Сергей Шуба - Грезы Хорб-ин-Тнес

Альтестейн искоса посмотрел на него:

– Что ты там бормочешь, старый волк, какие наветы накладываешь на меня?

Старый наёмник вздохнул и переплёл на колене узловатые пальцы:

– Я не могу понять, что движет тобой. Ты будто облако, способное проливать благословенный дождь, сеять губительный град, разражаться мягким пушистым снегом. Но поступков своих ты не ведаешь. Будто что-то навязано тебе извне.

– Да? (мягкие равнины Икаонии, раскинувшиеся до самой Литуранской гряды, за которой в Поющих песках живут оборотни, Хэммирский каганат, травяные волны которого разбиваются о пески Тюнкюкур, весь мир окружён Водой и Песком, что там, за пределами?) Посмотри, вон садится солнце. Ведает ли оно, что даёт жизнь всему живому? Или это просто игрушка богов, колесница или что ещё там? Керкеты верят, что оно однажды падёт на землю и спалит всё дотла. Я выходил в море на быстрых снеккарах, на тяжёлых галерах бороздил южный океан, и не мог понять: живу ли я? А сейчас понимаю, что живу. Ты многое видишь, и ещё о большем догадываешься, оттого и речи твои правильны. Я понял тебя, Кее’зал. Надеюсь, и ты услышал мой ответ.

– Я услышал его.

Тень подошедшего Газана упала перед Альтестейном, и он поднял голову.

– Говорят, мы все сотканы из света, – скалясь, сказал проводник, – но в пустыне, если ты идёшь без воды долго, а когда опускаешь веки – их изнутри заливает пламя, значит, жить осталось не более тысячи вздохов…

– Потому ты решил вести нас в темноте. Что ж, мы готовы. Кее’зал, поднимай людей.

Никогда ещё «варвар» не чувствовал себя так странно. Картины прошлого плыли перед глазами, он озирался, чтобы увидеть давних друзей или знакомые места. В этом только одно было хорошо: он не чувствовал жар Хорб-ин-Тнес так, как другие.

Пустыня пугала наёмников. Смуглые и черноволосые саллийцы, привыкшие к зною в своих краях, не могли вынести холода: просыпаясь ночью и видя изморозь на полотняных стенах палаток, они думали, что это сам Йарох-Дагг поднялся из-под земли и своим дыханием пытался умертвить их.

Ниппилары, привыкшие к морозам, не могли привыкнуть к изнуряющему слепящему солнцу, а франны одинаково плохо переносили и то, и другое. Магерландцы вспоминали свои земли за Фрийтосом, икаонцы тосковали по кипарисовым рощам у склонов Хэгвея, пиуррины, скинув меха, до крови расчёсывали заросшие густым волосом тела, жалуясь Арагнашу на своём ворчливом языке. И все были сплошь покрыты серой пылью.

Альтестейн вдохнул поглубже и выдвинул дверь ещё дальше, так, чтобы он мог свободно пройти. За дверью оставалось так же темно, что озадачило и насторожило «варвара», однако он решил, что так даже лучше и, не закрывая за собой дверь, быстро пошёл направо. Запахи ударили ему в нос – давно немытых тел, гниющей соломы и кислого вина, которым, видимо, пробавлялись караульные. Альтестейн заподозрил, что попал в тайные подземелья дворца шахиншаха, где держат самых опасных для его правления врагов. Среди наёмников давно ходили такие слухи. Говорили о том, что в Правом крыле, то есть во дворце, что построил Келау Второй рядом со старым дворцом своего отца (в котором, между прочим, жили восемь его царственных предков) имеются такие застенки. Как туда попадают, и выходит ли кто оттуда, доподлинно не знал никто, но все понимали, что те, кто там сидят, могут не надеяться на публичную казнь. Их убивали медленно и жестоко, некоторые слуги клялись, что слышали леденящие вопли под полом.

