Пьер Маэль - Юнга на корабле корсара. В стране чудес

Он стал ожидать, когда станет еще темнее.

Наконец наступила ночь. Шлюпка направилась к юго-востоку, к Никобарским островам, находившимся на расстоянии трехсот миль, в лабиринтах которых можно было легко избегнуть преследования.

Когда рассвело, все с радостью увидели, что пошли верным путем – корвета не было видно на северном горизонте.

Однако около полудня он появился на западе. Экипаж корвета заметил тех, кого искал, и нагнал их с востока.

– Черт возьми, – ворчал Эвель, сжимая кулаки, – у англичанина хороший глаз и неплохое чутье. Он нас накрыл и более не выпускает из рук.

Шлюпка шла со скоростью десять узлов. Ветер дул с севера и был благоприятен для обоих противников. При наступлении ночи он стал ослабевать. Температура была высокая, а пересохшие горла беглецов невозможно было смочить ни одной каплей воды.

На заре на юго-востоке показалась земля. Приближались к опасному Никобарскому архипелагу, но, быть может, это и было спасение.

Земля виднелась только как узкая лиловая полоса; расстояние до нее казалось около тридцати миль.

В это время жара стояла слишком сильная, воздух заставлял задыхаться; ветер был едва заметен. Моряки немного встревожились и замедлили ход шлюпки. Уже шесть дней, как они быстро бежали от преследования и сделали более трехсот шестидесяти миль.

В то время, когда они замедлили ход судна, заметили, что, к их ужасу, неприятель подвигался все ближе и ближе.

Вдруг Устариц закричал:

– Рифы, рифы! Если мы тут не погибнем, то спасены!

И он указал на зеленоватые отроги, которые то выходили из воды, то показывались под ее прозрачной поверхностью в виде зеленоватых голов, похожих на диких зверей, как бы стерегущих свою добычу.

Эти подводные скалы были рассыпаны в изобилии по всем сторонам, подобно авангарду застрельщиков, прикрывающих приближение к твердой земле. Все же небольшому судну можно было как-нибудь пройти между скалами и избежать опасности; но большое судно не могло об этом и думать. Оно вынуждено было оставаться за этой естественной преградой. От этой долгожданной надежды у баска вырвалось даже радостное восклицание:

– Если мы не погибнем, то мы спасены!

У беглецов не было ни географической карты этой опасной местности – таковых вообще тогда не существовало, – ни кормчего, могущего их здесь провести. Опасность угрожала им со всех сторон.

В течение двух часов они шли наудачу и все время, не подвигаясь ни на шаг вперед, чувствовали, что их шансы уменьшаются с каждой минутой, между тем корвет все ближе подходил к опасному барьеру.

Когда он приблизился на достаточное расстояние, то дал выстрел. Это служило вызовом. Англичане требовали от беглецов сдаться.

На это можно было ответить только поиском убежища. После долгой борьбы со сложившимися обстоятельствами они достигли довольно глубокого ущелья.

Если они и не были спасены, то все же могли быть вне опасности.

Но положение усложнилось.

Ветер вдруг стих. Небо покрылось черными тучами и давило, как свинец, на неподвижную поверхность моря. Необходимо было работать веслами.

– Дурное предзнаменование, – ворчал Устариц, – скоро будет шторм.

– Да и пусть будет! – воскликнул Клавалльян. – Он прогонит англичан.

Но, как видно, англичане были более сведущими и знали лучше фарватер. Корабль обошел рифы так, что беглецы увидели неприятеля следующим по кривой линии перпендикулярно материку; он намеревался отрезать им отступление.

Но, к счастью, затишье было так же пагубно и для неприятеля.

Корвет вдруг остановился посреди пролива, в который только что вошел. Его паруса опустились, как крылья раненой птицы, и повисли, словно неподвижные лоскутья. Это была вынужденная остановка.

Вильгельм, следивший за всей сценой беспокойным взглядом, радостно воскликнул так, как способен только ребенок:

– Неужели мы так долго останемся и позволим за собой наблюдать?

Эвель, который несколько минут смотрел на южный горизонт, повернулся.

– Нет, недолго, мальчуган. Скоро мы затанцуем так, как тебе больше не придется танцевать в жизни, если только мы не окончим этот танец на том свете. – И он указал рукой вдаль, куда едва только мог доставать глаз, на желтовато-белое пятно, которое подвигалось по небу с удивительной быстротой.

– Торнадо! – мрачно произнес Жак де Клавалльян.

Четыре товарища набожно перекрестились. Опасность со стороны моря была серьезнее, чем опасность от людей. Они посмотрели в сторону корвета. Последний уходил, натянув паруса, чтобы убежать от урагана, если только это было еще возможно.

– Англичане также узнали, что будет вихрь, – засмеялся Устариц. – Они находят место неудобным и обращаются в бегство: им следовало бы это сделать раньше. Думаю, что теперь будет поздно. Но это нисколько не изменит наш план.

В это время Виль склонил голову за борт и воскликнул, как имеют привычку все дети:

– Мы дрейфуем, капитан, дрейфуем!

– Мальчик совершенно верно говорит, – заметил Эвель. – Мы попали в течение и оно нас несет к берегу. Ах, если бы счастье было на нашей стороне, были бы шансы и… – Он не досказал фразы.

Шлюпка сделала скачек, уносимая громадной волной, как соломинка, и ее отбросило на двадцать саженей. Потом вода вдруг стала кипеть, точно в котле.

– Это воронка, – сказал Устариц, сдвигая брови. – Я знаю это, капитан. Если Господь Бог нам не поможет, то мы через десять минут будем на глубине пятидесяти метров килем кверху.

Жак выпрямился, его глаза блестели.

– Господь Бог любит храбрых – поднимайте паруса!

Оба матроса посмотрели на него, вытаращив глаза, посчитав его сумасшедшим.

– Поднимайте паруса! – повелительно воскликнул молодой человек. – У нас осталось только одно средство к спасению, и мы должны им воспользоваться.

В одно мгновение оба паруса были подняты, готовые идти по ветру. Начался ужасный, чудовищный шквал. Он подхватил шлюпку, как соломинку, и погнал ее подобно ударам кнута. Шлюпка, как взбесившаяся лошадь, становилась то на дыбы, то бросалась назад, затем опять подскакивала, наполнялась водой, затем кидалась вперед в бурлящие потоки воды.

Когда беглецы, вымокшие и ошеломленные, смогли наконец оглянуться, то увидели на расстоянии полумили сражающийся с волнами корвет. Сила торнадо отшвырнула их далеко назад к востоку, и теперь их несло в сторону материка.

Некоторое время четыре пассажира шлюпки оставались на ее дне, обессиленные и потрясенные, отданные на волю волн разъяренного океана, увлекавшего их по своему капризу.

Мало-помалу они пришли в себя и смогли понять, что произошло. К ним возвратилось сознание.