Колин Маккалоу - Путь Моргана

Вскоре обнаружилось, что Рио кишит тараканами. Английские тараканы были маленькими и пугливыми, а местные великаны имели крылья, громко стрекотали и казались таким же порождением зла, как акулы. Агрессивные и смышленые, они не убегали от людей, а нападали на них. Война с тараканами вскоре довела почти до безумия всех пассажиров флотилии – от высокопоставленных особ с «Сириуса» до каторжников с «Александера».

Большинство обитателей судов спали полуобнаженными на палубах, хотя и не так крепко, как в море. А Рио, похоже, не ведал сна, в нем никогда не наступала полная темнота: церкви и другие строения бывали освещены даже по ночам. Казалось, португальцы и их многочисленные чернокожие рабы боятся ночных теней. Однажды ночью, услышав леденящий кровь вопль какого-то животного, нечто среднее между визгом и ревом, Ричард понял, почему жители Рио не любят тушить огни.

Не реже двух-трех раз в неделю в городе устраивали фейерверки в честь какого-нибудь святого, Девы Марии или события в жизни Иисуса Христа – религиозная жизнь Рио не отличалась строгостью и умеренностью. Это оскорбляло Балмена и Шарпа, считавших католицизм безнравственной, упаднической и сатанинской верой.

– Не понимаю, почему ты до сих пор не попытался сбежать, Джонни, – сказал Ричард как-то Джону Пауэру, любуясь разноцветными искрами и нитями фейерверка.

Пауэр усмехнулся:

– Здесь? Не зная ни слова по-португальски? Меня схватили бы в тот же день. Если не считать португальских галер да грузовых лодок, в этом порту стоит лишь одно китобойное английское судно, получившее пробоину. На нем доставят домой больных моряков с «Сириуса» и «Запаса». – Этот разговор причинял ему острую боль, и он переменил тему: – Вижу, Эсмеральда и не думает позаботиться о корабле. Он даже не приказал очистить обшивку.

– Разве мистер Боунз ничего не сказал тебе? Бока «Александера» обшиты медью. – Ричард потер ладонью грудь, липкую от апельсинового сока. – Мне поручено вымыть их.

– Ты умеешь плавать?

– Нет, поэтому мне придется держаться за веревочную лестницу. Надеюсь, рано или поздно я научусь плавать. Вчера я продержался на воде целых две секунды, а потом испугался. Сегодня я постараюсь взять себя в руки.

– А я умею плавать, но боюсь, – грустно отозвался Пауэр. Даже временная свобода не лишила его бдительности.

Ричард покачивался в воде возле спущенной с борта веревочной лестницы, когда на судно вернулся Стивен Донован в нанятой лодке. Держаться на плаву Ричард так и не научился: стоило ему отпустить лестницу, как он начинал тонуть. Заметив приближающуюся лодку, Ричард приготовился взобраться на палубу.

– Ричард, что ты делаешь! В гавани полным-полно акул! – воскликнул Донован, увидев его. – На твоем месте я бы отказался от купаний.

– Вряд ли акулы польстятся на мои кости – в гавани Рио с избытком хватает другой добычи, – усмехнулся Ричард. – Я пытаюсь научиться плавать, но пока безуспешно.

Донован хитро прищурился.

– Чтобы доплыть до берегов Африки, если «Александер» пойдет ко дну? Не бойся, «Александер» – прочная, хотя и старая посудина. Даже при сильном крене она не потонет.

– Может быть, но когда мы прибудем в Ботани-Бей и выяснится, что лишних ведер там нет, я смогу по крайней мере купаться в море. Возможно, на берегах залива есть озера и реки, но сэр Джозеф Бэнкс о них не упоминает. Он пишет, что там нет источников пресной воды, если не считать двух-трех неглубоких ручьев.

– Теперь мне все ясно. Понаблюдай за Уоллесом. – И он указал на скотч-терьера, принадлежащего лейтенанту Шарпу. Пес плыл вдоль борта корабля, подбадриваемый смехом хозяина.

– Зачем?

– Ты видишь, как он плывет? В следующий раз, когда вздумаешь подразнить акул, представь, что у тебя четыре ноги, а не две. Ложись на живот, подними голову над водой и загребай всеми конечностями, как утка лапами. – Донован бросил серебряную шестипенсовую монетку потному негру, который только что доставил на палубу кучу свертков. – И ты поплывешь, Ричард. Благодаря Уоллесу и его четырем лапам ты легко научишься держаться на воде и освоишь все тонкости плавания.

– Джонни Пауэр умеет плавать, но до сих пор не удрал.

– Интересно, стал бы он сопротивляться на Тенерифе, если бы знал то, что я выяснил сегодня?

Ричард встревожился:

– В чем дело?

– Когда флотилия отплыла из Портсмута, у пехотинцев было лишь по нескольку зарядов.

– Вы шутите?!

– Ни в коем случае! – Донован усмехнулся и покачал головой. – Вот как тщательно продумана вся экспедиция! Те, кто возглавляет ее, забыли купить боеприпасы.

– О Господи!

– Я узнал об этом только потому, что его превосходительство губернатор Филлип распорядился приобрести десять тысяч гильз с зарядами здесь, в Рио.

– Значит, если бы на каком-нибудь корабле вспыхнул бунт, во всей флотилии не осталось бы ни единой пули! Я видел, как бездумно пехотинцы расходуют порох.

Мистер Донован устремил на Ричарда пристальный взгляд, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и кивнул на свертки:

– Здесь есть кое-что и для тебя. Завтра привезу еще. Я слышал, скоро мы отплываем. – Он сунул свертки в руки Ричарда. – Здесь деготь, какая-то целебная мазь – ее я купил у дряхлой и безобразной карги, наверняка ведьмы – и еще молотая кора, которой, по ее же словам, лечат лихорадку. Я прихватил и флакон лауданума – на случай, если воды Рио вызовут дизентерию. Врачи опасаются ее, а лейтенант Кинг надеется на лучшее. В свертках ты найдешь чистые тряпки и пару новых рубашек из тонкого хлопка. Покупая одежду себе, я не удержался и решил принарядить тебя. Нет ничего приятнее и удобнее прохладной хлопчатобумажной ткани в жаркую погоду! А вот солод раздобыть не удалось – первыми на складах побывали корабельные врачи, черт бы побрал этих проныр! Попробуй насушить апельсиновых и лимонных корок, а потом понемногу жуй их. Матросы говорят, цитрусовые предотвращают цингу.

Ричард не сводил с Донована глаз, переполненных благодарностью, но Донован был достаточно умен и не принял это чувство за нечто большее. Ричард – его друг, он готов умереть за этого человека, который когда-то любил, но давно забыл, что на свете существует любовь. Кого из близких он потерял? Как это случилось? Должно быть, женщина, способная открыть райские врата, тут ни при чем. Судя по лицу Ричарда, воспоминания о ней вызывали у него отвращение. Но больше он не упоминал ни об одной женщине, а тем более о мужчине. «Когда-нибудь я узнаю всю твою историю, Ричард Морган», – мысленно сказал себе Донован.

На следующее утро Ричард встретил четвертого помощника у веревочного трапа.

– Очередная просьба? – с улыбкой спросил Донован, готовый на все.