Уилбур Смит - Голубой горизонт

Она не стала просить его остаться, но тихо сказала:

– Если ты поедешь за ним, я поеду с тобой.

Джим взглянул на нее. Воинственный блеск в его взгляде померк, и он улыбнулся, признавая свое поражение. Но это было поражение на определенных условиях.

– У меня такое чувство, что Баккат, как всегда, прав. Котс оставил свои враждебные намерения относительно нас. По крайней мере на время. Большинство его людей погибли. Но с ним еще значительные силы. Нет пятерых: Котса, Удемана и троих арабов. Если мы загоним их в угол, они будут отчаянно сражаться. Зама тоже прав. Мы не можем надеяться повторно уйти без потерь. Если мы их догоним, кого-нибудь из наших людей могут убить или ранить. С другой стороны, то, что кажется бегством, может быть уловкой, чтобы увести нас подальше от фургонов. Мы знаем, что Котс – коварный зверь. Если мы пойдем за ним, он может сделать круг и напасть на фургоны, когда мы не сможем вмешаться. – Он перевел дух и заключил: – Пойдем к берегу и посмотрим, что можно найти в заливе Рождества.

Они переправились через реку и двинулись назад по дороге, протоптанной стадом.

Теперь, зная, что Джим не уедет, Луиза была счастлива; она весело болтала, держась с ним рядом. Заме не терпелось вернуться к фургонам, и он поехал вперед и почти скрылся за деревьями.

– Торопится вернуться к прекрасной лилии, – рассмеялась Луиза.

– К кому? – удивился Джим.

– К Интепе.

– К внучке Тегване? Неужели Зама…

– Да, – подтвердила Луиза. – Какими слепыми бывают мужчины! Как ты мог не заметить?

– Я вижу только тебя, Ежик. Никого, кроме тебя, не вижу.

– Как прекрасно сказано, любимый. – Луиза наклонилась в седле и вытянула к нему губы. – В награду тебе полагается поцелуй.

Но получить награду Джим не успел: впереди послышался дикий крик и треск мушкетного выстрела. Лошадь под Замой встала на дыбы, а он сам лежал в седле.

– Зама в беде! – закричал Джим и поскакал вперед. Подъезжая, он увидел, что Зама ранен. Он свисал с седла, и сквозь его одежду проступила кровь. Прежде чем Джим добрался до него, Зама сполз с седла и упал на землю.

– Зама! – закричал Джим и заторопился к нему, но в это мгновение краем глаза заметил какое-то движение. Опасность – и Джим повернул Драмфайра ей навстречу. За стволом хинного дерева присел араб в рваной одежде, испятнанной грязью и кровью. Он лихорадочно перезаряжал длинноствольный мушкет, заталкивая пулю в ствол. Араб поднял голову и посмотрел на лошадь и всадника, несущихся к нему. И Джим узнал его.

– Рашид! – крикнул он. Один из моряков с семейной шхуны «Дар Аллаха»! Джим не раз с ним плавал, хорошо знал, однако теперь он вместе с врагами нападает на фургоны Кортни и стреляет в Заму.

В то же мгновение Рашид узнал Джима. Он бросил мушкет и побежал. Джим вытащил из ножен саблю и погнал Драмфайра за ним. Поняв, что ему не уйти, Рашид упал на колени и протянул руки в знак покорности.

Джим приподнялся над ним в стременах.

– Трус и предатель!

Он так рассердился, что готов был разбить Рашиду голову, но в последнее мгновение справился с собой, повернул саблю и ее плоской стороной ударил Рашида по виску. Сталь с такой силой ударилась о кость, что Джим испугался, что все же убил араба. Рашид лицом вниз упал на землю.

– Не смей умирать, – пригрозил Джим, спешиваясь, – по крайней мере пока не ответишь на мои вопросы. Тогда я устрою тебе достойные проводы.

Подъехала Луиза, и Джим крикнул:

– Позаботься о Заме! Думаю, он тяжело ранен. Я приду, как только обезврежу эту свинью.

Луиза послала Бакката в лагерь за помощью, и Заму унесли на носилках. Он получил рану в грудь, опасную, под острым углом, и Луиза опасалась за его жизнь. Как только добрались до лагеря, ей на помощь прибежала Интепе.

– Он ранен, но будет жить, – сказала Луиза плачущей девушке, когда они уложили Заму на кровать в свободном фургоне. Сара Кортни отдала Луизе книги по медицине и ящик с медикаментами, и благодаря большой практике Луиза за несколько месяцев, прошедших после отъезда от реки Гариеп, стала опытным врачом. Она тщательно осмотрела рану и с облегчением воскликнула:

– Пуля прошла через ткани и вышла с другой стороны. Это очень хорошо. Не нужно ее вырезать, и намного сокращается опасность гангрены и омертвения.

Джим предоставил Заму вниманию и заботе женщин, а сам сосредоточился на Рашиде. Его привязали к колесу фургона, широко расставив руки и ноги, так что он напоминал морскую звезду, и подняли колесо над землей. Джим ждал, пока он придет в себя.

Тем временем Смоллбой принес тело другого араба, найденное близ того места, где захватили Рашида. Этот араб умер от потери крови: рваная рана в паху, рассеченная артерия. Когда его повернули лицом вверх, Джим узнал еще одного матроса с «Дара».

– Это Хаббан, – сказал он.

– Действительно Хаббан, – подтвердил Смоллбой.

– Здесь произошло что-то такое, от чего несет, как от гнилой рыбы, – сказал Джим. – Не знаю, что именно, но вот он может дать нам ответы. – И он посмотрел на Рашида, который по-прежнему без сознания висел на колесе фургона. – Вылейте на него ведро воды.

Потребовалось не одно, а целых три ведра, чтобы привести его в чувство.

– Салам, Рашид, – приветствовал его Джим, когда тот открыл глаза. – Красота твоего лица радует мое сердце. Ты слуга моей семьи. Почему ты напал на фургоны и пытался убить Заму? Ты хорошо знаешь, что он мой друг.

Рашид стряхнул воду с бороды и длинных прямых волос.

Он молча смотрел на Джима, и выражение его глаз было достаточно красноречивым.

– Мы должны развязать тебе язык, любимец пророка. – Джим отступил и сделал знак Смоллбою. – Сто поворотов колеса.

Смоллбой и Мунту поплевали на руки и взялись за обод. Вдвоем они начали вращать колесо. Смоллбой считал обороты. Скорость быстро нарастала, и вращающееся тело Рашида начало расплываться перед глазами. После пятидесяти Смоллбой сбился со счета и должен был начать сначала. Когда он наконец насчитал сто оборотов и они остановили вращение, Рашид слабо дергался, его грязная одежда промокла от пота. Взгляд его плавал, и Рашида выворачивало от рвоты.

– Рашид, почему вы были с Котсом? Когда вы присоединились к его шайке? Кто тот незнакомый араб, что был с вами, человек в зеленом тюрбане?

Несмотря на свое отчаянное положение, Рашид постарался сфокусировать взгляд на Джиме.

– Неверный! – выпалил он. – Кафир! Я действую по священной фатве калифа Маската Заяна аль-Дина и по приказу его паши генерала Кадема ибн-Абубакера. Паша великий и святой человек, могучий воин и любимец Бога и Пророка.

– Значит, человек в зеленом тюрбане – паша? А каковы требования фатвы? – спрашивал Джим.

– Они слишком священны, чтобы рассказывать о них неверным.