Джо Стадвелл - Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире

Это, кстати, выразилось в том, что объем продаж 10 крупнейших южнокорейских чеболей в 1979 г. был эквивалентен одной трети, а в 1984 г. достиг даже двух третей ВВП страны. См.: Robert Wade, Governing the Market: Economic Theory and the Role of Government in East Asian Industrialization (Princeton: Princeton University Press, 2004), p. 306.

Процентные ставки были повышены в 1980-х гг., однако по-прежнему подвергались регулированию. Уровень задолженностей чеболей показал, что они никак не могли позволить себе брать кредиты по рыночным ставкам. Первый случай приватизации банка произошел в 1981 г., а в течение последующего десятилетия еще пять национальных коммерческих банков были приватизированы и одновременно еще ряд новых банков получил лицензии от правительства. См.: Haggard et al. (eds.), The Politics of Finance in Developing Countries, p. 23. а также Woo, Race to the Swift, p. 195.

При открытии фондового рынка Южной Кореи для иностранных инвесторов правительство страны проявило разумную предосторожность. Так же, как на Тайване и в современном Китае, государство установило предельное значение для объема иностранного капитала, который мог выйти на рынок одномоментно, а для эффективного управления этими ограничительными мерами специально подобрало наиболее ответственных иностранных институциональных инвесторов. Эта политика выразилась в создании системы квалифицированных иностранных институциональных инвесторов (Qualified Foreign Institutional Investor, QFII), ограничивавшей риски страны при неожиданном развитии событий, способных вызывать отрицательные последствия (как это случилось во время азиатского кризиса), и при массовом исходе зарубежного капитала с рынка. Дополнительную информацию о небанковских финансовых учреждениях (NBFI) Южной Кореи можно найти в: Haggard et al. (eds.), The Politics of Finance in Developing Countries, p. 45. Самые ранние NBFI появились здесь в 1972 г. – в период моратория на операции на финансовом черном рынке. Контроль над небанковскими учреждениями почти всегда оказывался в руках чеболей . Еще несколько десятков NBFI были лицензированы в 1982–1983 гг. Роль этих структур в южнокорейской финансовой системе была столь же важна, как в Таиланде, хотя последний принадлежит к юго-восточной (открытой) финансовой модели. О лоббировании чеболями финансового дерегулирования в Южной Корее см.: Amsden, Asia's Next Giant, p. 135. До 1996 г. Корейская промышленная федерация (Korean Federation of Industries), главная ассоциация чеболей , была настолько поглощена идеей дерегулирования, что подготовила специальный доклад, призывающий к ликвидации всех министерств, за исключением Министерства обороны и Министерства иностранных дел. Впрочем, этот доклад так и не был опубликован. Как уже отмечалось, начиная с 1980-х чеболи росли почти исключительно за счет приобретений.

Общий государственный долг Южной Кореи на пороге азиатского кризиса в 1997 г. составлял всего лишь 25 % ВНД. Тем не менее абсолютная сумма внешнего долга за каких-нибудь три года выросла с $ 44 млрд (в 1994 г.) до $ 120 млрд (в 1997 г.), причем почти весь он был краткосрочным и, следовательно, подлежал возврату через несколько недель по требованию. См.: Ha-Joon Chang (ed.), The East Asian Development Experience: The Miracle, the Crisis and the Future (London: Zed Books, 2006), p. 269.

Пять крупнейших чеболей стали участниками так называемых «больших сделок», охвативших 17 крупных дочерних компаний в восьми секторах бизнеса.

Общая доля сбережений на Тайване в 1970-х гг. (домохозяйства, бизнес и государство) составляла в среднем 30,5 % ВВП, в то время как в Южной Корее тот же показатель составлял не более 17,5 %. См.: Wade, Governing the Market, p. 59. Разница между Тайванем и Кореей объясняется в первую очередь разным уровнем сбережений домохозяйств.

В начале 1990-х гг. Тайвань превосходил Южную Корею по уровню ВВП на душу населения более чем на $ 3000. К началу 1996 г. эта разница постоянно уменьшалась, упав менее чем до $ 1500. В годы азиатского финансового кризиса она опять временно выросла, но затем вновь постоянно уменьшалась начиная с 1999 г. В 2005 г. Южная Корея вырвалась вперед и к 2010 г. уже опережала Тайвань на $ 2000.

Wade в Governing the Market, p. 67, отмечает, что хотя по числу работников типичные тайваньские фирмы были в 1970-х гг. в два с лишним раза меньше типичных южнокорейских, но тайваньские поставщики, обеспечивающие сырьем начало технологического процесса, были заметно более локализованы, чем аналогичные компании в Южной Корее, – другими словами, их деятельность носила скорее олигопольный характер.

О распределении кредитов см.: Woo, Race to the Swift, p. 170. Для Тайваня Ву выводит показатель в 18 % – такова доля от общего объема внутренних кредитов, предоставленных 333 фирмам. Автор оценивает это приблизительно в 30 % банковского кредита. На кредитные учреждения в то время приходилось две трети от общего объема активов финансовой системы. В 1960-х были созданы Taiwan Bank of Communications и China Development Corp., перед которыми поставили целью соответственно финансирование промышленности и долгосрочное кредитование. Однако на практике оба учреждения действовали больше как обычные коммерческие банки.

Отметим, что в течение 1970-х и 1980-х гг. индийское правительство применяло систему «главного банка», но это не привело к столь серьезной модернизации промышленности, как в Южной Корее и Японии. Индии недоставало экспортной дисциплины. См. V. V. Bhatt, «Lead Bank Systems in India» в Aoki and Patrick, The Japanese Main Bank System. Бхатт пишет: «Экспортоориентированная стратегия накладывает определенную дисциплину не только на ведущий банк и предприятия, но и на правительство, чья политика должна этому соответствовать».

По оценкам тайваньского Центрального банка, между 1965 и 1988 гг. частные фирмы получали примерно 55 % внутренних займов от финансовых учреждений и около 35 % – с черного рынка. Эти данные приводятся в: Haggard et al. (eds.), The Politics of Finance in Developing Countries, p. 79.

Валютный контроль на Тайване был снят в 1987 г. под давлением торговых партнеров, особенно США. Валютные резервы Тайваня были вторыми по величине в мире, третье же место с $ 56 млрд принадлежало Западной Германии. Большинство валютных резервов было приобретено тайваньским Центральным банком, благодаря тому что он принуждал финансовую систему продавать ему иностранную валюту по заранее определенному курсу, а сам расплачивался за нее национальной валютой. Инфляционный эффект от выпуска большого количества национальной валюты можно контролировать путем оплаты облигациями, выпускаемыми Центральным банком, или путем кредитования банков с увеличением их резервов в Центральном банке, но при этом без права использовать эти резервы. В 1980-х гг., наряду с созданием огромных резервов иностранной валюты, Bank of Taiwan увеличил долю депозитов, которую банкам требовалось держать в резерве, до 24 % – очень высокий показатель. Центральный банк Китая недавно повысил резервные требования до аналогичного уровня, когда переключился на политику низких процентных ставок.