Наталли Поттер - Несмотря ни на что

Нехорошие предчувствия начали закрадываться в душу девушки. Гарри был очень зол, судя по всему сейчас должна будет разразиться буря.

— Гарри! Я действительно не знала, что так получится.

Но Гарри перебил её резким окриком:

— Прекрати! Гермиона Джейн Грейнджер, прекрати немедленно свои объяснения! Я просто хочу понять, что было у тебя в голове в этот момент. Бежать туда, где ежесекундно свистят проклятья - это просто безумие! Ты поступила не просто глупо, а безответственно! — Поттер едва себя сдерживал. — Ты показала себя настоящей… эх… маленькой девочкой, способной лишь на авантюру. Где твои спланированные действия? Где подготовка? Так бездарно действовать может только Рональд или я. Но ты! Ты же умница, Гермиона! — он подошёл к ней ближе. — Знаешь, после того, что ты вытворила, я впервые засомневался в твоих умственных способностях. Как ты могла так рисковать? Ты явно соображала не головой! О своих родителях ты подумала? Что я должен был им сказать, если с тобой случилось бы непоправимое?! Как мне смотреть в глаза твоей мамы второй раз? — его голос срывался на крик, а лицо побагровело. — Как второй раз смотреть в лицо женщине, дочь которой погибла по стопроцентно моей вине? Да! Именно я чувствую себя виноватым в твоём поступке. Я мерзкий трус. Я не пошёл на твои похороны в своём времени, а здесь, рядом с тобой, начал быстро забывать, что буду чувствовать после твоей смерти. Я самонадеянно решил – всё будет хорошо и сегодня практически поплатился за… за собственную беспечность, — Гарри перевёл дыхание и продолжил. —Я не обвиняю тебя, просто не могу! Не понимаю – как мне достучаться до твоего разума? Как объяснить, что твой поступок, мягко выражаясь – безрассуден и мог причинить невыносимую боль твоим родным и мне.

Гарри замолчал, успокаивая дыхание после своей сумбурно-обвинительной речи.

Гермиона недоуменно смотрела на парня, которого знала уже семь лет. Смотрела и не узнавала. Человек, отчитывающий её, как ребёнка, не может быть добрым другом Гарри. Хорошо, хорошо — не другом, а любимым парнем, себе врать нет смысла. Но всё равно он – не Гарри. Ну не может он отчитывать и воспитывать её, просто не может! Воспитание и наставления всегда были её добровольной обязанностью и, признаваясь самой себе, но никогда никому другому, они нравились ей. Маленькая власть над её мальчишками, особенно над Мальчиком-который-выжил, в немалой степени способствовали росту собственного самоуважения. И вот это самое самоуважение очень сильно пошатнул парень, благодаря которому – точнее его поступкам - оно достигалось. Неужели её друзья так же ощущали себя виновными, растерянными, пристыженными? Обиднее всего было чувство стыда из-за собственной слепоты и глупости. Как можно забыть то, что Гарри передал ей дневник, который попал бы в его руки только в случае её смерти. Получить дневник, можно было только из рук её матери. Недремавшая совесть, быстро подкинула в разум девушки видение собственных похорон и самую страшную сцену – рыдающую маму. Гарри всё это видел своими глазами. И пережил, по её дурости, сегодня чудовищное ощущение бессилия и надвигающегося призрака её похорон. Стыд и раскаяние заползли в душу Гермионы и такие чувства она посчитала слабым наказанием за содеянное.

Следующая фраза Гарри выдернула ее из надвигающегося отчаяния:

— Не смотри на меня, как на незнакомца. Я всё тот же Гарри, правда, немного повзрослевший и, наверное, чуть-чуть поседел, пока тебя искал.

Гермиона прослушала предыдущий монолог Гарри, не поднимая головы, смотреть на него было просто… просто невыносимо. Сейчас она решила немного смягчить гнев и боль дорогого для неё человека, тихим голосом начав каяться:

— Гарри! Я только…

Поттер решительно подошёл к ней, мягким движением обнял и не позволил продолжить:

— Гермиона, извини за мои нападки и постарайся меня понять, — в объятьях любимого человека Гермиона почувствовала себя немного лучше и способной острее ощутить заслуженные упрёки и всё-всё понять. Надо лишь собраться с мыслями, а это было невозможно, пока Гарри обнимает её, совсем невозможно. «Ладно, пусть говорит всё, что хочет – сегодня я заслужила его поучения в полной мере и сверх того», — подумала она.

— Гермиона!

Голос парня вырвал её из раздумий.

— Да, Гарри. Я понимаю свою ошибку, – тихонько ответила она.

— Хорошо. А теперь – главное. Я понимаю твоё состояние и знаю о твоих чувствах. Я обо всем догадался.

Душа Гермионы сжалась в ожидании несбыточной надежды: «Ну же, Гарри, не разочаруй меня, пускай сегодня я причинила тебе боль, но я всё исправлю, только скажи, что любишь меня».

Ласковый и заботливый голос Гарри продолжил:

— И зная о том, что ты сейчас чувствуешь, мне так горько, что я не могу разделить их с тобой.

«Вот и всё», – подумала Гермиона. Надежда на взаимность исчезла как вода в песке. Здравствуй, реальность – прощайте, наивные иллюзии. На что собственно она надеялась? На чудо? Как глупо, как... больно. Но жить надо! Кроме неё больше никто не поможет Гарри. А любовь? Любовь в её душе никуда теперь не исчезнет. Тем более – много времени мучиться у неё не будет. Наверное, её судьба – безнадёжная любовь к лучшему другу, на большее рассчитывать нельзя. «Эх Гарри, будь счастлив со своей Джинни, теперь абсолютно точно понятно, что ты любишь другую и твоё сердце занято этой рыжей гадиной. Это всего лишь запоздалая ревность» – решила вконец разочарованная Грейнджер.

– Гермиона, – вновь продолжил Гарри, после небольшой паузы, а лучше бы помолчал и выпустил из таких тёплых, но уже чужих рук. – Я не могу разделить их с тобой, но могу помочь тебе.

— Не надо ничего, Гарри, я прекрасно справлюсь сама. Ты же знаешь – я очень сильная.

«Я такая сильная, – уже мысленно продолжила Гермиона. – Что сейчас пойду в ванную и расплачусь».

— Гермиона, ты не будешь сама, обещаю. Я уже всё спланировал, как ты учила, даже график и меню составил.

— К…к…какой график меню? – убитым голосом, безжизненно произнесла, выбитая из канвы разговора, несчастная и очень раздосадованная девушка.

— Не график меню, а график и меню для твоего лечения, — Гарри легонько встряхнул Гермиону. – Ну же, сосредоточься, моя самая умная волшебница.

— Какое лечение, Гарри. О чём ты вообще говоришь? —На периферии запутавшихся мыслей у неё пронёсся вопрос: «Моя? Кто — моя?»

Гермиона, самую малость, не успела обработать проблему потому, что Гарри разжал свои объятия, отстранился немного, заботливо посмотрел на неё и продолжил:

— Я понимаю, ты устала, хочешь просто прилечь, а тут я со своими нападками, но чем быстрее ты начнёшь лечиться – тем быстрее выздоровеешь. Я из-за всех последних событий забыл о твоей болезни. Обещаю, я исправлюсь, — улыбнулся он. — Не переживай – ты для меня очень дорога, и больная, и здоровая, и я всегда буду с тобой.