Кайл Мейнард - Никаких оправданий! Невероятная, но правдивая история победы над обстоятельствами и болезнью

Второй распространенный способ набрать очки – это «эскейпы», освобождения из захвата, то есть прием, в котором противник, подмятый вторым борцом, находит способ вывернуться и освободиться и возвращается в нейтральное положение – положение стоя на мате. За каждое освобождение начисляется одно очко.

Освобождение из нижней, подчиненной, позиции – моя первейшая задача. Когда свистит свисток, я стараюсь стряхнуть противника со спины и вернуться в стоячую нейтральную позицию, чтобы затем попытаться завалить противника – добиться тэйкдауна. Многие борцы легко и без проблем высвобождаются из моего захвата, потому что у меня укороченные руки и ноги и мне труднее фиксировать бедра противника, чем спортсмену обычного телосложения. Но все это в рамках правил.

Следующий прием – переворот, «реверсал», еще один способ высвободиться из подчиненной позиции. В таком случае борец, которого опрокинули на мат, в свою очередь опрокидывает доминировавшего противника, и они как бы меняются местами – тот, кто был опрокинут, теперь занимает доминирующую позицию сверху. За переворот полагается начислять два очка.

Я не очень стремился делать перевороты, если только не оказывался в подчиненном положении и не искал способа высвободиться и, главное, если не мог применить свой фирменный прием «перекат-сальто». Это нечто вроде сальто-кувырка вбок. Но такое сальто нужно проделывать очень быстро и неожиданно, чтобы застать противника врасплох, иначе смысла никакого.

Наконец, последний способ набрать очки – это наполовину положить противника на лопатки, то есть прижать его к мату, но только одним плечом противника. Это не полная победа: разница – как между шахом и матом в шахматах. Называется такой прием «полупадение». Повторю, от полного «пина» отличается он тем, что тебе удается прижать и зафиксировать только одно плечо противника, лежащего на спине. Для полного «пина» нужно прижать противника обеими лопатками и зафиксировать его за оба плеча. За полупадение начисляют целых два, а то и три очка, в зависимости от того, как долго тебе удается удерживать противника в таком полупобежденном положении.

Что касается лично меня, то я освоил такой контр-прием: я выгибаю шею – а шея у меня благодаря тренировкам и футбольному опыту очень сильная. Таким образом я не позволяю противнику положить меня на обе лопатки. Но меня часто подводило то, что противнику удавалось зафиксировать меня лежащим на спине и он получал за это очки. Сам я всегда стремлюсь как можно быстрее закончить матч и положить противника на обе лопатки, но часто получается, что, если противник доминирует, мне удается вывернуться и я набираю за это дополнительные очки. Как правило, я оказываюсь в доминирующем положении и побеждаю. Конечно, это продлевает матч и, следовательно, выматывает больше. Разумеется, лучше всего добиться быстрой победы; если быстро кладешь противника на обе лопатки, то сохраняешь запас сил и бодрости для следующего раунда турнира.

Однако, даже если ты набрал гораздо больше очков, чем противник, это еще не означает, что ты победил. Нужно сохранять бдительность и быть готовым пустить в ход контр-приемы, приемы защиты, чтобы тебя не положили на обе лопатки. Проще говоря, может получиться так, что ты обыгрывал противника всухую, но он внезапно положил тебя на обе лопатки, и, хотя по очкам счет был в твою пользу, ты побежден. Так что нужно держать ухо востро, а то оглянуться не успеешь, как тебя победят. Если тебя положили на обе лопатки – все, матч окончен.

В начале своей карьеры я очень много проигрывал, но при этом на обе лопатки меня так никто и не положил. Тут есть одно «но». Боксер, который никогда знал нокаута и всеми силами остерегается его, слишком сосредоточивает внимание на том, чтобы избежать нокаута, и может допустить другие ошибки. У нас, борцов, то же самое: начинаешь следить, чтобы тебя не положили на обе лопатки, ослабляешь бдительность в чем-то другом, делаешь ошибки, в итоге противник набирает очки, а ты их теряешь. Со мной так и получалось. Но это позволяло мне сражаться до последней секунды матча, сохраняя энергию.

Мне, конечно, пришлось разрабатывать индивидуальные приемы, и в этом мне очень помог мой тренер, мистер Рамос. Он вовремя заметил, что мне не нужно осваивать пятьдесят разных приемов – вполне достаточно владеть пятью, которые я буду слегка варьировать. Пяти приемов мне вполне хватает для победы, если я выкладываюсь на сто процентов. Эти пять приемов мы с мистером Рамосом разработали благодаря тому, что он был ко мне внимателен и очень пристально наблюдал за особенностями моих движений и моего стиля борьбы.

Одним из моих фирменных приемов стало движение, которое я в первый раз проделал вообще случайно, но понял, что нужно взять его на вооружение, – понял по тому, как от этого движения вздрогнул и сморщился мой противник. После тренирочного поединка я спросил тренера, наблюдавшего за нами, видел ли он, что именно я сделал и почему это движение так подействовало. Мистер Рамос сказал, что движение видел, но принцип воздействия не очень понял. Нам пришлось часа два экспериментировать и повторять это движение в разных вариантах, прежде чем мы нашли тот, который был нужен. И когда мы нашли правильный вариант, оказалось, что движение действует на противника так же болезненно, как и в первый, случайный, раз. Мистер Рамос назвал этот прием «сверни-челюсть», и мы оба были просто потрясены силой его воздействия.

Название было в точку. Движение сводилось к тому, что я зажимал концом руки нижнюю челюсть противника, точнее, со всей силы надавливал туда, где скрепляются нижняя и верхняя челюсти. Там есть какая-то болевая точка. Это движение причиняло противнику адскую боль, так что многие ребята, к которым я применял такой прием, просто падали навзничь – опрокидывались на спину, показывая «сдаюсь», лишь бы я отпустил их. Извлечь из этого приема весь потенциал мог только я, потому что у меня руки очень натренированные – я их долго накачивал упражнением «бабочка». Потом многие ребята из команды признавались, что, отведав моего «сверни-челюсть», они целую неделю толком не могли есть – у них рот как следует не открывался.

Мистер Рамос был в таком восторге от нашего с ним открытия, что даже позвал своих коллег и предложил мне опробовать «сверни-челюсть» на них. По-моему, он гордился, что мы с ним нашли прием, которым я мог совладать даже со взрослыми, с его ровесниками. Конечно, мистер Рамос натаскивал меня, как бойцового пса, вырабатывал у меня ненасытность по части сражений, но тут еще сыграли свою роль и мои гены. В моих жилах течет кровь суровых шотландцев, ирландцев, американских южан и еще индейцев чероки.