Дэвид Борнштейн - Как изменить мир. Социальное предпринимательство и сила новых идей

Но Иштиак никогда не прислушивался к советам других. Подростком, он, сын богатого землевладельца, сбежал из дома и примкнул к запрещенной тогда коммунистической партии. Несмотря на то что был мусульманином, он после раздела территории в 1947 г. Британской Индии и образования Пакистана решил остаться в Индии, поступил в Мусульманский университет Алигарха, стал там одним из студенческих лидеров. По настоянию жены Зебы Иштиак отошел от политики, стал преподавателем английского языка и в конечном итоге влиятельной фигурой в Мусульманском университете.

В 1960 г., за пять лет до рождения Джаведа, Мусульманский университет посетил тогдашний премьер-министр Индии Джавахарлал Неру. На церемонии открытия новой библиотеки Иштиак публично отрекся от коммунизма и вступил в ряды Индийского национального конгресса. Два десятилетия спустя, помня об этом поступке, премьер-министр Индира Ганди, дочь Неру, предложила Иштиаку стать сосекретарем Индийского национального конгресса.

Непостижимым образом отречение Иштиака в 1960 г. трансформировалось, благодаря его сыну, в важный политический капитал для индийцев с ограниченными возможностями.

В Бостоне чуда не произошло. Врачи направили Абиди и его отца в больницу округа Кук, в Чикаго, где поставили окончательный диагноз: повреждение спинного мозга исправить нельзя. Но, добавили врачи, Джавед все же сможет жить самостоятельной жизнью. Главное – реабилитация.

Это слово Джавед услышал тогда впервые, и оно обрело для него магический смысл. Юношу направили в Институт реабилитации в Чикаго, где он пробыл два месяца, занимаясь физиотерапией и эрготерапией и учась самостоятельно справляться с основными бытовыми проблемами.

Поездка в Соединенные Штаты оказала на Джаведа большое влияние. Особенно ему запомнился один случай. «Я стоял возле чикагского Института реабилитации на своих маленьких костылях, – вспоминает Абиди. – Отец отошел, чтобы поймать такси, и тут недалеко от меня остановился фургон. Из него выехала женщина в инвалидной коляске. У нее были парализованы все четыре конечности, и перед ней были три трубки, дуя в которые, она управляла инвалидной коляской. Это было удивительное зрелище, особенно для десятилетнего ребенка. А чуть позже я узнал, что эта женщина была директором института».

До 15 лет Абиди передвигался на костылях. Делал он это неплохо, но время от времени падал. Врачи в Алигархе пришли к заключению, что ему следует прекратить ходить. «В один прекрасный день мне купили инвалидную коляску», – вспоминает Абиди. Он сел в нее и больше уже не вставал.

«Любой профессиональный медик… – возбужденно начал Абиди, но осекся и продолжил более рассудительным тоном. – Сказать человеку, который ходит, что он должен ездить в инвалидной коляске из соображений безопасности… Каждый вменяемый медик, которому я рассказывал об этом, говорил мне: “Вы сегодня наверняка могли бы ходить”. Люди вскрикивали от удивления, когда я рассказывал эту историю. Если бы я жил в другой стране и получал надлежащую медицинскую помощь и советы, то не столкнулся бы с этими трудностями».

«Я не злюсь и не жалею о том, что произошло, – добавил он, чтобы не быть неправильно понятым. – Я стараюсь анализировать произошедшее со мной только для того, чтобы побольше узнать об этой стране: какой ситуация была тогда, и какова она сейчас, и, что самое важное, какой она должна быть. Если это произошло со мной – а я в 100 раз более обеспеченный человек, чем большинство людей с ограниченными возможностями в этой стране, – что же происходит с сотнями тысяч других? Суть вот в чем: эта страна должна измениться».

По совету одного своего американского друга Абиди поступил в Университет Райта в Дейтоне, где планировал изучать журналистику. Прибыв в США, Абиди, прежде чем направиться в Дейтон, посетил Институт реабилитации, чтобы повидаться со старыми друзьями и приобрести ортопедическую обувь. Когда врачи увидели его инвалидную коляску, то пришли в ужас: она была слишком велика для Абиди. Врачи обнаружили, что из-за того, как он сидит в ней, у него развилось настолько серьезное искривление позвоночника, что была необходима операция. Абиди отложил ее на потом и погрузился в учебу. Он принимал активное участие в студенческом самоуправлении, писал для университетской газеты, возглавил университетские Ассоциацию иностранных студентов и Индийский клуб.

После третьего года учебы врачи настояли на том, чтобы Абиди лег на операцию. Ему необходимо было вставить в позвоночник металлический стержень. Реабилитация должна была занять три месяца. На это время врачи разрешили Абиди вернуться на летние каникулы домой, в Индию.

В самолете Абиди прочитал в газете о засухе, которая охватила северную часть Индии. Приехав домой, он связался со своими одногруппниками и решил учредить фонд помощи жителям региона. Врачи советовали не напрягать позвоночник, но он чувствовал себя хорошо, а потому большую часть лета занимался сбором средств для голодающих.

Однажды вечером, вскоре после возвращения в Соединенные Штаты, у Джаведа началась рвота, и его в карете скорой помощи отвезли в больницу. Чикагские врачи были очень рассержены. «Они сказали мне, что вся моя спина могла развалиться на части, – вспоминает он. – И сообщили, что на лечение уйдет полгода».

Абиди положили на надувной матрас и запретили двигаться.

Счет за лечение составил около $40 000. Десятки одногруппников и преподавателей из Университета Райта пожертвовали средства, чтобы помочь ему оплатить лечение. «Только Бог знает, сколько людей помогли мне выжить», – говорит Абиди.

Вернувшись в Индию в 1989 г., Абиди был полон решимости начать карьеру журналиста. Он почти не сомневался в том, что получит хорошую работу. У него был диплом американского вуза, средний балл 4,0, а в портфолио – множество написанных им газетных статей. Только по прошествии двух месяцев бесплодных попыток устроиться на работу ему пришло на ум, что, возможно, люди не хотят брать на работу журналиста в инвалидной коляске. Потенциальные работодатели неизменно интересовались: «Как вы собираетесь передвигаться?» Абиди же на это обычно отвечал: «Как я собираюсь передвигаться – это моя проблема. Дайте мне задание, назначьте крайний срок, и, если я не сдам материал вовремя, можете уволить меня». Он считал, что редакторы дадут ему шанс. Однако он ошибался.

«Впервые в жизни моя инвалидность наотмашь ударила меня по лицу, – сказал он. – Я ведь находился в Дели – столице страны, не каком-то заштатном городишке, – и руководители ведущих газет открыто говорили мне такое».

Все же он продолжал предлагать свои услуги редакциям. И однажды, разговаривая с редактором журнала, который никак не мог получить доступ к трем политикам, чтобы сделать предвыборный репортаж, услышал: «Если вы сможете взять у них интервью, мы опубликуем этот материал».