Роберт Битти - Серафина и черный плащ

Брэден слушал ее, перевернувшись на спину, с неутомимым вниманием. Несколько раз он повторил: «Поразительно».

Когда Серафина закончила свой рассказ, он немного помолчал, словно пытался представить, как все это было, а потом проговорил:

– Ты такая умная и смелая, Серафина.

Она глубоко вздохнула; комок из страха, неуверенности и чувства беспомощности в груди постепенно таял.

Они долго сидели в темноте, он в кровати, она – перед камином. Не двигались, не говорили; им и без того было хорошо.

Затем Серафина медленно поднялась, сделала несколько шагов к окну и повернулась к Брэдену. Она видела его глаза; он смотрел на нее, озаренную лунным светом. Наверное, ее кожа казалась ему сейчас очень бледной, почти как у призрака, а волосы – почти белыми.

– Я хочу спросить тебя кое о чем, – сказала Серафина.

– Хорошо, – кивнул он, усаживаясь на постели.

– Когда ты на меня смотришь, кого ты видишь?

Брэден затих. Казалось, вопрос его напугал.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты смотришь на меня, ты видишь… ну… обычную девочку?

– Клара Брамс не похожа на Анастасию Ростонову, а ты не похожа на них обеих, – ответил он. – Мы все чем-то отличаемся друг от друга.

– Я понимаю, о чем ты, но я… – Серафина замялась. Она не знала, как лучше выразиться. – Я выгляжу странно? Или странно себя веду? Я странное существо или что-то вроде того?

Серафину ошеломило то, что он не бросился немедленно отвечать или отрицать то, что она сказала. Брэден промолчал. И задумался. Надолго задумался. Каждая пролетающая секунда ранила ее в самое сердце, как острый кинжал, поскольку Серафина была уверена, что озвучила его мысли. Ей хотелось выпрыгнуть из окна, скрыться среди деревьев. Его поведение подтверждало ее подозрения, что она странная и до ужаса уродливая!

– Можно я тоже задам тебе вопрос? – проговорил наконец Брэден. – У тебя в жизни было много друзей?

– Нет, – сдержанно ответила Серафина. Про себя она подумала, что Брэден выбрал особенно жестокий способ объяснить, насколько она уродлива.

– У меня тоже, – ответил он. – По правде говоря, кроме Гидеана и лошадей, у меня никогда не было настоящего друга, моего ровесника, кому можно доверить все на свете и с кем можно пуститься в любые приключения. Я был знаком с множеством девочек и мальчиков и проводил с ними время, но…

Брэден умолк. Он не мог объяснить. Серафина почувствовала его горечь и обиду, и ей сразу стало жаль молодого хозяина, хотя он только что почти обозвал ее чудовищем прямо в лицо.

– Продолжай, – мягко попросила она.

– Н-не знаю, почему, но у меня почему-то нет друзей среди…

– Людей, – подсказала Серафина.

Брэден кивнул.

– Правда, странно? То есть очень странно. После гибели моей семьи я не хотел ни с кем разговаривать или быть рядом. Не хотел гадать, увижу ли, как и когда они умрут. Просто не хотел. Я хотел быть один. Мои тетя и дядя были ко мне очень добры. Они привозили сюда детей, чтобы я подружился с кем-нибудь. Но я ужинал с ними, потому что этого желали дядя и тетя. Я танцевал с девочками, потому что так хотели дядя и тетя. Я ни разу не сказал ни одного дурного слова ни девочкам, ни мальчикам, я хорошо к ним относился… Может быть, они даже не догадывались, что я чувствовал. Они были совершенно нормальные, но мне почему-то больше нравилось быть с Гидеаном, или следить за птицами, или исследовать лес. Когда дядя пригласил моих кузенов, чтобы они гуляли со мной, они начали играть в мяч, и я потихоньку от них ушел. Не понимаю почему. Дело не в них. Думаю, что-то не так со мной, Серафина.

Девочка внимательно посмотрела на Брэдена, а потом спросила очень тихо, поскольку не была уверена, что хочет знать ответ:

– А когда ты встретил меня, тоже так было?

– Я не… Я…

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – спросила она спокойно, пытаясь понять.

– Нет, это… трудно объяснить…

– Попробуй, – предложила Серафина, хоть и боялась услышать, что она ему безразлична и что он предпочитает быть один.

– С тобой было по-другому, – признался Брэден. – Мне стало любопытно, кто ты такая. Когда ты умчалась по лестнице, я кинулся тебя искать. Я перерыл весь дом, все этажи. Заглянул в каждый шкаф и под каждую кровать. Все вокруг искали Клару Брамс, да пребудет с ней Господь, но я искал тебя, Серафина. Когда дядя и тетя решили отправить меня к Вэнсам, я впервые закатил им сцену. Ты бы видела их лица. Они не могли понять, какая муха меня укусила.

Серафина улыбнулась:

– Тебе так сильно не хотелось уезжать из Билтмора?

По-прежнему улыбаясь, она подошла и села на край кровати рядом с Брэденом.

– Ты не представляешь, как я обрадовался, когда увидел, что старый дурак Крэнкшод трясет тебя, как грушу. Я подумал: «Вот она! Вот она! Я могу ее спасти!»

Серафина рассмеялась.

– Ты мог бы прийти чуть раньше и спасти меня от этой встряски с самого начала!

Брэден улыбнулся. Смотреть на его улыбку было очень приятно. Но тут он вспомнил вопрос Серафины и снова стал серьезным.

– Позже, во время боя в лесу, и в экипаже той ночью, и утром, когда ты исчезла, я понял, что ты действительно не такая, как все, кого я встречал раньше. Да, ты другая, Серафина… совсем другая… может быть, даже странная, как ты сама сказала… не знаю… но… – Тут он снова умолк.

– Но тебе это подходит, – медленно проговорила Серафина, думая, что поняла его.

– Да. По-моему, именно это мне в тебе и нравится, – подтвердил он.

В комнате снова повисло молчание.

– Значит, мы друзья, – сказала в конце концов Серафина, с замиранием сердца ожидая ответа.

Ее слова прозвучали одновременно как утверждение и как вопрос, на который можно было ответить и «да», и «нет». Вопрос, который она задавала впервые в жизни.

– Мы друзья, – согласно кивнул Брэден. – Хорошие друзья.

Серафина улыбнулась ему – и он улыбнулся в ответ. У девочки стало так спокойно на сердце, как будто она только что напилась теплого молока.

– Еще я хотел сказать, Серафина, что с тобой все в порядке. Может быть, и со мной тоже все в порядке. Не знаю. Просто мы немного не такие, как все, ты и я, каждый по-своему. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Неожиданно Брэден вскочил с кровати.

– У меня есть для тебя подарок, – сообщил он, зажигая масляную лампу на ночном столике. – Я знаю, что тебе не нужен свет, но мне без него не обойтись. Иначе я обязательно ударюсь обо что-нибудь в темноте.

– Подарок? Для меня? – Серафина не верила собственным ушам.

Она читала про подарки в книгах, например, в «Маленьких женщинах». Люди обменивались подарками, когда нравились друг другу. Раньше Серафина часто гадала, почему папаша не отмечает день ее рождения. Теперь она знала, что этот день будит в нем слишком тяжелые и мрачные воспоминания. К тому же покупка милых, но бесполезных в хозяйстве вещей была, на взгляд папаши, делом греховным и расточительным. Один раз он все же сделал ей подарок – куклу, подозрительно смахивающую на разводной ключ. Cловом, Серафина в жизни не получала настоящего подарка в нарядной упаковке, и сейчас она сразу разволновалась.