Колин Маккалоу - Путь Моргана

– Если одеяла и уменьшатся в размерах, то ненамного, Билл, не понимаю, почему ты так встревожился. Через час все они высохнут. Ты даже не заметил, как я забрал твое одеяло, – ты сладко спал и похрапывал!

В последнее время Билл заметно повеселел – вероятно, оттого, что теперь каторжников часто кормили свежей рыбой. В этом и состояло преимущество плавания в океанских водах, как теперь понял Ричард. Хлеб уже никуда не годился, он кишел извивающимися червячками, которых Ричард предпочитал не замечать. Именно по этой причине большинство каторжников ели его, закрыв глаза. Постепенно хлеб становился все мягче, и это свидетельствовало о том, что омерзительные твари начали плодиться. Солонина не портилась, а в горохе и овсянке тоже появилось живое «мясо». А у Ричарда иссякали запасы солода.

– Мистер Донован, – однажды обратился он к четвертому помощнику, которому полагалось бы быть вторым, – не могли бы вы оказать мне одну услугу по прибытии в Риоде-Жанейро? Я не осмелился бы беспокоить вас, но больше мне не к кому обратиться с такой просьбой, а вам я доверяю.

Он сказал правду. За долгие часы рыбной ловли дружба между ними окрепла. Ричарду казалось, что с Донованом его связывают более прочные узы, чем с остальными. Стивен Донован умел быть и серьезным, и легкомысленным, и остроумным, и чутким, он безошибочно угадывал многие мысли Ричарда. Постепенно Ричард стал относиться к Стивену, как к брату, забыв о том, что тот питает к нему отнюдь не братские чувства. Поначалу каторжники посмеивались над непонятной дружбой Ричарда с четвертым помощником, по-своему истолковывая его странную прихоть – ночевки на палубе. Но Ричард оставался слеп и глух к насмешкам, даже не пытался возразить или оправдаться, и наконец все сошлись во мнении, что между ним и Донованом нет ничего, кроме дружбы.

В тот день, когда Ричард решился высказать свою просьбу, они со Стивеном опять рыбачили вдвоем. День выдался тихим, клева почти не было, ничто не отвлекало их. Донован нахлобучил на голову матросскую соломенную шляпу. Точно такую же шляпу Ричард купил у корабельного плотника, предпочитающего ром пребываниям на солнечной палубе.

Донован издал негромкий довольный возглас.

– Я буду рад оказать тебе услугу, – заверил он.

– У нас есть немного денег, а нам необходимы мыло, солод, деготь, тряпки, пара бритв и ножницы.

– Оставь деньги себе, Ричард, – на них ты купишь билет домой, когда истечет срок каторги. Я сам куплю тебе все, что понадобится.

Но Ричард отрицательно покачал головой.

– Я не могу принять такой подарок, – решительно возразил он. – Вы должны взять деньги.

Приподняв бровь, Донован усмехнулся.

– Ты думаешь, взамен я потребую любви? Обидно сознавать.

– Нет, что вы! Я не могу принять подарок только потому, что мне нечего подарить вам. А любовь здесь ни при чем.

Донован вдруг разразился неудержимым хохотом.

– Какой великолепный диалог! Я похож на юную девицу из дамского журнала! Нет ничего смешнее мук неразделенной любви «мисс Молли»! Прими подарок, Ричард: я хочу хоть чем-нибудь помочь тебе и не требую от тебя ответных обязательств. Неужели ты ничего не понял, Ричард? Ведь мы друзья.

Ричард растерянно заморгал и улыбнулся.

– Да, я знаю это. Спасибо вам за подарок, мистер Донован.

– Но ты можешь отблагодарить меня за услугу.

– Чем же?

– Зови меня Стивеном.

– Так не пойдет. Будь я свободным человеком, я охотно звал бы вас по имени. А пока я должен знать свое место.

Мимо проплыла акула, голодная, как и пассажиры корабля в этот неудачный день. Тупомордая, длиной не более двенадцати футов, по сравнению с океанскими просторами она казалась головастиком. Окинув корабль бесстрастным взглядом, акула удалилась.

– Злая тварь, – заметил Ричард. – У китов в глазах светится ум, у дельфинов – жизнерадостность. Но это чудовище словно явилось из ада.

– О, ты истинный сын Бристоля! Тебе никогда не доводилось читать проповеди?

– Нет, но в нашей семье есть проповедники и священники англиканской церкви. Двоюродный брат моего отца – настоятель церкви Святого Иакова, а его отец читал проповеди под открытым небом, обращаясь к углекопам Кингсвуда.

– Отважный человек! И он уцелел?

– Да. И воспитал сына Джеймса.

– А ты никогда не поддавался искушениям, Ричард?

– Только однажды, с женщиной, которая была способна открыть райские врата любому мужчине. И это было ужасно. Уж лучше воздержание!

Леска в руках Донована дрогнула, он спохватился:

– Клюет! Рыба попалась!

Но он ошибся. Акула вернулась и заглотала наживку вместе с крючком, поплавком и грузилом. Донован сорвал шляпу, растоптал ее обеими ногами и выругался.

Пожалуй, всему виной стала жаркая и безветренная погода, а может, краткая передышка, отпущенная обитателям «Александера», закончилась, и наступила очередная полоса бед. Двадцать девятого июня каторжники вновь стали умирать. Доктор Балмен, который терпеть не мог спускаться в тюремное помещение из-за царившей там вони, теперь был обязан проводить там все больше времени. Но его возбуждающие, рвотные и очищающие средства не помогали.

В открытом море не мудрено стать суеверным! Едва каторжники снова начали хворать, «Александер» очутился в сияющей кобальтовой синеве, и все пассажиры, столпившиеся на палубе, сразу поверили, что это дурное предзнаменование. Вода превратилась во множество синих камешков. Каторжники совсем пали духом и стали готовиться к смерти.

– Это же наутилусы! – в ярости кричал доктор Балмен. – Нам попалась огромная стая наутилусов – «португальских воинов», ярко-синих морских животных, похожих на медузы! Это часть природы, а не знак свыше! О Господи! – Потрясая кулаками, он в отчаянии бросился в свою тесную каюту.

– Почему они называются «португальскими воинами»? – спросил Джо Лонг, дождавшись Ричарда, который по очереди с ним ухаживал за Айком.

– Потому что португальские боевые корабли красят в синий цвет, – объяснил Ричард.

– А не в черный с желтым, как наши?

– Если бы все корабли были окрашены одинаково, как мы отличили бы свои от вражеских? В пороховом дыму нелегко разглядеть флаги и знаки отличия. Ну, ступай на палубу, дружище. Ты слишком подолгу сидишь здесь. – Ричард присел рядом с Айком, снял с него рубашку и штаны и принялся обтирать водой.

– Балмен – идиот, – прохрипел Айк.

– Нет, просто он измучен. Он испробовал все средства и теперь не знает, что предпринять.

– А разве кто-нибудь знает? Можно ли здесь вообще хоть что-нибудь сделать? – Айк совсем исхудал, кожа обтянула кости и стала похожей на пергамент, волосы выпадали прядями, ногти побелели, язык потрескался, губы опухли и запеклись. Но самые зловещие признаки болезни Ричард увидел на его сморщенной мошонке. Бедняга Айк!