Генрих Сузо - Книга Вечной Премудрости

Ах, единственное утешение мое, защити же меня от ужасного вида духов злых, будь мне помощью и убереги меня от рук злодея. Утешь беспомощное воздыхание мое, воззри на мое смертельное бессилие милосердными очами своими, блага преисполненными, протяни ко мне нежные руки свои, и дай душе моей воспринять тебя, и подведи ее, следующую за подобным розам ликом твоим, к высокому Судье, дабы снискать ей вечное блаженство.

I. Любезный Господи, благоволение Отца Небесного, когда в час тот на Кресте, испытывая все внешние муки горчайшей смерти, покинули Тебя также и внутренне всякая радость и всякое утешение,

II. воззвал Ты в беспомощности Своей к Отцу Своему

III. и подчинил волю Свою целиком и полностью Его воле.

IV. Мучила Тебя жажда телесная,

V. и испытывал Ты из-за любви Своей также жажду духовную,

VI. и тогда напоили Тебя горчайшим образом.

VII. И когда все закончилось, произнес Ты: «Consummatum est!».

VIII. До самой кончины был Ты верен возлюбленному Отцу Своему,

IX. и предал дух Свой в отеческие руки Его,

X. и тогда рассталась благородная душа Твоя с божественной Плотью Твоей.

Ах, любезный Господи, в такой любви молю я Тебя сердечно сопровождать меня милостиво во всех страданиях моих, всегда держать открытым отеческое ухо Свое для просьб моих, чтобы воля моя всегда была бы единой с Твоей волей. Освободи меня, Господи, от всякого стремления к вещам плотским, пробуди во мне жажду к вещам духовным. Дражайший Господи, горькое питие Твое способно превратить все мое неприятие в приятие. Подай мне, дабы усердствовал я в правильных мыслях и благих делах до самой кончины и никогда не пренебрегал послушанием Тебе.

Вечная Премудрость, в руки Твои передаю я ныне дух свой, дабы при последнем странствии своем был он принят Тобою радостно.

Господи, даруй мне жизнь, Тебе приятную, смерть подготовленную, кончину, Тобой определенную. Господи, да будут величаться малые дела мои горчайшей кончиной Твоей, дабы в час тот совершенно сплавились вместе вина и покаяние.

I. Ах, Господи, вспомни, как пронзило острое копье божественный бок Твой,

II. и как побежала оттуда драгоценная алая Кровь,

III. и как потекла из раны вода жизни.

IV. Ах, Господи, какой горькой ценой выкупил Ты меня,

V. и как добровольно спас Ты меня.

Любезный Господи, глубокая рана Твоя защищает меня от всех врагов моих, вода жизни Твоя очищает меня от всех грехов моих, алая Кровь Твоя украшает меня всеми милостями и добродетелями, горький выкуп привязывает меня к Тебе, добровольное спасание Твое соединяет меня с Тобой навеки.

I. Ах, избранное утешение всех грешников, благая Царица, вспомни ныне о том, как часто взирала ты беспомощно на Дитя свое, когда стояла под Крестом, и как изменился Он видом и висел мертвый пред тобой,

II. как по-матерински протягивала ты руки свои,

III. с какой верностью прижимала ты их к лицу своему, покрасневшему от Крови Его,

IV. свежие раны Его, мертвенно бледное лицо Его покрыла ты поцелуями своими,

V. и какую смертельную рану приняло сердце твое,

VI. и как часто печально воздыхала ты внутренне из глубин сердца своего,

VII. и как оросила все горькими слезами беспомощности!

VIII. Преисполненные страдания слова твои воистину изошли с плачем,

IX. прекрасный облик твой являл печальное зрелище,

X. но никакой человек не был в силах утешить беспомощное сердце твое.

О пречистая Госпожа, вспомни ныне о том, чтобы стать надежной покровительницей и доверенной водительницей в жизни моей! Обрати ко мне очи свои, милые, всегда преисполненные сострадания очи свои, прими меня во всех исканиях моих как мать, защити меня надежно в нежных объятиях своих от всех врагов моих. Нежное целование твое – для меня преисполненное любви искупление, смертоносные раны твои в состоянии пробудить во мне покаяние сердечное, внутреннее воздыхание твое в силах упрочить желание мое, горькие слезы твои заставляют смягчиться сердце мое, слова причитаний твоих должны уберегать меня от любого слова легкомысленного, горе твое помогает воздерживаться от поведения недостойного, безутешное сердце твое позволяет избавляться от всех уклонений к преходящему.

