С. Гроув - Стеклянная карта

– Я же говорил, что те места знаю, – повторил Тео. – Обойдемся и без карты.

На лестнице раздались шаги. Вошла миссис Клэй.

– Я вам поесть с собой собрала, – сказала она и вручила Тео битком набитую корзину. – Увы, я больше ничего не могу для вас сделать… – Ее глаза наполнились слезами. – Мне так жаль, София, деточка… Столько всего сразу навалилось… – Она нервно откашлялась. – Ты все нужное взяла?

– Мы готовы в путь, – ответила София.

– Ты уж поосторожнее там, деточка… – Домоправительница тепло обняла ее. – Обо мне не беспокойся и о доме не переживай, я тут за всем присмотрю. Главное – себя побереги. Ваше расписание у меня есть, так что, если Шадрак вдруг появится, я все ему расскажу.

– Спасибо большое, миссис Клэй.

Экономка пожала руку Тео.

– Заботьтесь друг о друге, – сказала она. – И да помогут вам Судьбы!

На самом севере Нового Запада, на высоком холме, в окружении сосен стоял большой, выбеленный солнцем каменный дом. Яркий свет отражался в окнах особняка, на острых щипцах поблескивали серебряные флюгеры. Среди деревьев была проложена грунтовая дорога, а вдоль нее шел рельсовый путь, завершавшийся кольцом возле входа. Сейчас там не было никакого движения. Несколько ворон, лениво хлопая крыльями, прилетели со стороны леса к каменному кресту на самом верху крыши. У боковой стены здания виднелась часовня, соединенная с ним узким арочным переходом. Вороны покружились, каркая, и наконец расселись на кресте. Как только они унялись, воцарились тишина и спокойствие. Солнечный, мирный пейзаж: свет, льющийся с неба, белесая кладка… Идиллия, да и только.

Внутри особняка, в обширном сводчатом помещении, напротив, разворачивалась бурная деятельность.

Шадрак сидел в одиночестве: его руки были стянуты за спиной, лодыжки – привязаны к ножкам стула. Он смотрел в потолок, откинувшись затылком к прохладной каменной стене позади. Церковные скамьи, стоявшие здесь когда-то, были давно убраны; храм больше походил не на место для молитвы, а на мастерскую. По стенам – полки с тысячами томов, посередине – длинные столы, загроможденные кипами бумаг, раскрытыми книгами, бутылками чернил… На месте алтаря высилась закопченная печь. Сейчас в ней не горел огонь, но рядом виднелись мехи, щипцы, пара обожженных кожаных рукавиц… Инструменты и материалы, в беспорядке раскиданные у печи, выдавали ее назначение: она служила для плавки стекла.

То, что вышло из горнила, беззвучно кружило под купольным потолком, высоко над головой Шадрака. Сотни крупных стеклянных шаров собирались переменчивыми созвездиями; их движением управляло устройство, укрепленное в полу посреди помещения. Металлические шестерни, сцепленные одна с другой, на неискушенный взгляд Шадрака, чем-то напоминали часовой механизм. Похоже, они были хорошо смазаны, поскольку не издавали ни единого звука. Шадрак следил за плавным и бесконечным вращением шаров уже много часов.

Сферические поверхности, кстати, будто бы жили особой внутренней жизнью: они подрагивали, менялись, переливались. Свет, падавший сверху сквозь цветные витражи, отражался от них, по каменным стенам и потолку скользили блики. Высота была такая, что Шадрак не мог рассмотреть всех подробностей, но трепетное мерцание делало зрелище лишь прекраснее. В шарах, спускавшихся пониже, порой мелькали неясные образы. Шадраку казалось – если наблюдать за ними достаточно долго, удастся разгадать закономерности непрерывного движения сфер.

А еще он изо всех сил старался не заснуть. С тех пор как его увели из дому, он так и не сомкнул глаз. Отчасти потому, что силился вычислить, кто же его похитители. Одно было очевидно: все они являлись нигилизмийцами. Об этом говорили амулеты, висевшие на шее у каждого, – крупные или помельче, металлические, деревянные, вырезанные из камня изображения раскрытой ладони. Правда, этим ограничивалось сходство незнакомцев с последователями Амитто, давно известными Шадраку. Он даже сделал предварительный вывод: они принадлежали к тайной воинствующей секте, тем более что все до единого, помимо амулетов, носили при себе железные крючья. Это было оружие, и то, как они с ним управлялись, свидетельствовало о большой практике. А еще молчаливые парни могли похвастаться почти одинаковыми шрамами, притом весьма примечательными. Они тянулись от уголков рта по щекам до самых ушей. Что-то вроде уродливых и вечных улыбок, врезанных в неизменно угрюмые лица.

Стоило Шадраку их убедить, что искомое было найдено, как они прекратили разносить его дом и закрыли рты на замок. Потом картолога запихнули в экипаж и повезли куда-то далеко за пределы Бостона. Он пытался мысленно составить маршрут, но не слишком успешно. Попробуй что-нибудь сообрази, когда тебе завязывают глаза и сажают в железнодорожный вагон! Лишь внутренний компас подсказывал картологу, что они несколько часов двигались на север, а порыв холодного ветра, похоже, свидетельствовал о непосредственной близости Доисторических Снегов.

Путешествие длилось весь день, так что гнев, охвативший его в момент похищения, мало-помалу унялся, сменившись напряженным вниманием. Когда они выбрались из вагона, ночной воздух показался Шадраку прохладным, но все равно летним. Пахло мхом и сосновой смолой. Покрытые шрамами нигилизмийцы сразу повели его сюда, привязали к стулу, сняли с глаз повязку… и ушли.

Глядя на кружение стеклянных сфер, Шадрак окончательно успокоился. Теперь он ощущал лишь жгучее любопытство: кто? куда? почему?..

Ярость пленника улеглась, в нем опять проснулся исследователь.

Его отвлек от созерцания скрип двери, открывшейся где-то у бывшего алтаря. Шадрак повернул голову. Вошли двое мужчин и с ними – женщина в сливочного цвета платье с рукавами, глухо застегнутыми на пуговицы. Черты ее скрывала светлая льняная вуаль. Она приближалась, шагая быстро и легко. Лицо Шадрак рассмотреть не мог, оставалось обращать внимание на манеру двигаться, на осанку…