Альтестейн остановился в раздумьях. Света он не видел, но откуда тогда этот противный запах дешёвого вина? Ни один страж не будет сидеть в темноте, и ни один караул не перепьётся в стельку, должен же хоть кто-то оставаться на ногах. «Что за Хёрир?» «Варвар» прислушался, но никто из узников и не думал подавать голос. Если он у них ещё был, этот голос. Альтестейн точно знал, что если здесь остался хоть кто-то живой, то он не мог не услышать осторожный шорох открываемой двери.

Гирдман шагнул раз, другой, и задел что-то железное головой и плечом. Тотчас же кто-то впереди заорал срывающимся от страха голосом:

– А-а-о-й-я! Вытащите меня! Это всё Маалев виноват! Ну вытащите же, оно меня сейчас разорвёт!!!

Альтестейн, совершив чудовищный прыжок, чтобы избежать неведомого оружия, с размаху ударился спиной о решётку. Она даже не шелохнулась. И никто не отозвался на вопли обезумевшего человека.

– Да выпустите же! Говорю вам, я не виноват! Пусть заберёт меня Декорх своей зловонной пастью, не виноват я! Вытащите, вы же слышали, что ОНО вошло!!!

И несчастный заколотил кулаками и ногами в стену.

«Кто ОНО? Он что тут, один?» – суматошно подумал Альтестейн, перекатываясь через голову.

И тут он услышал хорошо знакомый скрип. С таким скрипом вырывают меч из новеньких кожаных ножен.

– Не подходи! – завизжал тот же голос. – Изрублю!

Теперь он слышался откуда-то сверху, но не так уж и высоко. Клинок со свистом резал воздух.

– А-й-я-а! Оно ломится в камеры! Помогите! Не подходи! Не подходи!

В миг просветления Альтестейну стало ясно всё: там, у заветной двери, орёт провинившийся стражник, который ополоумел от страха перед ним, Альтестейном! Ведь это он задел какие-то цепи и «стучался» в решётки.

«Варвар» бесшумно побежал на голос. Стражник уже охрип от крика. Это от него так несло вином. Видно, натворил что-то с перепою, вот его и сунули сюда, проветриться. Стражник, вероятно, сделав слишком длинный выпад, поскользнулся и с диким воплем прогрохотал по ступенькам. Альтестейн, бывший уже на полпути к нему, взвился в воздух и приземлился прямо на грудь воина. Хрустнули кости и стражник обмяк, что-то хрипло вскрикнув перед смертью. «Варвар» осторожно пошарил вокруг него, ища меч. Холодный клинок оказался под пальцами как раз тогда, когда Альтестейн шестым чувством уловил: что-то меняется. Он вскинул голову и увидел: наверху в щель пробивается полоска света. Щель росла бесшумно, за ней переговаривались. Альтестейн подскочил к отверстию, прикрыв лицо локтем и испуская бессвязные вопли, стал протискиваться наружу. «Варвара» встретили громким смехом и криками.

– Что-о, жабья рожа, штаны намочил?

– Заговорил, отродье паршивого шакала, как только страх за усы взял…

– Э-э, парни?..

Тот, кто это сказал, погиб первым, так как стоял ближе всех, и первым увидел искажённое яростью лицо чужака. Альтестейн крутанулся на пятках, и окровавленный клинок собрал новую жатву. Стража, несомненно, не самая худшая во всем дворце, потеряла драгоценные мгновения и трёх воинов, а тут ещё самый молодой – смуглокожий житель провинции Вэранси громко выкрикнул: «Колдовство!» – и оставшиеся дрогнули. «Варвар» ещё два раза рубанул наотмашь и краем глаза успел заметить как те, кто оказался у него под боком стремительно выбегают из комнатки. «Сейчас поднимут тревогу – и мне конец!» Самого последнего он прикончил метнув кинжал – быстроногий охранник находился уже в двадцати шагах и мчался так, будто был младшим братом джейрана.