманах - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА I

– Боже мой! – воскликнула Анна Константиновна, – но ведь это ещё совсем мальчик. Вы что же прямо на балконе этим занимались?

– Нет, пошли в ванную.

– А родители его куда смотрели?

– Их не было. Ушли к кому-то в гости.

– Но он физически ничего не мог сделать.

– Это действительно не совсем понятно. Половое созревание мальчиков обычно начинается с тринадцати лет, но именно начинается. Странно, конечно, – согласился Девочкин и, как бы подводя итог, заключил: – Однако факт налицо – ваша девочка получила всё, чтобы стать матерью. Это главное, о чём надо сейчас думать. Конечно, нужно ещё сдать анализы и так далее, но тем не менее. Извините, но у меня сегодня много клиентов.

И, наверное, читатель думает, что сюрпризы на этом закончились. Так думал и Девочкин, но ошибался.

Мама попросила неожиданно повзрослевшую дочку подождать в коридоре, и как только та вышла, повернулась снова к врачу:

– Я потрясена. Просто не хочется верить. И надеюсь, что это ошибка, хотя сам факт, который не отрицает дочь, невероятен. И всё же, пользуясь случаем, раз уж я пришла, то вы меня извините, пожалуйста, но хотела бы обратиться с просьбой осмотреть и меня.

И она рассказала о своих недавно возникших женских проблемах, заключив словами:

– Я-то не могу быть в положении. Мне уж за пятьдесят только что перевалило. Но ощущение точно такое, как пятнадцать лет назад. Куда это годится?

Девочкин пригласил мамашу за ширму и через некоторое время оттуда послышался его бодрый голос:

– Да у вас всё в порядке, мамаша. Вы в таком же положении, как и дочь. И, как я понимаю из ваших слов, любовь оказалась плодотворной в тот же вечер первого мая?

– Но ведь это совершенно невозможно. Доктор, а вы не ошибаетесь?

– Николай Сергеевич никогда не ошибается, – чётко и громко произнесла Татьяна Ивановна, отрываясь от записей. – Его молодость не мешает ему быть у нас самым авторитетным специалистом.

Несколько минут спустя все трое опять сидели за одним столом. Анна Константиновна была вся в таком сильном состоянии смущения, которое легко можно принять за шок. Трудно было понять только, что больше её взволновало – беременность ли её несовершеннолетней дочери, во что она никак не хотела поверить, или её собственная, как она сказала, беспечность.

– Я ни за что бы не поверила, что могу снова оказаться в таком положении. Разве так поздно рожают? – спрашивала она, не зная, куда девать мешавшие ей почему-то руки. – Что же нам теперь вместе с дочкой на роды идти? Да что мне муж скажет?

– А вы не волнуйтесь так, – философски ответил Девочкин. – В медицинской практике известен случай, когда женщина в Англии родила своего тринадцатого по счёту ребёнка на семьдесят третьем году жизни. Правда, произошло это в начале восемнадцатого века и данные не подтверждены документально. Более достоверным фактом, насколько я знаю, является рождение девочки Сюзанны в 1956 году в Калифорнии. Её матери было пятьдесят семь лет. Так что вы ещё молоды в этом смысле. А муж ваш, думаю, только радоваться должен тому, что у него сразу и сын появится и внучка или наоборот.

– Ах, я не знаю, – сказала женщина задумчиво и вышла, забыв даже попрощаться.

Последние три минуты были осязаемы. Они, как щедрый плевок на этом солнцепеке, как глицериновый пот на мясистом лице, как темные пятна из-под мятых подмышек, были парадоксально вечны. Дрожал воздух, а вместе с ним и волоски в носу: то ли от цыканья секунд, то ли от жары, то ли от возни собравшихся – разношерстной организационной хрени… Некстати пованивало изо рта котлетой – не спасал даже от липкого запашка поролоновый нос. Невпопад, наугад билось сердце о раскаленные ребра. Мысли спеклись. Но Ричард веровал одному: он обязан всем улыбаться. И особенно растягивать улыбку от уха до уха группе представителей Большой Космической Лотереи, невесть как умудрившейся выглядеть отдельно стоящей ото всех. Хотя организаторы тура были именно в центре провожающей публики. Да, там, в центре, куда летели одна за другой его малиновые, словно слащаво-сочный вареник, улыбки, была его новая, иная жизнь.

По сценарию организаторов Ричард должен был сказать благодарственную речь, стоя на мостике космического корабля, дирекции беспроигрышных лотерей. Он должен был благодарить фортуну, ясно подчеркнув, что случай волен прийти к каждому, кто будет старательно приобретать эти лотерейные билеты. Поведать, разумеется, о том, что он именно сейчас безмерно стал счастлив, а до этого только к этому шел, уверенно и не хромая. Ему еще следовало перечислить всех организаторов и спонсоров тура, связав их связкой: мечта – фортуна – билет – дирекция – успех – счастье. Слова обязательно были нужны, как свежий воздух. Ведь этот день вся планета ждала почти семь лет. С момента организации первой межпланетной космической лотереи и до вчерашнего дня среди семнадцати миллиардов жителей Земли он оказался первым, кто выиграл Великий Космическим Тур.

Но как-то быстро все проговорив, он понял, что у него неожиданно осталось три лишние минуты свободного времени. Время это надо было срочно занять. Все инструкции выгорели в голове, и запасные фразы на эту ситуацию он забыл. Паркер в биллионный раз нервно потрогал кончик малинового носа. Народ взволнованно зашумел. До Ричарда дошло: от него ждут совсем не слов – от него ждут смешного. Ведь он – паяц, и слово его – смех. Он должен всю эту стеариновую публику расплавить смехом. Ведь без этого не сесть на корабль. Не сесть. Не сесть. Не сесть.

Паркер вновь улыбнулся резиновым ртом от пятки до затылка и… бешено завращал из стороны в сторону глазами. Под очевращение он начал нелепо пританцовывать, держа скрещенные руки на паху.

– Вот, хотел бы на дорожку… – плаксиво прогнусавил он в микрофон.

«Слабо, – отчаянно буркнул Паркер, под осторожный хохоток толпы и внимательные камеры. – Может, так…».

Паркер принялся снимать широченные штаны, которые вместо пояса имели жесткий круглый обруч и поддерживались на подтяжках. Под его измученную гримасу народ увидел трусы в грустный полинявший горошек. Но не успел Паркер дотянуться до трусов, как его штаны со звонким хлопком поднялись вверх по самые плечи. Паркер со страдальческой гримаской повторил этот прием раз шесть. Лицо его выражало то панику, то недоумение. Народу понравилось, кто-то даже довольно заулюлюкал. Но без общего накала. Без искры.

«Опять не цепляет! Здесь нужен только истерический смех. Мой старт не должны забыть. Сейчас они его получат!».

Ричард, гротескно балансируя на краю трапа, ловко запустил руку в бездну штанов. Его мелованное лицо посетило изумление. Из гульфика он стал вытягивать разноцветные связанные платки. Волна смеха тут же окатила клоуна от рыжего парика до тапочек с засаленными помпонами.