I. О лучезарное сияние вечного света, как потух лик Твой, когда сам Ты, душа моя, возлежал мертвым под Крестом на коленях полной горя Матери Своей, обнимавшей Тебя с благодарностью и причитаниями! Так потуши же во мне полыхающее желание всего недобродетельного [395].

II. О пречистое ясное зерцало божественного величия, как поблек Ты из-за любви ко мне. Так очисти же пятна грехов моих!

III. О прекрасный, пресветлый образ отеческого блага, как испачкали Тебя грязью. Так восстанови же обезображенный образ души моей!

IV. О Ты, агнец невинный, как ужасно поступили с Тобой. Так искупи же и спаси жизнь мою, порочную и грешную!

V. О Царь всех царей и Господь над всеми господствующими, даруй мне, чтобы так же, как объяли душу мою при оставленности Твоей плач и горе, объяла бы ее радость в вечном Твоем сиянии!

I. Дражайшая пречистая Матерь, да помянем ныне облик твой, оплакивания достойный, какой явила ты, когда они отрывали от сердца твоего мертвое Чадо твое,

II. разделение ужасное,

III. беспомощные шаги твои,

IV. влечение твое к Нему сердечное,

V. верность непоколебимую, какую ты одна выказала Ему в нужде Его до самого Гроба.

Испроси у любезного Чада своего, чтобы твоими и Его Страсть-ми преодолел я все мои страдания, чтобы от всех временных забот моих заключился я с Ним во Гробе Его, чтобы весь этот мир предстал предо мною как место изгнания, чтобы стремился я лишь к Нему одному с глубокой болью своею, чтобы до самого гроба своего постоянно усердствовал я в прославлении Его и в служении тебе. Аминь.

Когда все это было готово и записано на бумагу, оставалось ему только одно: поместить в надлежащее место слова, посвященные любезной Госпоже нашей [396]. Он оставил там свободное место, покуда Бог не даровал ему то, что следовало туда занести, ибо многие месяцы тосковал он так сильно по ощутимым свидетельствам божественной благодати, что совсем ничего не мог об этом писать. И тогда обратился он к Матери Божией, дабы наставила она его на путь истинный. И накануне праздника св. Бенедикта, ночью, когда уже пели заутреню, приснилось ему, что находится он в некой комнате и входит к ему прекрасный юноша с драгоценной арфой в руке, а с ним – еще четверо других со свирелями. Тот, что был с арфой, подсел к брату и начал играть на струнах, напевая прекрасную песнь. Брат охотно слушал, а потом произнес: «Ах, почему бы тебе не прийти туда, где я живу, чтобы внушить мне мужество». Юноша же спросил брата, нет ли у него какой-нибудь работы, над которой он давно трудится. Тот ответил, что есть, и добавил: «Очень трудная». Тогда юноша обратился к четырем другим со свирелями и сказал им играть. Один из них ответил согласием, другой отказался. Арфисту это не понравилось, и он сказал, что им следует играть всем вместе. Он показал им, как, сыграв хорошо ему знакомый мотив, брату, однако, не известный. И так все оно и было. Но внезапно перестал он видеть и слышать игру струнную и узрел, что юноши держат в руках превосходящий все своею красотою образ любезной Госпожи нашей, нанесенный на плат, который, однако, не был закончен. Образ был облачен в красно-пурпурный плащ чужеземной, восточной работы, выглядевший превосходно, а изнанка его была белой, как снег. Образ восхитил брата и преисполнил его радостью. И тогда понял он, что юноши желали закончить этот образ. Начали они с фона, говоря: «Смотри, что за чем продвигается». И увидел он, как они заканчивают. Один из них взял иголку с ниткой и сделал поверх плаща красивые стяжки, выглядевшие превосходно и премного украсившие Матерь Божью. Тогда он открыл глаза и понял, что нет у него теперь никакого сомнения, что ему позволяют завершить фон, пустое пространство и духовный образ, которые прежде ему доделать не дозволялось. Ведь он уже привык к тому, что и прежде записанное сообщалось ему подобным образом. Поэтому утром он сразу доделал все до конца.