Кэти Аппельт - Ночь голубой луны

Не думая ни о чём, не поколебавшись ни минуты, он раскрыл клюв и выхватил сочный кусок из пальцев женщины. А сверкающая упавшая звезда в тот же миг выскользнула из его клюва и упала прямо на ладонь высокой, стройной женщины.

Проглотив арбуз, Капитан взмыл вверх и принялся описывать в воздухе круги. Но было поздно. Женщина удивлённо взглянула на парящую над её головой чайку, потом на свою ладонь. Капитан увидел, что она спрятала сверкающую звезду в свою пляжную сумку. И звезда исчезла из вида. Капитан больше не видел её сверкающих лучей.

Он был приятно удивлён, услышав, как женщина благодарит его.

– Спасибо! – с улыбкой сказала она и бросила ему ещё кусочек арбуза, который угодил прямо в его широко раскрытый клюв.

Проглотив лакомство, он снова принялся кружить над женщиной, и она вытряхнула из миски на махровое полотенце не меньше дюжины спелых кусочков. Красота! Настоящий пир!

«Давай! Давай!» – радостно крикнул Капитан. И – вж-ж-ж-жик! – спланировал на махровое полотенце.

Он так наелся, что едва смог оторваться от земли. Охваченный арбузной лихорадкой, он совершенно позабыл про звезду. А потом он позабыл и высокую женщину на махровом полотенце. Это было очень давно. Он никогда не вспоминал об этом. И никогда больше не встречал ту женщину.

И вот сейчас, сидя в шлюпке, он увидел эту звезду на шее у Берегини. Это была она, упавшая звезда. Она нашлась после стольких лет. Просто чудо!

Он взъерошил перья, развёл крылья, покрутил головой. Звезда была здесь. А вот где же арбуз?

«Давай! Давай!» – крикнул он Берегине.

Верт жалел, что ему недостаёт храбрости. Лёжа на дне шлюпки, пёс думал, что, будь он посмелее, он бы схватил зубами верёвку, выпрыгнул за борт и поплыл бы к причалу, таща шлюпку за собой на буксире. Скорей вернуться домой – вот о чём мечтал лохматый Верт.

Однако пёс, как известно, не был водолазом или хотя бы спаниелем, который обожает плескаться в море, речке или болоте. Он был сухопутным псом, и ему ничего не оставалось, как только тихо лежать на дне лодки и мечтать о возвращении домой.

Почему же никто так и не проснулся там, на берегу?

В то злополучное утро Синь стояла в кухне у раковины, вся перемазанная пригоревшим гумбо. Разве думала она, когда садилась в зелёный «додж» Мэгги-Мэри, что спустя одиннадцать лет она всё ещё будет здесь? И Доуги… Он тоже всё ещё был здесь.

Давным-давно, в тот далёкий день, она дождалась, когда её бабушка и дедушка уйдут из дома. Она не помнила, куда они пошли. Может быть, в магазин, а может, в город повидаться с друзьями. Она только знала, что её час настал. Пора уходить. И она ушла. Но, дойдя до конца шоссе, повернула обратно. Почему? Да потому, что на неё вдруг навалилось такое огромное, бесконечное одиночество и чувство утраты, что она пошла назад к дому, словно кто-то подталкивал её в спину. Она должна была что-нибудь взять с собой на память. Вбежав в дом, она схватила первое, что попалось ей на глаза, – мамину большую деревянную миску.

Когда она была совсем малюткой, мама сажала её в эту деревянную миску и кружила по кухонному полу. Счастливые воспоминания!

Синь схватила миску и побежала прочь. Она бежала изо всех сил: мимо соседских домиков, мимо садиков, где росли высокие деревья, мимо чисто выметенных двориков. Бежала, пока не очутилась на скоростной трассе. Рядом остановилась машина. Синь забралась в неё, даже не оглянувшись назад.

Мэгги-Мэри не сказала ей ни слова. Ни о чём её не спросила. Только включила погромче радио и, нажав на газ, покатила по трассе всё быстрее и быстрее, так что ветер развевал её густые чёрные волосы. За всё время пути они обменялись только несколькими короткими фразами: «Остановимся на минутку?», «Как насчёт кока-колы?», «Давай откроем люк и посмотрим на звёзды?». Так они и подружились – девушка за рулём и девушка с деревянной миской.

Семь лет Синь и Берегиня ждали возвращения Мэгги-Мэри. Берегиня верила, что её мама – русалка. Синь знала об этом. И до поры до времени не пыталась её разубедить.

Ей вдруг показалось, что в кухне невыносимо жарко. Сделав глубокий вдох, Синь с шумом втянула в себя горячий воздух. Кончиками пальцев она прикоснулась к деревянным бокам миски. Миска была расколота ровно пополам.

Эта миска напомнила Синь о матери, а ещё о Мэгги-Мэри и той ночи, когда она покинула их. Синь почувствовала, как кровь прилила к её щекам. Она всё ещё сердилась на Мэгги-Мэри, потому что её не было рядом и она не могла порадоваться, глядя на это чудо – Берегиню, которая в своё время очутилась из-за неё в опасности.

Синь положила половинки расколотой миски возле раковины, потом прислонилась к стене, прижалась лбом к прохладному кафелю и закрыла глаза.

Она не просила, чтобы ей достались этот дом и Берегиня. Но они достались ей от той, что спасла ей жизнь.

Синь знала: если бы она осталась там, в Айове, она так и умерла бы, как её мама, не увидев ничего на свете, кроме бескрайних кукурузных полей, силосных башен и безотрадных равнин Среднего Запада. Мама часто говорила: «Как бы я хотела перед смертью увидеть океан!» Но она так его и не увидела.

Да, Мэгги-Мэри спасла Синь, а потом доверила ей свой дом и свою девочку. И Синь берегла их.

Беречь их – это было поручение Мэгги-Мэри, её последние слова.

Когда взошла луна, шилохвостых скатов за косой стало ещё больше. Они собирались здесь: одни плыли с Ямайки, другие – с Виргинских островов. Всё прибывали и прибывали, широко расправив свои плавники, чтобы ловить океанические течения. Чуть позже они вместе с приливом пройдут через узкий канал, соединяющий Мексиканский залив и пруд. Кто знает, почему этой ночью они собрались именно здесь, почему выбрали эту косу, этот Ключ, а не какое-то другое место? Быть может, их вёл какой-то древний инстинкт, зов предков. А может, их просто увлекло за собой мощное океаническое течение. Кто знает…

А ночь всё длилась и длилась, и с каждым часом скатов становилось всё больше. Настоящий слёт скатов, собиравшихся в ночь июльского полнолуния отложить яйца в пруду, из которых потом получаются русалочьи кошельки [9].

Берегиня моргнула. Здесь, в заливе, было так светло по сравнению с прудом. От волн шло свечение, озарявшее пляж. Всё казалось таким большим, просторным: океан, небо, воздух… И даже луна была в два раза больше, чем когда она висела над прудом.

– Победа! – повторила она.

Всё шло по плану. Прекрасному плану! Пункт «Ж» был выполнен! Она вскинула голову, расправила плечи и подняла руки к небу. Её переполняла радость. Восторг. Ликование. Она крепко обняла Верта и крикнула во весь голос: