Эрнест Хорнунг - Раффлс, взломщик-любитель (сборник)

– Ты никогда не говорил мне, что любишь маскироваться, – заметил я, наблюдая за тем, как он отмывает лицо и руки от грязи.

– Да, Банни, все это время я обращался с тобой очень скверно. Не было ни единой причины не показать тебе это место еще месяц назад. С другой стороны, не было никакого смысла это делать, и мне нетрудно представить себе обстоятельства, при которых для нас обоих было бы лучше, если бы ты совершенно искренне находился в полном неведении относительно моего местонахождения. В случае необходимости у меня есть место, где я могу переждать, и, конечно же, на Кингс-роуд меня зовут не Раффлс. Так что, как видишь, чем меньше знаешь, тем лучше спишь.

– А пока что ты используешь это место в качестве гримерки?

– Это мой личный павильон, – ответил Раффлс. – Что касается грима, то в некоторых случаях он является решающим фактором успеха. Кроме того, всегда приятно осознавать, что даже в самом худшем случае тебя будут судить под вымышленным именем. Кроме того, без него невозможно иметь дело со скупщиками. Все свои сделки я проворачиваю на языке улицы и в соответствующем одеянии. Если бы не эта предосторожность, я никогда не расплатился бы с шантажистами. Вот в этом шкафу полно всякой одежды. Женщине, которая убирает комнату, я говорю, что это для моих моделей, когда я их найду. Кстати, я очень надеюсь, что у меня найдется что-нибудь подходящее для тебя, потому что завтра вечером тебе тоже понадобится наряд.

– Завтра вечером? – воскликнул я. – Почему? Что ты собираешься делать?

– То самое, – ответил Раффлс. – Я собирался написать тебе сегодня, едва вернувшись к себе, и попросить тебя заглянуть ко мне завтра днем. После этого я намеревался изложить тебе план кампании и тут же бросить тебя в бой. Неуверенных в себе игроков необходимо пускать в дело первыми. Ожидание выбивает их из колеи. Это еще одна из причин моей скрытности. Ты должен попытаться простить меня. У меня не шло из головы то, как великолепно ты держался во время нашей прошлой вылазки, когда у тебя совершенно не было времени на раздумья и волнение. Все, чего я хочу, – это чтобы завтра вечером ты был таким же хладнокровным и толковым, как и тогда. Хотя, богом клянусь, нынешнее дело невозможно даже сравнивать с предыдущим.

– Я так и думал.

– Ты был прав. Я в этом убедился. Имей в виду, я не говорю, что это дело сложнее во всех отношениях. Внутрь мы, скорее всего, попадем без малейших затруднений. Проблематичнее будет оттуда выбираться. Хуже дома я еще не видел! – в порыве благородного негодования внезапно воскликнул Раффлс. – Уверяю тебя, Банни, в понедельник я всю ночь провел в соседских кустах, наблюдая за домом через забор. Ты не поверишь, но кто-то не ложился до самого утра. Я не говорю о кафрах. Эти бедняги, наверное, вообще никогда не спят. Нет, я говорю о самом Розентале и этом мордастом животном Первисе. Они вернулись домой около полуночи и пили без остановки, пока не рассвело и мне не пришлось уносить ноги. Но даже тогда они все еще были в состоянии скандалить. Кстати, они едва не подрались в саду в нескольких ярдах от меня, и я услышал кое-что, что может нам пригодиться, заставив Розенталя промахнуться в самый решающий момент. Ты знаешь, что такое НСБ?

– Незаконная скупка бриллиантов?

– Именно. Что ж, похоже, на то, что именно этим и занимался Розенталь. Должно быть, он с перепоя проговорился об этом Первису. Как бы то ни было, я услышал, как Первис его дразнит и даже угрожает разоблачением в Кейптауне. Это навело меня на мысль, что наших друзей связывает не только дружба, но и вражда. Однако вернемся к завтрашнему вечеру. В моем плане нет ничего особенного. Я просто собираюсь проникнуть туда, воспользовавшись отсутствием наших ребят, и залечь в ожидании их возвращения. Возможно, у нас получится подмешать в виски снотворное. Хотя это не совсем честно, зато многое бы упростило. Все же не стоит забывать о револьвере Розенталя. Мы же не хотим, чтобы он написал свое имя на НАС. Хотя с учетом всех этих кафров ставлю десять к одному на виски. И сто к одному против нас, если мы начнем его искать. Стычка с этими язычниками в самом лучшем случае расстроит все наши планы. А кроме того, есть еще дамы…

– О черт, этого еще не хватало!

– Да. Дамы с голосами, способными воскресить мертвого. Я боюсь, я очень боюсь их крика. Для нас это будет конец. Au contraire, если нам удастся незаметно прокрасться в дом и спрятаться, полдела будет сделано. Если Розенталь ляжет спать пьяным, каждый из нас получит по фиолетовому бриллианту. Если он всю ночь просидит трезвым, вместо бриллиантов мы рискуем получить по пуле. Но будем надеяться на лучшее, Банни, и на то, что вся эта стрельба не будет в одну сторону. Однако один бог ведает, что нас там ждет.

На этом мы и расстались, пожав друг другу руку на Пикадилли, и гораздо раньше, чем мне того хотелось бы. Раффлс не стал приглашать меня к себе в тот вечер. Он сказал, что взял за правило ложиться спать пораньше перед крикетом и… другими играми. Последние обращенные ко мне слова были посвящены тому же самому:

– Имей в виду, Банни, ты можешь выпить, но совсем чуть-чуть… если только ты ценишь свою жизнь… и мою тоже!

Я помню свое абсолютное повиновение и бесконечную бессонную ночь, которую я после этого провел, а также крыши домов напротив на фоне серо-голубого лондонского рассвета. Увижу ли я следующий рассвет, спрашивал я и клял себя на чем свет стоит за ту небольшую вылазку, которую мне взбрело в голову совершить.

Между восемью и девятью вечера мы наконец заняли позицию в саду, примыкающем к территории вокруг особняка Рубена Розенталя. Сам дом пустовал благодаря поселившемуся тут ужасающему распутнику, который разогнал всех соседей, тем самым значительно облегчив нашу задачу. Зная, что с этой стороны нам ничего не грозит, мы могли наблюдать за интересующим нас домом под прикрытием разделяющей оба участка стены и дополнительной защитой кустарников с обеих сторон. Подобное укрытие позволило нам целый час стоять всматриваясь в освещенные эркерные окна, за шторами которых то и дело мелькали смутные тени, и прислушиваясь к хлопанью пробок, звону бокалов и все нарастающему крещендо голосов изнутри. Похоже, удача от нас отвернулась, ибо обладатель фиолетовых бриллиантов обедал дома и, кажется, никуда не торопился. Я был уверен, что он устроил званый обед. Раффлс считал иначе. В конце концов прав оказался он. С подъездной дорожки до нас донесся скрип колес, и у лестницы остановился запряженный парой экипаж. В доме раздался топот, громкие голоса стихли, чтобы с новой силой зазвучать на крыльце.

Позвольте мне подробно описать нашу позицию. Мы находились за стеной сбоку от дома, но всего в нескольких футах от окон столовой. Справа от нас один угол здания по диагонали разрезал лужайку на две части. Слева второй угол едва позволял разглядеть выступ крыльца и ожидающий экипаж. Мы увидели Розенталя, хотя прежде него самого наше внимание привлекло сверкание его бриллиантов. Затем из дома вышел боксер и, наконец, дама с волосами, похожими на мочалку. Исход завершила еще одна дама, и теперь вся компания была в сборе.