Джеймс Клавелл - Сегун. Книга 2

– Рад видеть вас, господин, – произнес священник с глубочайшим почтением.

– И я тоже, Цукку-сан. – Торанага пригласил священника усаживаться поудобнее, указав на подушку, которая лежала на циновке перед помостом. – Я давно вас не видел.

– Да, господин, можно так сказать. – Алвито вдруг осознал, что его не пригласили на помост. Он также узрел Блэкторна, отметив щеголеватую небрежность, с которой тот носил при Торанаге самурайские мечи, и всю его вальяжную позу. – Я привез конфиденциальное послание от моего настоятеля, отца-инспектора, который выражает вам свое глубокое почтение.

– Благодарю вас, но сначала расскажите мне о своих делах.

– Хорошо, господин, – кивнул Алвито, зная, что Торанага не мог не заметить ни завладевшего им смятения, ни попыток скрыть его. – Сегодня я слишком хорошо осознал свои неудачи. Этим вечером я желал бы сложить с себя земные обязанности и погрузиться в молитвы, просить Бога о милости. – Он мучился стыдом за то, что ему не хватило смирения. Хотя грех Жозефа был ужасен, он, Алвито, вел дело чересчур поспешно, дав волю своей злобе и глупости. И вот по его вине бессмертная душа лишилась надежды на спасение, погублена навеки. – Господь наш однажды сказал: «Да минет меня чаша сия», но даже Ему пришлось испить чашу до дна. Мы пытаемся в миру следовать по Его стопам в меру наших слабых сил. Пожалуйста, извините меня, что я позволил заговорить о своих горестях.

– О какой «чаше» вы толкуете, старина?

Алвито рассказал. Он знал, что скрывать случившееся бессмысленно: Торанага все равно докопается, если ему уже не нашептали; много лучше изложить всю историю самому, чтобы даймё не преподнесли искаженную версию.

– Очень жаль потерять брата. Ужасно, что появится еще один отверженный, сколь бы велико ни было его прегрешение. Мне следовало набраться терпения. Это моя ошибка.

– Где он сейчас?

– Не знаю, господин.

Торанага окликнул часового:

– Отыщи этого отступника-христианина. Приведешь его сюда завтра в полдень. – Самурай поклонился.

– Я прошу: будьте милостивы к нему, господин, – попросил Алвито, вполне искренне. Но ему было известно: что бы он ни сказал, это не заставит Торанагу ни на шаг отступить от вынесенного решения. Святой отец в который уже раз пожалел, что Общество не имело в Японии мирского органа, уполномоченного брать под стражу и наказывать отступников, какие имелись во всем мире. Он неоднократно рекомендовал создать подобный карательный институт, но всякий раз предложение отклонялось – и высшими чинами в Японии, и главой ордена, генералом, в Риме. «И все-таки не имея собственной действующей в миру организации, – устало подумал он, – мы никогда не сможем поддерживать настоящего порядка ни среди братии, ни среди паствы».

– Почему в вашем Обществе нет посвященных в духовный сан, Цукку-сан?

– Потому, господин, что послушники еще недостаточно хорошо подготовлены. Например, от них требуется хорошее знание латыни, ибо наша братия должна быть готова по требованию ордена в любое время отправиться в любую точку земли, а латынь, к сожалению, очень трудно выучить. Пока еще никто не подготовлен.

Алвито верил в это всем сердцем. Он последовательно выступал против посвящения японцев в сан, вступая в ожесточенные словесные баталии с отцом-ревизором. «Ваше Преосвященство, – твердил он из раза в раз, – прошу вас простить меня, но не обманывайтесь их скромным и благопристойным видом. Это всё невероятные натуры, и в конце концов их гордыня, их японская природа все равно победят. Они никогда не будут настоящими слугами Общества, надежными солдатами Его Святейшества, наместника Бога на земле, послушными ему одному. Никогда».

Алвито мельком взглянул на Блэкторна, потом снова на Торанагу, который вставил:

– Но два или три из них – тех, кто готовятся стать священниками, – говорят по-латыни и по-португальски, не так ли? Этот человек сказал правду? Почему их не сделали священниками?

– Извините, но глава нашего ордена, наш генерал, не считает их достаточно подготовленными. Может быть, трагическое падение Жозефа подтверждает его правоту.

– Это скверно – нарушить такую важную клятву, – признал Торанага.

Он вспомнил тот год, когда трое послушников уплыли из Нагасаки на черном корабле, чтобы предстать перед верховным правителем Испании, королем, и главным христианским священником. В тот год погиб Города. Спустя девять лет, в течение которых за ними потихоньку приглядывали, они вернулись. Эти наивные юные новообращенные возвратились домой такими же ограниченными и плохо осведомленными. «Глупая трата времени и сил, – подумал Торанага, – потеря невероятных перспектив, из которых Города отказался извлечь пользу вопреки моим советам».

«Нет, Тора-сан, нам нужно поддержать христиан в пику буддистам, – говорил Города. – Многие буддистские священники и монахи – воины, не так ли? Большинство их. А христиане нет, так? Пусть этот долговязый священник возьмет с собой трех юношей, которых сам выберет. Они ведь все с Кюсю, эти заблудшие души? Я говорю тебе, что мы должны поддержать христиан. Вместо того чтобы докучать мне со своими затеями, расписанными на десять лет вперед, сожги все буддистские монастыри, какие сможешь. Буддисты как мухи на падали, а христиане – пустое место».

«Теперь уже нет, – подумал Торанага с растущим возмущением. – Теперь они шершни».

– Да, – протянул он, – очень плохо не соблюдать клятвы, кричать и нарушать покой на постоялом дворе.

– Пожалуйста, извините меня, господин, и простите, что докучаю своими заботами. Спасибо, что выслушали, как всегда. Ваше участие так утешительно. Можно мне поздороваться с капитаном?

Торанага разрешил.

– Я должен поздравить вас, капитан, – изрек Алвито по-португальски. – Мечи хорошо смотрятся на вас.

– Благодарю вас, святой отец. Я учусь ими пользоваться, – ответил Блэкторн. – Но к сожалению, пока достиг весьма скромных успехов. Я более привычен к пистолетам, абордажным саблям или пушкам, если уж приходится воевать.

– Я молюсь о том, чтобы вам больше никогда не пришлось сражаться, капитан, и чтобы ваши глаза открылись для бесконечного милосердия Божьего.

– Мои открыты – ваши затуманены.

– Ради спасения собственной души, капитан, откройте ваши глаза и ум. Возможно, вы заблуждаетесь. Но даже если так, я благодарю вас за спасение жизни господина Торанаги.

– Кто вам рассказал?

Алвито не ответил. Он повернулся к Торанаге.

– О чем вы говорили? – нарушил молчание даймё.

Алвито пересказал ему, добавив:

– Хотя капитан враг моей веры и пират, я рад, что он спас вас, господин. Неисповедимы пути Господни. Вы оказали ему большую честь, сделав его самураем.