Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

И иголка тоже юркнула у ней из рук и давай носиться по избушке, как молния. Можно было подумать, что за дело чистки и убранства избы принялись какие-то неведомые духи: там стол зеленой скатеркой накрыли, а лавки зеленым сукном обтянули, там стулья бархатом прикрыли и на окна шелковые занавеси навесили! И едва только иголочка последний стежок в уборке сделала, как уже сиротка увидела в окошко белые перья на шляпе королевича, которого веретено привело по золотой нити. Сошел он с коня, переступил через ковер, прямо в дом, и чуть вошел в комнату – видит, что девица стоит среди нее в своем бедном платьице и словно роза цветет. «Ты самая бедная и самая богатая изо всех! – сказал он ей. – Пойдем со мною и будь мне невестой!» Она молча протянула ему руку. А он ее поцеловал, усадил на своего коня и привез в королевский замок, где свадьба была отпразднована превеселая. А ее веретено, челнок и иголка положены были в королевскую казну на хранение и хранились в великом почете.

Жил-был некогда преумный и прехитрый мужичонка, и о проделках его много бы можно рассказать, но лучшею из них все же следует считать ту его встречу с чертом, при которой он черта совсем одурачил.

Мужичонка однажды, покончив на поле работы, сбирался ехать домой, в то время когда сумерки уж наступили. Тут вдруг увидел он у себя среди поля груду горячих угольев, и когда он, изумленный этим зрелищем, подошел поближе к груде углей, то увидел, что на этих горячих угольях сидит маленький черный чертик. «Ты небось сидишь над кладом?» – сказал мужичонка. «Конечно, над кладом, – отвечал чертенок, – и в том кладе больше найдется серебра и золота, чем тебе на всем твоем веку видеть пришлось». – «Коли клад на моей земле зарыт, так он мне же и принадлежит», – сказал мужичонка. «Он тебе и достанется, – сказал чертенок, – если ты мне в течение двух лет будешь отдавать половину того, что у тебя на поле произрастает; денег у меня достаточно, а вот хочется мне ваших земных плодов отведать». Мужик сейчас давай с ним торговаться. «Чтобы, однако же, при дележе не возникали между нами какие-либо споры, – сказал мужик, – то мы разделим так: твое пусть будет то, что над землею, а мое – что под землею». Чертенку этот уговор очень понравился; но хитрый-то мужичонка посеял репу. Когда пришло время жатвы, явился дьявол за своею долей, но нашел одну только поблекшую ботву, а мужичонка, очень довольный урожаем, выкопал свою репу. «На этот раз ты в выгоде, – сказал чертенок, – но на следующий раз иное будет. Твое пусть будет то, что над землею растет, а мое – что в земле». – «По мне, пожалуй!» – отвечал мужичонка. А как пришло время сева, он и посеял уж не репу, а пшеницу. Пришла жатва: мужик пошел на поле и срезал полные колосья до самой земли. Когда пришел чертенок, то нашел одно посохшее жнивье и в ярости своей забился в какое-то горное ущелье. «Так-то надо вашего брата надувать!» – сказал мужичонка, пошел и добыл клад на поле.

Однажды петух сказал своим курам:

– Отправляйтесь-ка на кухню и склюйте со стола хлебные крошки. Наша хозяйка ушла в гости.

– Нет, мы не пойдем, ответили куры. – Если хозяйка узнает, нам достанется от нее.

– Она ничего не узнает, – возразил петух. – Давайте, полакомьтесь, а то она не дает нам ничего вкусного.

– Нет-нет, никогда! – закудахтали куры. – Не пойдем никуда!

Но петух не отставал от них и не давал им покою, пока они не вспорхнули на стол и не стали клевать хлебные крошки. Тут хозяйка вернулась домой, быстро взяла скалку, согнала кур со стола и устроила им хорошую взбучку.

Когда куры оказались во дворе, они стали жаловаться петуху:

– Разве ты не видишь, что с нами стряслось, стряслось, стряслось? – кудахтали они.

– Разве я не знал, не знал, не знал? – со смехом ответил петух.

И они разошлись в разные стороны.

Один богач устроил своей жене пышные похороны и оставил у нее на пальце драгоценное кольцо с алмазом. Жадный вор заметил это и ночью вернулся на кладбище, чтобы раскопать могилу, вскрыть гроб и снять кольцо с пальца бедной женщины. Однако кольцо сидело плотно, и ему пришлось тянуть и выкручивать его. Тут женщина и очнулась, потому что на самом деле она была не мертвая, а впала в глубокое забытье. Она села и посмотрела на незадачливого воришку, который так перепугался, что рухнул без чувств. Тогда она взяла его фонарь, пошла к себе домой и постучалась в дверь.

– Кто там? – спросил слуга.

– Это я, твоя хозяйка, – ответила она. – Открой дверь и впусти меня.

