Рэйчел Кейн - Принц Теней

Я повернулся к Меркуцио и распахнул дружеские объятия.

– У меня все отлично, хотя мне не хватает приятной компании, – сказал я. – Я ищу Ромео. Ты его не видел?

– Как, он опять пропал? А я уж думал, он никогда не отцепится от твоей юбки, нянюшка! – Он обхватил руками мою шею и слегка сжал ее, но не сильно, не так, чтобы мне пришлось сопротивляться. – Я не видел этого маленького негодяя, но мы ведь выманим его из норы, а? Ведь ты же не думаешь, что он опять лижет булыжники под ногами этой сучки Капулетти?

На мгновенье мне показалось, что он знает о новой, безумной страсти моего кузена, но он на самом деле ничего не знал и даже не думал о Джульетте: я понял это по исказившей его лицо горькой гримасе, которая мгновенно превратила его из ангела в демона. Он явно имел в виду невинную Розалину, которую считал виноватой во всех своих бедах и потерях и к которой испытывал нечеловеческую ненависть. И я снова испугался за нее при мысли о том, что он может сделать – или уже сделал.

Если он решит использовать яд – я не смогу защитить дочь врага, предав своего сломленного заблудшего друга, – и все же мне предстоит сделать самый сложный в моей жизни выбор. Ведь и позволить Меркуцио убить ни в чем не повинную девушку я тоже не смогу, неважно – идет ли речь о Капулетти или о ком-то еще.

Меркуцио, несмотря на ранний час, был уже изрядно навеселе. Судя по запаху и виду его одежды, домой он так и не заходил и не переодевался. От него несло по́том и рвотой, этот резкий запах мешался со сладковатым запахом вина. Но в его мышцах не было никакой расслабленности, свойственной пьяным людям, – его рука была тяжела и крепка, как топор палача.

Когда проходящий мимо слуга в ливрее Капулетти посторонился, чтобы уступить нам дорогу, Меркуцио бросился на него, оскалив зубы, и расхохотался так громко, что бедный парень побледнел и поспешил скрыться.

– Тебе бы стоило пойти домой, Меркуцио, – заметил я. – Ванна бы пошла тебе на пользу.

– Мне многое пошло бы на пользу, – ответил мой друг. – Но больше всего мне пошло бы на пользу наколоть кого-нибудь из Капулетти на кончик моего меча.

– Сейчас слишком жарко для этого, да и обстановка слишком напряженная, – возразил я. – Если ты не хочешь домой – почему бы тебе не пойти со мной? Бальтазар, правда, сейчас ушел по делам, но я бы приказал набрать для тебя ванну и приготовить постель. И ты мог бы поспать спокойно под нашей крышей.

– Поспать? – спросил он и вдруг задышал часто и прерывисто. – Как я мечтал бы поспать спокойным сном без сновидений, Бен, но я исповедаюсь тебе, поскольку исповедаться в этом болтливому священнику никогда не смогу… я не могу спать, совсем не могу спать, ни в тишине, ни в шуме. Стоит мне закрыть глаза – и его лицо всплывает передо мной… а бывает еще хуже… он не умер, Бен, и я не могу освободить его, чтобы дать отдых его измученной душе.

Вытирая пот, Меркуцио провел по лицу рукой, и я заметил, как она дрожит.

– Он преследует меня. Он ложится рядом со мной – и ничего не говорит. Нас разлучили – но разлучили не до конца. Как я могу спать? Я не могу спать, пока не нальюсь вином до потери сознания.

Он говорил как окончательно сломленный человек – и так оно и было. И это пугало меня: слабость в нашем мире привлекала волков.

– Пойдем же, – сказал я и дружески хлопнул его по спине, чтобы приободрить. – Ванна, покой и мягкая постель в таком месте, где тебя не смогут найти и потревожить никакие призраки.

– Твоя бабушка это не одобрит.

– Моя бабушка может относиться к этому как угодно.

Смелое заявление, но ведь он был прав: она действительно будет возражать, если я приведу Меркуцио в ее дом. Даже женатый, вопреки слухам о скором рождении первенца в его семье, он никогда не сможет отмыться от сплетен.

– Сегодня слишком хороший день для неприятностей.

И возможно, нам бы даже удалось избежать этих неприятностей, если бы в этот момент Меркуцио не заметил Ромео.

Мой кузен вышел из-за собора и широкими шагами целеустремленно куда-то направился. Я увидел его как раз в этот момент и невольно отметил его восторженную, полную почти религиозной одержимости улыбку. Он смотрел под ноги и не обращал никакого внимания на то, что происходит вокруг него. Мой кузен, разряженный, словно павлин, в свои самые яркие, самые красивые одежды, сиял и переливался в ярком солнечном свете, как какой-нибудь сказочный герой.

Ромео являл собой идеальную мишень – он словно просился стать жертвой. Он даже не озаботился охраной – рядом с ним не видно было никого из слуг или наемников, и воткнуть ему нож в спину было очень легко. А если моя бабушка не ошибалась – именно это собирались сделать Капулетти в самое ближайшее время при первой же возможности.

Меркуцио ничего этого не понимал. Он увидел только шанс грубо поразвлечься и, прежде чем я успел его остановить, подался вперед и заорал слишком громко:

– Синьор Ромео, бонжур! Я приветствую вас по-французски в знак уважения к вашим французским штанам, и где же вы были этой ночью, синьор?

Восторженная улыбка Ромео поблекла. Он явно хотел избежать этой сцены, но не мог, поэтому изобразил фальшивую любезность и подошел к Меркуцио, кивнув мне, как надоедливому старому дядюшке.

– Доброе утро вам обоим. Что это ты имеешь в виду, приятель?

– Вы заставили нас, синьор, поволноваться. – Меркуцио выставил вперед палец: – Твой кузен чуть с ума не сошел от беспокойства.

– Прости, дорогой Меркуцио, – Ромео отвесил поклон. – У меня очень много дел, а в таком случае человеку может быть не до любезностей.

Меркуцио оглушительно расхохотался и изобразил жеманный реверанс, подобрав воображаемые пышные юбки.

– Я прямо цвет любезности, – пропищал он и преградил путь моему кузену, когда тот попытался уйти.

– Гвоздика, должно быть? – улыбка Ромео застыла у него на лице и стала холодной. Это был поворот, которого я опасался: это был намек, и намек весьма оскорбительный. Проходящая мимо нас старая дева со свитой бросила на нас возмущенный взгляд и пробормотала что-то нелицеприятное.

Меркуцио в ответ толкнул Ромео:

– Именно так!

– Что ж, тогда ты гвоздика вроде той, что на моих башмачных застежках, – произнес Ромео.

Такого рода высказывания были простительны в узком кругу близких приятелей, но никак не среди толпы на площади во всеуслышание.

Я выступил вперед и попытался встать между ними, но они проигнорировали мое вмешательство.

Меркуцио смеялся, скаля зубы.

– Мне придется за это откусить тебе ухо! – Он схватил тяжелой рукой Ромео за плечи, слегка потряс его, а потом заключил в объятия. – Давай же – разве это не куда лучшее развлечение, чем страдания от любви? Вот теперь ты прежний – теперь ты Ромео! А то эта твоя чертова любовь делает из тебя слабоумного, который только и знает, что носится с любимой цацкой, норовя запрятать ее в какой-нибудь дыре!