Эрнест Хорнунг - Раффлс, взломщик-любитель (сборник)

– Понравится ли она мне? – воскликнул я. – Нет, только не мне! Для меня это не жизнь. Одного раза с меня хватило!

– И ты мне больше не поможешь?

– Не проси меня, Раффлс. Бога ради, не проси меня!

– Но ты же сам сказал, что сделаешь для меня все, что угодно! Ты даже предложил назвать преступление! Но я сразу понял, что это несерьезно. Ты не бросил меня сегодня, и, видит Бог, я должен этим удовольствоваться. Полагаю, что я веду себя неблагоразумно и неблагодарно. Необходимо смириться с тем, что дальше я пойду один. Просто, Банни, ты для меня идеальный напарник. То что надо! Ты только вспомни, как мы сегодня все провернули. Без сучка без задоринки! Как видишь, в этом нет и никогда не будет ничего такого уж ужасного. Конечно, пока мы будем работать вместе.

Он стоял передо мной, положив ладони мне на плечи. Он улыбался так, как только он умел улыбаться. Я отвернулся и, опершись обоими локтями о каминную полку, сжал ладонями пылающую голову. В следующее мгновение еще более дружеская ладонь легла мне на спину.

– Ну хорошо, мой мальчик! Ты абсолютно прав, а я полностью ошибаюсь. Я больше никогда не буду просить тебя об этом. Уходи, если хочешь, и приходи около полудня за деньгами. Мы ни о чем не условливались, но, разумеется, я вытащу тебя из этой передряги – особенно после того, как ты меня сегодня поддержал.

Кровь у меня в жилах вскипела, и я резко развернулся к нему.

– Я сделаю это снова, – сквозь зубы процедил я.

Он покачал головой.

– Только не ты, – ответил он, добродушно улыбаясь при виде моего бешеного энтузиазма.

– Нет, сделаю! – выругавшись, снова крикнул я. – Я сделал это однажды. Я сделаю это еще раз. В любом случае я уже перешел на сторону дьявола. Возвращаться слишком поздно, да я этого и не хочу. Ничто не сможет сравниться с этими ощущениями. Когда я тебе понадоблюсь, можешь на меня рассчитывать!

Вот так мы с Раффлсом объединили наши преступные усилия в мартовские иды.

Именно в то время в Лондоне только и разговоров было, что об одном человеке, от которого осталось лишь его имя. Рубен Розенталь сделал свое состояние на алмазных копях Южной Африки и приехал домой, чтобы насладиться им в соответствии со своими представлениями. О том, как он приступил к этому занятию, не забудет никто из читателей дешевых вечерних газет, которые взахлеб повествовали о его изначальной бедности и нынешнем мотовстве, разбавляя эти истории любопытными деталями необычайного жилища миллионера на Сент-Джонс-Вуд. Там он держал настоящую свиту из кафров [3] Представители любого негритянского племени на территории Южной Африки. , которые буквально являлись его рабами. Оттуда он выезжал, украшенный огромными бриллиантами на сорочке и на пальце в сопровождении боксера-профессионала с ужасающей репутацией. Впрочем, последний ни в коем случае не был самым мерзким элементом среди пестрой публики, окружающей Розенталя. Так утверждала молва, но также этот факт был в достаточной степени установлен полицией, которой как минимум один раз, но пришлось вмешаться в происходящее в этом доме. За упомянутым вмешательством последовали определенные судебные процедуры, с вполне объяснимым жаром и гигантскими заголовками освещенные в ранее упомянутых газетах.

Вот и все, что было известно о Рубене Розентале вплоть до того времени, когда старый Богемский клуб попал в полосу неудач и счел за лучшее организовать большой обед в честь такого богатого представителя ценностей, исповедуемых клубом. Сам я на этом банкете не был, но один из его членов провел туда Раффлса, который той же ночью все мне об этом рассказал.

– Самое необычайное представление из всех, на которых мне только приходилось бывать, – сообщил он мне. – Что касается самого парня… видишь ли, я был готов увидеть что-то абсурдное, но при виде этого типа у меня буквально дух захватило. Начать с того, что у него совершенно потрясающая внешность – больше шести футов росту, грудная клетка что тот бочонок, огромный крючковатый нос и самые рыжие усы и баки, которые только можно себе представить. Он вливал в себя, как пожарная машина, но напился только до того, чтобы произнести совершенно бесценную речь. Я бы и за десять фунтов не отказался от возможности ее услышать и сожалею лишь о том, мой дорогой друг Банни, что там не было тебя.

Я и сам уже начал жалеть себя, потому что никто не назвал бы Раффлса впечатлительным человеком, но я еще никогда не видел его настолько взволнованным. Или он последовал примеру Розенталя? Его появления в моем жилище в полночь лишь для того, чтобы рассказать мне об обеде, на котором он побывал, было достаточно, чтобы у меня зародилось подобное подозрение. Вот только оно шло полностью вразрез с тем, что я знал об А. Дж. Раффлсе.

– Что он сказал? – машинально спросил я, уже догадываясь о существовании более глубинного объяснения этого визита и ломая голову над тем, что бы это могло быть.

– Сказал? – воскликнул Раффлс. – Чего он не сказал! Он хвастал о своем взлете, распинался о своих богатствах, поносил общество за то, что оно принимает его только ради денег и отвергает его из чистой зависти к тому, что он имеет так много. Он с очаровательной небрежностью бросался именами и клялся, что он просто идеальный представитель Старого Света, что бы там ни думали старые богемцы. В доказательство он указал на огромный бриллиант у себя на манишке и мизинец, отягощенный еще одним в точности таким же камнем. Ну кто из наших заплывших жиром принцев способен похвастаться подобной парочкой? Честно говоря, с моей точки зрения, это совершенно изумительные камни с необычным фиолетовым отливом, который наверняка означает кучу денег. Но старый Розенталь божился, что не продал бы эту парочку даже за пятьдесят тысяч фунтов, и желал знать, кто еще разгуливает с двадцатью пятью тысячами фунтов на манишке и еще двадцатью пятью тысячами на мизинце. Такого человека попросту не существует. А если бы и существовал, то не осмелился бы носить подобные сокровища. Но он, Розенталь, смело это делает, и он нам расскажет почему. Никто не успел и глазом моргнуть, как он выхватил огромный револьвер!

– Как, за столом?!

– За столом! Прямо посреди речи! Но это еще были пустяки по сравнению с тем, что он собирался сделать. Он хотел, чтобы мы позволили ему написать свое имя пулями на противоположной стене, чтобы показать нам, почему он не боится разгуливать в этих своих бриллиантах! Этому животному Первису, его боксеру, вышибале, которому он платит, пришлось вмешаться и убедить своего хозяина не делать этого. На несколько мгновений там началась настоящая паника. Один парень громко молился под столом, а официанты бросились врассыпную.