Джеймс Тейбор - Глубокая зона

– Очень скверно. – Аргуэльо медленно ворочал ложкой месиво. – Muy malo.

Сначала Халли подумала, речь о еде, но два последних слова подсказали, что он подразумевает нечто другое. Не просто плохое. Очень злое . Пища – не зло.

– Вы о чем?

– О том, что произошло с доктором Хейтом. С Роном.

– Это несчастный случай.

Аргуэльо поднял голову, стараясь не ослепить ее светом фонаря.

– Вы так считаете?

– А вы – нет?

– В пещере присутствует зло, я его ощущаю.

Первым заговорил Канер.

– Как оно ощущается, Рафаэль? – Он с серьезным выражением лица смотрел на Аргуэльо.

– Простите?

– Вы сказали, что ощущаете в пещере зло. Я спрашиваю, как оно ощущается.

– Ах да. Как тошнота, и не только в желудке. Повсюду. Чувство отвращения и слабости. Примерно как при гриппе. Только хуже.

– Вы верите, что пещера – это зло? – В вопросе Канера не было ни тени насмешки или иронии.

– Нет. Не сама пещера. Но в пещере присутствует зло.

– В пещере присутствует опасность, – заметил Канер. – Опасность – это не добро и не зло. Просто опасность. В горах мы говорим об объективных опасностях – погодных условиях или лавинах, над которыми у нас нет власти. То же самое касается пещер. Верно, Халли?

Доктор Лиланд не успела ответить – Аргуэльо ее опередил.

– Мне не дают покоя мысли о тех двух мужчинах, которые пропали здесь во время вашей первой экспедиции. Что с ними произошло? Почему они не вернулись?

– Я уже говорила – мы так и не выяснили.

– Очень жаль.

Она ждала, что Аргуэльо добавит еще что-нибудь, но он молчал.

– Нам нужен отдых. – Боуман более мягким тоном, чем Халли могла бы от него ожидать, призывал их ко сну. – Мы прошли меньше, чем я планировал, однако с учетом обстоятельств я считаю, что дальше идти опасно. Давайте поспим четыре часа, а затем продолжим путь.

– С моей стороны возражений нет, – произнес Аргуэльо. – Мне действительно нужна передышка.

– Спать в пещерах – такое удовольствие, – вздохнул Канер.

Боуман взмахнул рукой:

– Добро пожаловать в «Хилтон Куэва-де-Луз», друзья. Надеюсь, для каждого отыщется номер по вкусу.

Халли выбрала место в сотне футов от площадки, где они ели. Из рюкзака она вынула красную герметично закрытую капсулу размером не больше фонарика, открутила крышку контейнера и вынула содержимое – спрессованный водонепроницаемый спальный мешок. От контакта с воздухом мешок начал расширяться, как впитывающая воду губка. В отличие от губки, он продолжал расти, будто его надувают. Фактически именно это и происходило: нанополимерная начинка втягивала внутрь молекулы азота. Не прошло и двух минут, как мешок разросся и стал напоминать футляр для мумии.

Халли разулась, поставила ботинки слева от мешка. Сняла грязный комбинезон, положила на ботинки. В сыром, но чистом термобелье забралась внутрь. Долго лежала, разглядывая причудливые блики. Как всегда: если необходим сон, уснуть ни за что не удастся. Халли рассматривала фейерверки, возникающие в темноте перед глазами, и с каждой секундой все больше ощущала раздражение, отчего, разумеется, забыться сном было еще труднее. Вскоре донесся храп с той стороны, где устроился на ночлег Канер. Затем стал всхрапывать Аргуэльо – не так часто и в более низкой тональности, чем Канер. Халли ожидала услышать и Боумана, но тщетно.

Одной из причин, не дававших заснуть, были мысли о смерти Хейта, возникающий перед глазами образ не преданного земле тела под зеленым покрывалом. Сейчас оно застыло в трупном окоченении. Завтра начнет разлагаться, если уже не начало. Помимо прочего, погрузиться в сон Халли не позволяли болезненные ощущения в собственном теле. По опыту она знала: в какой бы превосходной физической форме она ни была, на акклиматизацию в пещере, подобной этой, все равно уйдет несколько дней.

Однако существовала и третья причина, по которой она не могла заснуть. Полчаса Халли прислушивалась к храпу Канера и Аргуэльо, дожидаясь, когда те перейдут к фазе быстрого сна. Наконец, она выскользнула из спального мешка и, ориентируясь по сделанному ранее мысленному моментальному снимку, стала прокладывать путь.

Халли двигалась в темноте мягко, плавно, пользуясь тактильными ощущениями и памятью, и не очень-то походила на слепого, пробирающегося ощупью по незнакомым помещениям. Спустя две минуты она уловила едва заметный запах, еще через минуту – легкое дыхание. Она продолжала идти вперед, пробираясь между валунами, пока чья-то рука не схватила ее за лодыжку.

– Халли, – прошептал Боуман.

– Как вы догадались, что это я?

– По запаху. Шли вы тихо, нужно отдать вам должное.

– Вы вообще спите когда-нибудь?

– Немного. А вы?

Он отпустил лодыжку.

– Иногда. Сегодня не получилось.

– У Канера и Аргуэльо, судя по всему, проблем нет.

– Выдохлись.

– Да. Долгий, тяжелый день.

Они помолчали. Боуман лежал, Халли стояла над ним. Оба слушали, как разговаривает пещера: течет вода, шелестит ветер, временами с потолка отдаленного зала с треском откалывается камень. Потом тишина, за ней еще звук, резкий, как выстрел, – камень ударяется о пол. Иногда звук далекий, как хлопок разорвавшегося бумажного пакета, иногда громче – такой, что пол сотрясается. Этот процесс никогда не останавливается – точно так же тело человека сбрасывает отмершие клетки кожи. А где приземлится камень, зависит от везения. Халли знала, что и небольшой осколок, и камень величиной с дом могут в любую минуту упасть на голову.

Канер был прав, говоря об объективных опасностях в горах. В пещерах таких опасностей тоже полно. Камнепад – одна из них, почти то же, что и лавина. На поверхности земли, по крайней мере, можно заметить и обойти стороной лавиноопасные участки. Здесь же главное – не зацикливаться на опасности. Если вам не повезло и вы оказались не в том месте и не в то время, – что ж, остается надеяться, что камень будет достаточно большим и убьет вас быстро.

– Так и будете здесь стоять? – В голосе Боумана слышалась усмешка.

– Не знаю. Тут внизу есть место?

– Полно.

Халли опустилась на колени, ощупала пол пещеры и села рядом с Боуманом. Или скорее протиснулась – между ним и каменной стенкой места было мало. Она даже не могла лечь на спину; пришлось перевернуться на бок, лицом к Боуману.

– Ну, что? Места предостаточно. – Он явно улыбался.

– Для вас, – сказала она.

– Для нас.

– О да, чертовски просторно.

Халли лежала на левом боку, он – на правом, между лицами – фут темноты. Она ощущала тепло его тела и запах, который привел ее сюда, соленый запах кожи с едва заметной примесью чего-то, напоминающего жженый мед. Ей пришлось признать, что запах вовсе не плох. Интересно, чем пахну я? Эту мысль она быстро выкинула из головы.