Слуга побелел как полотно, побежал в комнату хозяина и рассказал ему, что с ним случилось.

– Тебе померещилось, – сказал хозяин. – Моя жена так же не может вернуться из могилы, как и моя лошадь не может подняться по лестнице, чтобы выглянуть в окно.

Тут он услышал на лестнице стук подков, распахнул дверь и увидел свою лошадь, которая поднималась к окну. Тогда понял он, что Господь послал знамение, чтобы вразумить его, со всех ног бросился вниз, открыл дверь и обнял жену, которую считал мертвой. С тех пор они жили долго и счастливо.

Старик с женою сидели однажды перед бедным домиком: им хотелось немного отдохнуть от работы. Вдруг подъезжает к домику превосходная карета, запряженная четверкою отличных коней, и из кареты выходит богато одетый господин. Мужик поднялся, подошел к господину и спросил: «Чего вы желаете и чем вам можно услужить?» Незнакомец протянул мужику руку и сказал: «Я ничего не желаю, кроме того, чтобы хоть один раз отведать вашей деревенской стряпни. Приготовьте же мне картофель в том виде, в каком вы его сами едите, и я тогда сяду с вами за стол и с удовольствием поем картофеля». Мужик улыбнулся и сказал: «Вы, может, граф либо князь какой, а то еще и герцог? Знатным господам мало ли какие прихоти приходят в голову; а впрочем, я ваше желание исполню».

Жена его пошла в кухню и стала картофель мыть и тереть и хотела из него изготовить клёцки, как это часто водится у мужиков. Между тем, как она была занята этим, мужик сказал незнакомцу: «Пойдемте-ка со мною в мой садик – у меня еще есть там кое-какие дела». А в саду у него были накопаны ямы, и он хотел в них сажать деревья. «Разве нет у вас деток, которые могли бы вам помочь в вашей работе?» – спросил приезжий. «Нет, – отвечал мужик, – то есть был у меня сын, – добавил он, – да только уже много лет назад пропал без вести. Странный был малый: умный и сметливый, но учиться ничему не хотел и шалости у него были дурные; наконец он от меня сбежал, и с той поры я ничего о нем не слышал». Старик взял деревце, сунул его в одну из ямок и рядом с ним воткнул кол; потом подсыпал земли в ямку, утоптал ее и в трех местах подвязал деревце соломенным жгутом к колу. «Скажите же, пожалуйста, – сказал приезжий, – отчего вы также не подвяжете то кривое, корявое деревце, которое вон там в углу почти склонилось до земли: оно бы тоже росло прямее?» Старик усмехнулся и сказал: «Что вы, сударь, по-вашему рассуждаете; сейчас и видно, что садоводством вы не изволили заниматься. То дерево уже старо и искривлено; его уж никто не выпрямит: деревья можно выправлять, только пока они молоды». – «Значит, это то же, что с вашим сыном, – сказал приезжий, – кабы вы его выправляли, пока он был молод, он бы, может быть, и не бежал от вас; а теперь, пожалуй, тоже окреп и искривился?» – «Конечно, – отвечал старик, – ведь уж много времени прошло с тех пор, как он ушел; должно быть, изменился с тех пор». – «А узнали бы вы его, кабы он к вам теперь явился?» – «Едва ли узнал бы я его в лицо, – сказал мужик, – а есть у него родимое пятно на плече, вроде боба». Когда он это проговорил, приезжий снял с себя верхнее платье, обнажил плечо и показал мужику родимое пятно в виде боба на плече своем. «Боже ты мой! – воскликнул старик. – Неужели ты точно мой сын?» – И любовь к своему детищу шевельнулась в сердце его. – «Но как же ты можешь быть моим сыном, – добавил старик, – когда ты такой большой барин и живешь в богатстве и изобилии? Каким же образом ты этого достиг?» – «Ах, батюшка, – возразил сын, – молодое деревце не было ни к какому колу привязано – оно кривым и выросло, а теперь уж и состарилось – его не выпрямишь. Вы спрашиваете, как я этого достиг? Я сделался вором. Не пугайтесь: из воров я мастер. Для меня не существует ни замок, ни задвижка; что я пожелаю иметь, то уж мое. И не подумайте, чтобы я крал, как обыденный вор: беру только от избытка богачей. Бедные люди от меня обеспечены: я скорее сам им дам от себя, нежели возьму у них. Точно так же я не трогаю того, что могу получить без труда, без хитрости и уменья». – «Ах, сынок, – сказал отец, – все же мне твое ремесло не нравится: вор – все же вор, и я могу тебя уверить, что это добром не кончится». Повел он его и к матери, и, когда та услышала, что это ее сын, она стала плакать от радости; а когда он признался ей, что он сделался вором-мастером, она стала плакать еще сильнее. Наконец она сказала: «Хотя он и вором стал, а все же он мне сын, и я рада, что мне еще раз удалось его увидеть».