Феи Динь Динь - Патронус Алекс

Мне стоило больших усилий не дёргать маму и Рема вопросом «как идут дела?». Шрам вскоре после экстренного выпуска «Пророка» обожгло болью, я быстро укутал его пушистыми патронусами, гася боль и вместе с ней чужой гнев. Похоже, Риддл вообще не считает нужным себя контролировать днём. Раздражение было моё собственное.

Многие покидали Большой зал так и не пообедав, они никак не могли соотнести для себя легендарный ужас за стенами Хогвартса и мирные, повседневные дела.

Мы к существованию Риддла уже привыкли, как и некоторые другие. Кто-то, как Малфой, видел его вживую, кто-то слышал разговоры родственников, как например Невилл. Его бабушке летом фотографии не понадобилось, ей хватило слов Дамблдора. Потому для Лонгботтомбов — это не новость. Невиллу, чтобы пропали остатки аппетита, хватило побега Лестрейнджей. С утра он вообще почти не разговаривал, только напомнил Гермионе её обещание помочь с зельем. Для Сириуса и Риддл, и беглые Упсы сегодня где-то на втором плане. Он, похоже, Азкабана боялся гораздо больше, чем показывал. То, что мы собирались устроить побег, не имеет значение. Этот страх в реальных причинах не нуждается. И отпустило крёстного только к вечеру. Ну как отпустило, напряжение сменилось эйфорией. В глаза вроде не бросается, но я-то его хорошо знаю. На радостях профессор Блэк пошёл снимать баллы с Малфоя, чтобы тот не задерживался с переносом исчезательного шкафа.

В подземелье мы сегодня сходили вдвоём со Светой, ещё до отбоя. Всё вроде замечательно, но шрам слишком часто дёргало, его пришлось постоянно держать укутанным в серебристую вату. А меня грызло любопытство «с чего вдруг?». Естественно, я сократил свидание до приличного минимума и полез в сознание к Риддлу, сразу как добрался до своей кровати. Гермиона в это время где-то в пустом кабинете помогала Невиллу варить зелье. Рон сочинял очередной бред для Трелони. Я свои уроки похоже опять буду делать на переменах.

В сознание Риддла изменения бросались, ну пусть будет, в глаза. Там, где раньше клубились и шелестели воспоминания, сейчас стояла непроницаемая стена. Мне без разницы, я туда лезть не собирался. У Риддла бешенство сменялось глухим раздражением, а раздражение — бешенством. Он даже не пытался закрыть текущие эмоции, более того, они были искусственно усилены в точке легиллименции, на выходе, так сказать. Похоже, по плану Риддла, меня должно затопить чужими эмоциями. Чтобы понять зачем, мне пришлось долго сидеть, притаившись у входа. Ответ, впрочем, оказался очевиден. Это у меня есть точка приложения сил — мой шрам, а Риддлу легиллиментить нечего, вот и решил он дать эмоциям протоптать тропинку. Получится или нет, не знаю, Риддл уверен, что получится. Но он вообще самоуверен. Как вскоре выяснилось, одними эмоциями я не отделаюсь, дурацкие сны тоже вернулись.

Рано утром, я только проснулся, даже к побудке товарищей не приступил, со мной связался Римус.

— Что случилось? — испугался я на всякий случай.

— Ты ведь рано встаёшь, — сказал Рем, — вот я и решил, что будет нормально всё тебе рассказать, прежде чем лечь спать.

— Конечно нормально, — согласился я. — У вас там что, всю ночь движуха была?

Рем, конечно, мог после большого количества событий пойти куда-нибудь отдохнуть, но тогда он не стал бы звонить мне с утра пораньше.

— Именно, — подтвердил Римус. — Корнелиуса Фаджа отстранили от должности, его место занял Скримджер, что плохо. Но помешать мы не смогли. Это старая традиция, в смутное время сажать в министерское кресло главу аврората. А то, что нынешний глава аврората излишне уважает статус — это недостатком не считается. Почему-то все помнят о своём статусе, прикидывают как с таким министром легко будет работать, а то что у Воландеморта половина Упсов — уважаемые члены общества, благополучно забывают. В общем, кардинальных перемен не будет. Скримджер сделает то же самое, что в новых обстоятельствах сделал бы Фадж.

Зато глава аврората теперь Делейн. Операции не требующие санкции министра можно будет проводить быстро.

— Уже хорошо, — оценил я, не знаю уж, где произойдёт решающий бой, но точно не в поместье какого-нибудь уважаемого человека. — А на антиликантропный комплекс мы получить лицензию сможем?

— Конечно! Вы ведь теперь очень уважаемые люди, — удивился моей непонятливости Римус.

Действительно, что это я? Но уточнить-то не лишне будет.

— А родители Невилла? Там движение намечается?

— Полагаю, да, хотя там всё немного сложнее. Способ лечения не опробован и нуждается в испытании. Найти добровольца, который в здравом уме и трезвой памяти согласиться стать подопытным, по понятным причинам невозможно. Обряд, опять же, требуется провести тёмный и не тихо в Отделе Тайн, а открыто. Полагаю, Скримджер захочет в обмен на риск получить поддержку Лонгботтомов. Августа может пойти на принцип.

— Ладно, посмотрим, — Римус уже в разговорник зевает, пора закругляться.

— По-ао-ка, — попрощался он.

— Пока.

Невиллу я передал касающуюся его часть разговора по дороге на тренировку.

— Бабушка очень принципиальна, — угрюмо пробормотал он. — Она конечно права, но…

— Она действительно права, но ситуация изменилась, полагаю, Скримджер будет вести себя приемлемо. В нынешних обстоятельствах даже Фадж вёл бы себя приемлемо. У твоей бабушки просто не будет причин проявить излишнюю принципиальность.

— Это ты мою бабушку не знаешь, — грустно усмехнулся Невилл и сменил тему. — Я вчера зелье сварил, почти сам, Гермиона мне совсем чуть-чуть помогла.

— Вот и славно, — я припомнил всё, что у меня запланировано на сегодня. Предстоящий трёхчасовой сеанс легиллименции вечер убивал напрочь. Увы. — Завтра наруч распишем.

Почему не сегодня, Невилл не спросил, хотя было заметно, что очень хотел.

Бечено.

Думаю, сегодняшний сеанс будет предпоследним. В большом зале Снейп выглядел глубоко задумавшимся. Его мыслей я, к сожалению, не знаю. Но он определённо догадался, что сны имеют магическую природу и меня с какого-то фига записал в виновные или хотя бы причастные.

На уроке окклюменции Снейп искал у меня компрометирующие воспоминания.

Задумчивость профессора зелий становилась всё глубже. И опять, как в прошлом году, он наградил Кэти Белл баллами. Я, через Сириуса, слил Дамблдору содержание моих снов, и он легко согласился отменить бесполезные уроки окклюменции.

Северус Снейп

Первый сон его не насторожил. Он так давно хотел поговорить с Лили, перешагнув через преграду отчуждённости, пытался найти слова, чтобы показать события в другом свете. Но даже для него самого слова звучали неубедительно. Имеет ли смысл говорить их Лили, даже во сне? Северус и так знает, что она ответит. Но это же сон.