Ян Альгин - Любой ценой

– Я слишком много ел, пил и спал, – жаловался он, – и слишком мало сражался. А всё из-за уверенности, что турнир продолжится пока не останется только один! И клянусь, я бы одолел молокососа, встреть его, но он прятался от меня все три дня!

Глядя на необъятного рыцаря и впрямь верилось, что он бы одолел решительно любого молокососа. Но наконец догоняющие приблизились на расстояние окрика. Впереди всех скакал крупный и поджарый, начинающий уже седеть мужчина с тонкими, едва ли не лисьими чертами лица, облачённый в широкую тёмно-синюю рясу. Священник? И следующие за ним тоже все как один в рясах. Настоящее святое воинство.

– Хей! – крикнул им святой воин, – что же ваша светлость тронулись, не изволив даже покушать? – укоризненно спросил он, набрав предварительно в лёгкие воздуха.

– Да это же Мериге! – радостно воскликнул сэр Молинар. – Ваше преподобие! Чертовски рад вас видеть, ведь вы, конечно же, не забыли прихватить с собой пару бочонков отменного вина! Из подвалов нашего любимого монастыря святого Бенедикта, а? Уж на что был великий человек!

– Разумеется, сын мой, как можно. Великий человек, и святой к тому же. А ты, я погляжу, всё такой же большой, сильный и мучимый жаждой, – аббат поравнялся с ними. – Ваша светлость.

– Ваше преподобие, – кивнул Везарий в ответ. – Могу я узнать, не меня ли вы искали?

– Именно вас, – подтвердил святой отец довольно. – Жан Мериге, как уже изволил заметить добрый рыцарь, аббат монастыря святого Бенедикта, что в Арвьето.

Зачем я понадобился священнику? У меня остаётся ещё пять лет в запасе.

– Тогда что же именно привело вас ко мне?

– Жажда, ваша светлость, – улыбнулся аббат. – Она объединяет меня с сэром Дэмоном. Наверно, именно оттого у нас столь большие животы, – Молинар громоподобно захохотал, Мериге не преминул к нему присоединиться.

– Жажда? – перепросил Везарий.

Несмотря на несерьёзный тон, он сразу подумал, что настоятель монастыря святого Бенедикта – человек, способный на большее, чем руководить одним монастырём. В самом голосе его и движениях ощущалась властность, а в глазах светился живой ум, к тому же святой отец ещё весьма крепок телом.

– Истинно так, – бодро откликнулся священник. – Пробудившись сегодня и возблагодарив Господа нашего всемилосердного за ещё один прекрасный день, – начал пояснять он чуть насмешливо, в то время как его конь отфыркивался от пыли, – я решил навестить обитель нашего с сэром Дэмоном общего друга, старого греховодника Бернарда, дабы выполнить богоугодный ритуал, обыкновенно заключающийся в принятии пары утренних кубков прекраснейшего арвейльского креплёного, очень полезного для пищеварения в течение всего последующего дня. Restaurat naturam exhaustam, – пояснил он. – К сожалению, данный процесс обычно сопровождается отвратительным пением тамошнего менестреля, желудку, несомненно, вредящим, и сводящим на нет весь полезный эффект от вина. Сейчас такое не возят, – понизив голос, доверительно сообщил он, – пока наш король и король арвейльского креплёного не выяснят между собой, кто правее. Как и всегда, в разборках господ ни за что ни про что страдают простые люди вроде нас с сами, ваша светлость. Остаётся уповать только на то, что наш Отец и Создатель не попустит, чтобы подобное продолжалось долго и дарует победу правому, то есть государю Ледвигу, вашему батюшке. Но как вы думаете, что мне поведал старый плут прямо с порога? Правильно, – тут же ответил Мериге сам себе, не дав вставить Везарию ни слова, – кронпринц, которого я так хотел повидать, уже отбыл. С первыми петухами, будто и не принц вовсе. Какая незадача. И тут я вспомнил, что отбыли вы не просто так, а для борьбы с чужеземными захватчиками, топчущими своими грязными сапогами нашу святую землю, – священник торжественно воздел палец в небо. – Какое уж тут вино, тем более креплёное. Моя жажда, если можно так выразиться, перетекла в новое качество, нашла себе новый объект устремлений, – сообщил он возвышенно, помогая себе с помощью активной жестикуляции. – Я возжаждал воздать нашим врагам должное, ибо в Священном Слове сказано: «Егда покусится на твое злой человек, то бей его всеми силами». Вот я и оказался здесь, дабы, в точности как велит Господь чрез Слово Его, бить всеми силами. Тьфу, едва вспоминаю священные тексты, как из меня сразу же начинают лезть эти проклятые словечки вроде ибо и дабы.

Везарий сильно сомневался, что аббату и в самом деле пришлось вспоминать текст Слова, а не выдумывать это изречение на ходу. Его ещё в детстве заставляли заучивать Священное Слово наизусть, но такого призыва он не помнил. Хотя, возможно у Святой Церкви есть свой, особый текст. Это бы объясняло многое.

– Его преподобие – наш человек, – вставил сэр Молинар, – ух как мы с ним в своё время…

– Читали «Жития и изречения святых», сын мой, – аббат тонко улыбнулся. – Я помогал доброму рыцарю воспринимать пример жизни великих людей с тем, чтобы он пришёл к свету и навсегда освободился от своих душепагубных пристрастий и желаний и, чрез то, стал ещё добрее и рыцарственнее. И ещё помогу, если будет на то воля Создателя.

Они продолжили путешествие, и долгая дорога позволила в полной мере оценить общество Мериге: священник на пару с сэром Дэмоном успешно развлекали Везария своей болтовнёй в дороге, ему же оставалось только наслаждаться приятным весенним ветерком и возможностью спокойно разглядывать окрестные леса. По сторонам проплывали могучие дубы, густо увешанные мелкими жёлтыми цветками, тонкие полосатые берёзы, высокие стройные ясени с резными листочками, буки, тихо шумящие ветвями на ветру, маленькие стройные грабы, по сравнению с остальными казавшиеся карликами, и многие другие деревья, впрочем, ничего особенно экзотического, невиданного в столичных землях здесь не росло.

Так они проехали около восьми миль на юг по мощёной галькой узкой дороге, прихотливо вившейся меж холмов. Она проходила совсем недалеко от берега моря, иногда его даже становилось видно далеко справа и внизу. Бело-синие волны мерно накатывали на прибрежный песок, и в ушах начинал звучать шум прибоя и крики чаек, хотя их-то отсюда точно слышно быть не могло. Берег густо усыпали маленькие рыбацкие деревушки и водяные мельницы: прилегающее к Арвьето с юга побережье было защищено мощью Дома Ферье, так что люди здесь селились охотно, но дорога в этот час оставалась удивительно пустынной – за все восемь миль им встретилась лишь одна подвода с рыбой, ведомая грустной гнедой крестьянской лошадкой, на которой восседал краснолицый мужичок, надевший для поездки в город, судя по всему, свою самую нарядную одежду – белую рубаху, расшитую красной нитью. Мужичок съехал с дороги и низко склонился перед ними, терпеливо дожидаясь, пока весь их немаленький отряд проедет мимо, перед тем хорошенько обдав его дорожной пылью из-под копыт, превратив таким образом нарядную белую рубаху в повседневную серую.