Роберт Битти - Серафина и черный плащ

Когда пума попыталась добраться до ее шеи, чтобы перегрызть горло, Серафина впилась ногтями дикой кошке в глаза и закрутилась бешеной юлой. Пума чуть ослабила хватку, девочка наконец вырвалась из могучих лап и кинулась бежать, как ошпаренная собачонка.

Пума погналась за ней, но Серафина, спасая свою жизнь, развила просто невероятную скорость. Она белкой юркнула в густой кустарник и помчалась дальше, не останавливаясь ни на мгновение. Серафина перескочила через каменистый ручей, пробежала густой сосновый бор, продралась через заросли чертополоха и ежевики. Она карабкалась по склонам и взмывала на скалы, ни на миг не сбавляя шага. Она бежала без оглядки до тех пор, пока грудь не стиснуло пульсирующей болью.

В конце концов, измученная, она рухнула под куст, точно заяц, и прислушалась к звукам погони. Их не было.

Наверное, пума, удовольствовавшись тем, что прогнала непрошеную гостью, вернулась к детенышам. Серафина представила, как лесная кошка отругала детей за то, что они играли с незнакомкой, а затем запихала обратно в логово под корнями поваленного дерева.

Задыхающаяся и израненная, Серафина поплелась дальше через лес, желая уйти как можно дальше от кладбища и пумы и клянясь себе никогда не возвращаться в это кошмарное место.

Остановившись на секунду, чтобы перевести дыхание, девочка оглянулась. И с кристальной ясностью поняла, что окончательно заблудилась.

Серафина продолжала двигаться вперед и скоро очутилась на поросшем деревьями гребне холма. Похоже, она с перепугу пробежала вверх чуть ли не до середины горы.

Совершенно обессиленная, она все-таки решилась немного отдохнуть и осмотреть свои раны. Вся одежда была изорвана в клочья. Кусок бечевки, которым она перепоясывала отцовскую рубашку, порвался и пропал. Глубокие царапины от когтей покрывали руки и ноги. Голова раскалывалась. На груди виднелись следы клыков. Пума здорово ее потрепала, но Серафина боялась, что будет гораздо хуже.

«Больно, но выживу, – подумала она. – Если, конечно, сумею вернуться домой». Она всегда считала, что папаша, говоря о лесе, специально нагнетает страху. Но тот на поверку оказался гораздо темнее и опаснее, чем она себе воображала. После всего случившегося Серафина не сомневалась, что вторая ночь в лесу ее прикончит. Но от дома ее по-прежнему отделяли многие километры, и она не имела ни малейшего представления, в какую сторону идти.

В надежде определить дорогу по солнцу, девочка посмотрела на небо, но его затянули низкие темные облака. Тогда она огляделась вокруг – вдруг какая-нибудь гора вдалеке или другая примета местности подскажут ей путь? Без компаса и карты, не зная, где Билтмор, как Серафина могла быть уверена, что идет в правильном направлении?

Жар погони перестал ее согревать; девочка почувствовала, что замерзает, и тут еще вдобавок пошел дождь.

– Ну прекрасно! – закричала она облакам. – Спасибо тебе. Как это мило, дурацкое ты небо!

Только этого еще не хватало! Серафина ненавидела сырость. Проклятый лес успел ей осточертеть. Она отчаянно хотела домой и ужасно соскучилась по папаше! Девочка мечтала о стакане молока, кусочке жареного сома, уютном пламени печки в мастерской, сухой и теплой постели за бойлером. Еще вчера она тихо кралась по пушистым коврам элегантных билтморских залов, а сегодня застряла в этом холодном, мокром лесу!

Дождь все лил, и Серафина попыталась спрятаться под сосной, но это не помогло. На макушку и шею по-прежнему шлепались крупные капли, и от этого она чувствовала себя совсем несчастной. Из-под ног струились ручейки и бежали вниз по каменистой почве. Мокрая, продрогшая, Серафина стояла, вцепившись в дерево, и страшно боялась, что не удержится и заскользит вниз по размокшему склону горы. Вот бы папаша пришел с лестницей и спас ее, как когда-то в детстве. Но отец даже не знал, где ее искать.

Наконец потоки дождевой воды натолкнули ее на мысль.

Вода течет вниз. Вниз по склонам и в реку.

До сих пор она следовала горной тропой, потому что так было проще, но теперь можно было попробовать другой способ. Что, если спуститься с горы напрямую, хватаясь за стволы и ветки рододендронов, как за перекладины лестницы? Так получится гораздо быстрее.

Серафина шагнула к краю и осторожно глянула вниз. До подножия горы было далеко, но она решительно схватилась за ближайшую ветку, чтобы проверить, выдержит ли та ее вес. Внезапно нога поехала на мокрых листьях, ветка выскользнула из пальцев, и девочка покатилась по склону.

В животе что-то екало, Серафина мчалась ногами вперед, громко визжа. Она попыталась зацепиться за кусты и притормозить, но тут же треснулась о дерево так, что перехватило дыхание. Серафина дернулась в одну сторону, потом в другую, не прекращая стремительного спуска. Она задела ветку. Развернулась. Ударилась о камень. Кувырнулась. И все это время продолжала катиться кубарем, поднимая вокруг себя тучи осенних листьев. От ощущения бешеной скорости и ветра в лицо ей на миг показалось, что она летит, но затем девочка снова врезалась в дерево и вскрикнула от боли. Наконец, едва дыша и подвывая, она рухнула у подножия скалы.

Несколько секунд Серафина просто лежала, не в силах пошевельнуться. Все тело мучительно ныло. Она чувствовала себя избитой, исколотой, изрезанной.

– Спустилась так спустилась, – простонала Серафина.

С трудом поднявшись, она отряхнулась и захромала дальше. Серафина пошла вдоль ручейка, который соединился с горным ручьем покрупнее. Тут она поняла, что умирает от жажды, улеглась на живот у излучины и принялась лакать чистую горную воду, как это делают звери.

Ручей привел ее к водопаду, который с шумом падал в озерцо с высоты примерно в девять метров.

«Интересно, у этого водопада есть название? – подумала Серафина. Зная его, она, возможно, сообразила бы, где находится. Тогда было бы легче отыскать дорогу к дому. – И что это за речка?»

Серафина поняла, что неважно, где она сейчас. Ведь река это не одно место – это движение. Девочка вспомнила слова папаши: «Все ручьи и реки в этих горах, как бы ни были извилисты и бурливы их пути, в конце концов все равно впадают в могучую реку Френч-Брод».

Синие горы считались одними из старейших в мире. Река текла многие миллионы лет, формируя лицо гор. Но главное, она текла через Билтморское поместье, прямо мимо особняка. Значит, река – это дорога домой.

Серафина осторожно перебралась через мокрые скользкие камни, окаймляющие озерцо, и пошла по неровному берегу речушки. Уверенная, что движется в нужном направлении, она переставляла ноги так быстро, как только могла. Она торопилась вернуться к папаше, который, должно быть, уже поседел от беспокойства за нее. Кроме того, Серафина хотела увидеть Брэдена. Девочка не знала точно, она ли бросила его, сбежав в лес, или он бросил ее, уехав домой в дядином экипаже, но они расстались, и от этого ей делалось больно внутри. Чем дольше они не виделись, тем труднее Серафине было понять, что она должна думать и чувствовать. Может ли она считать Брэдена своим другом? Или она все просто нафантазировала, как фантазировала раньше про мальчишку на побегушках, тайком поедающего печенье в коридоре? Всю свою жизнь она выдумывала себе друзей и теперь не понимала: Брэден – настоящий друг или очередной плод ее разыгравшегося воображения?