Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 2

Но лицо Торанаги не выдало его заинтересованности.

– Какие же преимущества это даст, Гёко-сан?

– Мы станем настоящей гильдией, господин, пользующейся защитой закона, реальной силой, не рассредоточенной повсюду, а собранной воедино, которой все должны подчиняться…

– Должны подчиняться?

– Да, господин. Должны подчиняться для общего блага. Гильдия будет отвечать за то, чтобы назначались приемлемые цены и чтобы выдерживались каноны. Чтобы госпожа второго класса из Эдо была не хуже госпожи второго класса из Киото и так далее. Если этот замысел сработает в Эдо, почему не воплотить его в любом городе ваших владений?

– Но владельцы заведений, сосредоточенных в этом квартале, станут заправлять всем. Они приобретут исключительные права, да? Смогут назначать грабительские цены, закрыть двери перед теми, кто хочет и имеет законное право стать частью «мира ив», не так ли?

– Да, это возможно, господин. Так и будет происходить в некоторых местах какое-то время. Но что вам стоит издать закон, восстанавливающий справедливость? Уверена, хорошее перевесит плохое для нас и для наших уважаемых гостей. Второе: госпожи…

– Давайте сначала покончим с первым, Гёко-сан, – одернул Торанага. – Значит, ваше предложение имеет изъян, а?

– Да, господин. Возможно. Но любой даймё легко разберется с этим. И должен будет иметь дело только с гильдией, сосредоточенной в одном месте. У вас не будет хлопот, господин. Каждый квартал, конечно, станет отвечать за порядок внутри своих стен. И за уплату налогов.

– Ах да, налоги! Разумеется, так будет гораздо легче собирать налоги. Хороший довод в вашу пользу.

Глаза Гёко остановились на палочке благовоний. Сгорело уже больше половины.

– В вашей власти навсегда освободить «мир ив» от налогов. – Она посмотрела ему прямо в глаза, ее голос звучал бесхитростно: – В конце концов, господин, разве наш мир не называют также «плавающим»? Разве не он единственный предлагает красоту? И разве юность не главная составляющая красоты? Есть ли что-нибудь столь же скоротечное, преходящее, как юность, священный дар богов? И вы, господин, лучше всех прочих должны понимать, сколь быстролетна юность, особенно у женщин!

Музыка смолкла. Его глаза потянулись к Кику-сан. Она внимательно смотрела на него, слегка нахмурив бровь.

– Да, – признал он честно, – я знаю, как быстро улетает юность. – Он отхлебнул зеленого чаю. – Я подумаю над тем, что вы сказали. Второе?

– Второе. – Гёко собралась с мыслями. – Второе и последнее, господин. В вашей воле изменить весь наш «мир ив». Посмотрите на наших девушек. Кику-сан, например, обучена пению, танцам, игре на сямисэне с шести лет. Каждый свободный миг она усиленно трудится, чтобы совершенствовать свое искусство. За свои незаурядные дарования она заслуженно получила звание госпожи первого класса. Но она еще и куртизанка, и некоторые гости желают наслаждаться не только ее искусством, но и ее телом. Я считаю, что должно существовать две категории девушек. Первую составят куртизанки, приятные в общении, жизнерадостные, желанные. Вторая, новая категория – она может называться гэйся [3] – посвятит себя искусству. В обязанности гэйся не будет входить ублажение гостей в постели. Пусть они услаждают зрение и слух – танцами, пением, игрой на сямисэне – и готовят себя исключительно к такому призванию. Пусть гэйся забавляют, поднимают настроение мужчинам своей красотой, грацией, тонким обаянием, а куртизанки, столь же прекрасные, изящные и обольстительные, удовлетворяют голод тела.

Он снова был поражен простотой и новизной ее идеи.

– Как выбирать гэйся ?

– По способностям. Пусть будущее девушки, созревшей для любви, решает хозяин. А гильдия может утвердить его решение или отвергнуть, не так ли?

– Это необычайная мысль, Гёко-сан.

Женщина поклонилась:

– Пожалуйста, извините меня за многоречивость, господин, но случается, что красота вянет, фигура оплывает, а девушка все еще многого стоит, достойна редкой судьбы. Она не должна вступить на путь, которым сегодня вынуждены идти все куртизанки. Меня заботит участь самых одаренных, моей Кику-сан. Я призываю вас подарить будущее этим редким дарованиям, помочь им занять то положение, которого они заслуживают. Чтобы достичь совершенства в пении, танцах, игре на музыкальных инструментах, надо учиться долгие годы. А служение любви на ложе требует молодости – ничто не возбуждает желание сильнее. Не правда ли?

– Да. – Торанага внимательно разглядывал ее. – Стало быть, гэйся может обходиться и без постельных игр с гостями?

– Это не будет входить в ее обязанности, какие бы деньги ни предлагали. Гэйся получат право не спать с гостями, господин. Если гэйся сама пожелает снизойти до кого-то – другое дело. Она может осчастливить его с разрешения хозяйки, но цена окажется весьма высокой – какую только в состоянии предложить избранник. Желающие вкусить любви с девушкой, которая посвящена в тайное учение спальни, обратятся к куртизанке; гэйся и ученицы гэйся станут неприкасаемы. Пожалуйста, извините, что я говорю слишком пространно. – Гёко поклонилась, Кику тоже. Палочка с благовониями почти прогорела.

Торанага расспрашивал их вдвое дольше оговоренного времени, радуясь возможности больше узнать о «мире ив», их мыслях, надеждах и страхах. То, что он узнал, привело его в возбуждение. Разложив по полочкам полученные сведения, чтобы использовать их в будущем, он отослал Кику в сад.

– Мне бы хотелось, Гёко-сан, чтобы госпожа осталась здесь до рассвета, если пожелает, конечно, и если свободна. Не будете ли вы так добры спросить ее? Разумеется, я понимаю, что она, наверное, устала. В конце концов, она так долго и так прекрасно играла. Я пойму. Но может быть, она подумает о моей просьбе. Я был бы очень благодарен, если бы вы спросили у нее.

– Само собой, господин. Я уверена, что ей польстит ваше приглашение. Это наша обязанность – всеми силами служить вам, не так ли?

– Да. Но здесь, как вы справедливо указали, особый случай. Я пойму, если она скажет, что слишком устала. Пожалуйста, спросите у нее сейчас. – Он вручил Гёко маленький кожаный мешочек с десятью кобанами, сожалея о широком жесте, но зная, что его положение того требует. – Может быть, это вознаградит вас за утомительный вечер и послужит знаком моей благодарности за ваши идеи.

– Наш долг служить вам, господин, – произнесла Гёко, и Торанага заметил, что она пытается обуздать себя, но пальцы ее против воли нащупывают сквозь мягкую кожу монеты, норовя сосчитать их. – Благодарю вас, господин. Пожалуйста, простите меня, я сейчас спрошу ее. – Странным и неожиданным образом глаза ее наполнились слезами. – Пожалуйста, примите благодарность от простой старой женщины за вашу любезность и за то, что выслушали нас. Единственной наградой за все удовольствия нам служит река слез. Честно говоря, трудно объяснить, что́ чувствует женщина… Пожалуйста, извините меня…