Колин Маккалоу - Путь Моргана

– Открой-ка рот, я почищу тебе зубы и язык. – Ричард свернул смоченную профильтрованной водой чистую тряпку и ее уголком принялся чистить товарищу зубы, надеясь, что это немного скрасит его существование. Ричард не раз думал о том, что участь рослого человека незавидна. Если бы Айк был таким же щуплым, как Джимми Прайс, его страдания давным-давно кончились бы. Но эта внушительная гора плоти отчаянно боролась за жизнь. Лишь редкие каторжники сдавались без борьбы, почти все цеплялись за то немногое, что у них осталось, как лишайник цепляется за скалу.

Вонь в тюремном помещении усиливалась, ее источником была трюмная вода. Балмен считался опытным врачом: он семь лет прослужил на флоте, участвовал в экспедиции к западному побережью Африки, но предотвратить распространение болезни на «Александере» ему оказалось не под силу. По его настоянию в душных углах тюрьмы укрепили запасные паруса, свернутые в виде труб, – по ним в помещение поступал воздух из люков, прорубленных в настиле верхней палубы. Сначала капитан Синклер и слышать об этом не хотел, но врач оказался упрямцем. В конце концов, узнав, что к «Александеру» крепко приклеилось прозвище Корабль смерти, Синклер сдался и приказал плотнику Чипсу изуродовать палубу. Но даже и после этого в камеру почти не поступал свежий воздух, и каторжники продолжали задыхаться.

Ричард похудел, но чувствовал себя здоровым, как и его товарищи по нарам и четверо друзей Айка. Уилли Дринг и Джо Робинсон совсем не показывались в камере, а трое их товарищей (еще один умер в Портсмуте) с удобством разместились на нарах, предназначенных для шестерых человек. Томми Краудер и Аарон Дэвис были в таком фаворе у сержанта Найта, что им не приходилось жаловаться на жизнь. И все же чутье подсказывало Ричарду, что новая вспышка болезни будет сильнее прежней.

– Одного человека мы оставим ухаживать за Айком, а сами переселимся на верхнюю палубу и постараемся собирать как можно больше дождевой воды, – решил он.

Джимми Прайс и Джоб Холлистер запротестовали, Джо Лонг заскулил, а остальные были готовы поднять бунт.

– Мы бы предпочли остаться внизу, – заявил Билл Уайтинг.

– Здесь вы подхватите лихорадку.

– Ричард, ты же сам говорил: пока мы будем фильтровать воду и мыться, мы не заболеем, – напомнил Недди Перрот. – Так что никуда отсюда мы не уйдем. Это ты не дорожишь своей кожей, а я боюсь обгореть.

– А я иду с Ричардом, – вмешался Тэффи Эдмундс, собирая вещи. – Мы с ним будем упражняться в пении. Только на нашем корабле редко услышишь песни. Посмотрите на «Скарборо» – там поют каждую неделю. Капрал Фланнери удивляется тому, как славно спелись тамошние матросы и каторжники.

– Конечно, ведь на «Скарборо» каторжников больше, чем на «Александере», – возразил Уилл Коннелли, – но лишь потому, что они реже умирают и размещены на двух нижних палубах. А мы теснимся на одной, потому что везем еще и грузы.

– А я очень рад, что в трюм «Александера» попали грузы, а не мы, – произнес Ричард, отказываясь от бесполезной борьбы. – Посмотрите, что стало с моряками, когда они жили над самым трюмом. Трюмные помпы на «Скарборо» работают, и это опять-таки заслуга капитана. «Скарборо» командует капитан Маршалл, а нами – Эсмеральда, которому наплевать на трюмные помпы – только бы его стол ломился от еды. Все донные отсеки «Александера» забиты грязью.

К четвертому июля умер еще один человек, а на нарах, предназначенных для больных, уже лежало тридцать каторжников. По мнению врача Балмена, дело обстояло хуже, чем если бы весь трюм «Александера» был забит разлагающимися трупами. Разве мог хоть кто-нибудь выжить в таких чудовищных условиях?

На следующий день с «Сириуса» поступило два приказа. В первом говорилось, что с Джона Пауэра можно снять кандалы; он поступал в распоряжение мистера Боунза и мог вновь помогать матросам. Второй приказ вызвал острое недовольство лейтенантов Джонстоуна и Шарпа. Норма воды на каждого мужчину (женщины и дети получали меньше нормы) сокращалась с четырех до трех пинт, и это касалось матросов, пехотинцев и каторжников. Каторжникам следовало выдавать по пинте воды утром и две пинты – днем. При раздаче воды был обязан присутствовать морской офицер с двумя подчиненными и двумя каторжниками в качестве свидетелей; пехотинцы и каторжники должны были по очереди осуществлять надзор во избежание мошенничества и сговора. Трюмы велели запереть, возле бочек с водой выставить охрану. Ключи должны были храниться у офицеров. Воду для мытья посуды надлежало выдавать по утрам, как и воду для животных. Домашний скот поили обильно: на каждую лошадь или корову в день приходилось не менее десяти галлонов.

Три дня спустя череда штилей и штормов прервалась, задул юго-восточный пассат, несмотря на то что флотилия еще не пересекла экватор. Все мгновенно воспрянули духом, хотя старания придерживаться курса мешали кораблям преодолевать положенные сто миль в день. «Александер» тяжело врезался во встречные высокие волны, поскрипывая мачтами, «Скарборо» плыл параллельно ему, «Сириус» и «Запас» – чуть поодаль, а «Дружба», как всегда, впереди, в облаке брызг, словно собака, отряхивающаяся после купания.

Когда серебристые пуговицы на кителях Джонстоуна и Шарпа опять начали темнеть, а вонь распространилась не только по нижней палубе, но и по помещениям юта, оба лейтенанта и врач Балмен отправились к капитану. Выслушав подчиненных, капитан Синклер объявил их жалобы вздором. Его возмутило лишь то, что каторжники украли у него хлеб: за это капитан требовал беспощадно высечь их.

– Лучше благодарите небо за то, что они не украли ваш ром! – желчно процедил Джонстоун.

Капитан обнажил гнилые зубы в довольной ухмылке:

– Пусть этого опасаются на других кораблях, а мой ром останется при мне. А теперь ступайте, оставьте меня в покое. Я уже давно приказал Чипсу починить кормовую помпу – она засорилась. Поэтому на нижней палубе и стоит вонь.

– Но каким образом плотник может починить механизм из металла и кожи? – изумился Балмен.

– Молитесь, чтобы это ему удалось. А теперь убирайтесь прочь.

Балмен не выдержал. Просигналив флагами «Сириусу», он получил разрешение отправить шлюпку на «Шарлотту» за главным врачом экспедиции Джоном Уайтом. Под командованием лейтенанта Шарпа шлюпка скрылась в волнах – тяжелое парусное судно «Шарлотта» плелось позади остальных кораблей. Обратное плавание было нелегким: дрогнул даже несгибаемый лейтенант Шарп. Поэтому доктор Уайт прибыл на борт «Александера» отнюдь не в лучшем расположении духа.

– Бристольцы, вас ждут, – объявил Стивен Донован. – Мистер Уайт и мистер Балмен.

Строго говоря, размышлял Ричард, который узнал многое о насосах за время общения с Томасом Латимером, помпы «Александера» должны размещаться под самым настилом палубы – чтобы уменьшить высоту подъема трюмной воды. Но это судно предназначалось для перевозки рабов, его владельцы не хотели, чтобы в обшивке ниже ватерлинии имелись отверстия. О трюмных помпах вспоминали лишь во время ремонта корабля в сухих доках.