Джо Стадвелл - Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире

Jung-En Woo, Race to the Swift: State and Finance in Korean Industrialization (New York: Columbia University Press, 1991), p. 195. В придачу к Аргентине и Чили в 1970-е гг. приватизировал банки также и Уругвай – в результате захвата их местными бизнес-группами. После кризиса Латинской Америки с внешней задолженностью в 1982 г. правительство Салинаса в Мексике пошло по тому же пути, приватизировав банки в пользу местных бизнес-групп. Аналогично в России все олигархи, которые захватили экономическую власть на постсоветском пространстве, сначала поднялись за счет контроля над финансовыми учреждениями, а затем использовали их для приобретения компаний, занимающихся добычей полезных ископаемых. О развитии экономики в России см.: David E. Hoffman, The Oligarchs: Wealth and Power in the New Russia (New York: Public Affairs, 2002). Подробнее о приватизации банков в Юго-Восточной Азии см.: Joe Studwell, Asian Godfathers (London: Profile, 2007).

По ходу дела Япония предлагала для видимости разнообразные подачки международному сообществу. Например, в 1963 г. она подписала статью 11 Устава МВФ, обязывающую ее не вводить регулирование торговли из-за возникшего дефицита платежного баланса. Чалмерс Джонсон назвал действия Японии по выполнению международных требований о дерегулировании в 1960-х «просто красивыми жестами на публику». См.: Chalmers Johnson, MITI and the Japanese Miracle: The Growth of Industrial Policy, 1925–1975 (Stanford, CA: Stanford University Press, 1982), p. 279.

Относительно высокими процентными ставками были номинальные ставки процента. В отличие от местных инвесторов, которых интересовали «реальные» процентные ставки с поправкой на инфляцию, иностранные инвесторы возвращали деньги обратно в собственные страны. Поэтому и были озабочены только темпами инфляции у себя дома. Однако, когда стало ясно, что азиатские ценные бумаги невозможно защитить, иностранцы затребовали свои деньги обратно.

Сокращено в 1987 г. до 5 %. См.: Masahiko Aoki and Hugh Patrick (eds.), The Japanese Main Bank System (Oxford and New York: Oxford University Press, 1994), chapter 1.

См. Aoki and Patrick, The Japanese Main Bank System, Table 1.6, p. 37.

Правительство Японии сознательно сделало корпоративные облигации, выпускаемые внутри страны, труднодоступными и необоснованно дорогими для покупателей, чтобы сохранить свое влияние на корпорации через банковскую систему. Именно это и привело к тому, что в 1980-х гг. евробонды стали настолько привлекательными. Подробнее об изменявшихся финансовых моделях этого периода см.: Aoki and Patrick, The Japanese Main Bank System, p. 9.

Резкое повышение курса валюты началось в сентябре 1985 г. после принятия так называемого «Соглашения Плаза», заключенного между США и Японией. После него в 1988 г. иена поднялась в цене примерно от 250 до 125 за $ 1. За тот же период официальная учетная ставка Центрального банка Японии снизилась с 7 до 2 %. В конце 1989 г. индекс Токийской фондовой биржи Nikkei 225 Index поднялся в 3,1 раза по сравнению с сентябрем 1985 г., достигнув уровня почти в 39 000. В свою очередь, индекс цен на городскую землю (Urban Land Price Index) в сентябре 1990 г. достиг максимума, почти в четыре раза превысив уровень сентября 1985 г.

См. Woo, Race to the Swift, p. 43. Те же самые американские консультанты курировали и создание в Южной Корее независимого Центрального банка, который Пак в свое время сделал полностью от себя зависимым.

Индекс потребительских цен в 1960-х увеличивался в среднем на 17 % в год, а в 1970-х – на 19 % в год. Активнее всего переучет векселей происходил в процессе претворения в жизнь плана по развитию тяжелой и химической промышленности в конце 1970-х гг.

См.: Woo, Race to the Swift, pp. 113 and 157, где приводятся результаты опроса, проведенного в 1980 г., которые свидетельствуют о том, что 70 % сбережений домохозяйств в этот момент находились у нелегальных заимодавцев. Вполне вероятно, что в 1970-е гг. нелегальная финансовая система была эквивалентна 30 % официальной финансовой системы Южной Кореи, включавшей корпоративные и государственные депозиты, причем подавляющее большинство займов из нелегальных источников шло на развитие бизнеса. О приоритетном предоставлении займов см.: Woo, Race to the Swift, p. 11, а также Stephan Haggard, Chung H. Lee and Sylvia Maxfield (eds.), The Politics of Finance in Developing Countries (Ithaca: Cornell University Press, 1993), p. 33. В конце 1970-х гг. доля льготных кредитов достигала порядка 70 % от официального банковского кредитования по программе HCI. В 1960-х гг., для сравнения, ее уровень не достигал и 40 %.

См. Alice Amsden, Asia's Next Giant: South Korea and Late Industrialization (New York: Oxford University Press, 1989), p. 78.

См. Woo, Race to the Swift, p. 103. Расчеты этого автора (с поправкой на изменения процентных ставок) показывают, что в период между 1965 и 1969 г. ставка предложения на Лондонском межбанковском рынке депозитов (London Interbank Offered Rate, LIBOR) была в среднем на 13 процентных пунктов ниже, чем аналогичная межбанковская ставка в Южной Корее. За те же самые четыре года объем иностранных займов в Южной Корее увеличился с 4 % от ВНД страны до 21 %.

Президентский указ касательно черного рынка вышел 3 августа 1972 г. во время завершающей фазы кризиса. После того как срок моратория истек, кредиторам было позволено получить по своим займам проценты, которые, однако, были значительно снижены. К 1973 г. на фоне девальвации и «кредитных каникул» южнокорейская промышленность наконец стабилизировалась и смогла обеспечить рост экспорта на уровне 73 %. См.: Amsden, Asia's Next Giant, p. 96.

О контроле над движением капитала в Южной Корее см.: Ha-Joon Chang, 'The Political Economy of Industrial Policy in Korea', Cambridge Journal of Economics , vol. 16, 1993, p. 139.

Больше всего займов Южная Корея брала в американских банках, чье руководство рассчитывало на то, что правительство США ни за что не позволит разориться своему ближайшему союзнику в Восточной Азии. Американский банкир, которого цитирует Wall Street Journal , в статье, опубликованной 13 декабря 1976 г., заявил: «Правительство Соединенных Штатов является гарантом любых начинаний правительства Южной Кореи, поддерживая его целиком и полностью».

Рост внешнего долга приводил также к необходимости поддерживать стабильность внутренней банковской системы на различных этапах экономического развития. С середины 1960-х до начала азиатского финансового кризиса правительство Южной Кореи четыре раза вынуждено было прибегать к процедуре санации банков: дважды в период первого затяжного внутреннего кризиса в 1969–1970 гг. и в 1972 г., затем во время второго глобального нефтяного кризиса 1979–1981 гг. и еще раз в середине 1980-х, в период азиатской рецессии, случившейся в 1986–1988 гг. См.: Haggard et al. (eds.), The Politics of Finance in Developing Countries, p. 23.

Девальвация национальной валюты в Южной Корее периодически осуществлялась в 1971 г., а также во времена рецессий – в середине 1970-х и в начале 1980-х. Если бы девальвация происходила постоянно, внешняя долговая нагрузка, очевидно, стала бы просто неуправляемой.