Робин ЛаФевер - Теодосия и жезл Осириса

Помня о том, как нравится моей кошке, когда ее чешут за ухом, я протянула руку и попыталась проделать то же самое с шакалом. Он перестал лизать амулет и наклонил голову, чтобы мне удобнее было его чесать. Конечно, он столько лет был статуей, и его за это время никто ни разу не почесал!

Я продолжала перебирать пальцами жесткую густую шерсть, а шакал, не переставая, негромко рычал.

Я принялась поглаживать его по шее, и он закатил глаза от удовольствия.

Когда же я устала гладить шакала, он открыл глаза и отвернулся в сторону, опустил морду к полу и снова начал принюхиваться, как делал это до того, как заметил меня.

Потом Анубис двинулся вперед, и я, заинтересованная, пошла следом за ним.

Урча, словно пылесос, которым служанка чистит у нас в доме ковры, шакал сделал несколько шагов, затем оживился, навострил уши, еще раз принюхался и уверенно направился к двери в подвал. Подойдя к ней, он стал пытаться открыть ее носом и царапать лапами.

– Ты хочешь вниз, в катакомбы? – спросила я. Шакал сел и уставился на ручку двери, явно прося меня открыть ему путь в подвал.

– Хорошо, иди, – я распахнула дверь, и шакал пулей рванул вниз по лестнице, царапая когтями ступени.

«Интересно, что ему там так понадобилось?» – подумала я, медленно спускаясь следом.

Мне все больше казалось, что это не сам бог Анубис, а его «бау», дух, посланный богом на Землю, чтобы выполнять его распоряжения.

Кем бы ни был этот шакал, когда я спустилась вниз, он яростно скреб лапами стену в том месте, где стояли мумии. О господи. Он же роет ее в том месте, куда я ставила жезл и где шакал видел его в последний раз перед тем, как этот жезл похитили.

Это означает… да, это означает, что шакал послан Анубисом, чтобы охранять жезл! Отлично! Из этого, очевидно, я могу извлечь для себя некоторую пользу, нужно только придумать, как это сделать.

Обнюхав каждый сантиметр пола перед стеной, шакал обернулся ко мне, присел на задние лапы и жалобно заскулил. Наверное, мне следовало бы опасаться его, но я не могла – сейчас, с прилипшей к морде паутиной, он вовсе не был похож на шакала, скорее на большую симпатичную собаку.

Я подошла к полке и сняла с нее канопу, в которой в свое время нашла Шар Ра.

– Эй, – сказала я, поднося канопу прямо к носу шакала. – Ты это ищешь?

Шакал несколько раз понюхал канопу и бешено замахал хвостом.

– Шар пропал, – проговорила я. – Кто-то украл и жезл, и шар. – Шакал внимательно слушал меня, поводя ушами. – Уверена, ты сможешь их найти. Найти предмет по запаху может даже обычная собака, а ты, не сомневаюсь, гораздо умнее и искуснее любого пса.

Он еще сильнее завилял хвостом и едва не смахнул им стелу периода Древнего царства. Только как мне объяснить шакалу, что искать жезл он должен на пристани? Как сделать, чтобы он понял?

И тут меня осенило.

– Я сейчас, сиди, – произнесла я и помчалась наверх, к вешалке. Ура! Она оказалась на месте – моя шляпка, которую выудил из воды матрос с «Дредноута». Я схватила ее и скатилась назад в подвал. Шакал продолжал сидеть там, где я его оставила – с размаху я едва не наступила ему на хвост.

– Итак, как я уже тебе сказала, жезл похитили. Но я подскажу, где искать его. Он в районе пристани. А пристань пахнет вот этим, – и я протянула шакалу свою покоробившуюся от воды шляпку.

Он внимательно обнюхал шляпку со всех сторон, а затем посмотрел на меня своими умными карими глазами.

– Хороший мальчик, – сказала я. – А теперь ищи. Найди и принеси его.

Шакал коротко пролаял один раз, затем сорвался с места и исчез.

А я осталась в одиночестве ждать, что называется, у моря погоды. Это ужасно, когда у тебя связаны руки! Даже шакал, и тот свободнее, чем я.

На следующее утро меня разбудил стук в дверь моего чуланчика.

– Кто там? – спросила я, потягиваясь и протирая глаза.

– Это я, Тео.

– О, мама! – я встрепенулась и выскочила из своего саркофага. – Что-нибудь слышно о папе?

– Нет, – коротко ответила она, словно это совсем не волновало ее, хотя темные круги под мамиными глазами говорили об обратном. – Но есть новости от мисс Шарпи. Она прислала записку, пишет, что нездорова и не сможет прийти сегодня. Ты что-нибудь можешь сказать по этому поводу?

И мама внимательно посмотрела на меня.

– Нет. Только то, что вчера она закончила занятия раньше срока, потому что плохо чувствовала себя. Спроси у Стилтона, если хочешь. Он как раз был там в это время.

– Нет, нет, зачем, все в порядке. Но я должна предупредить тебя, Тео, – у меня сегодня масса дел, и поэтому тебе придется самой о себе позаботиться.

«Разве я и без того не делаю это каждый день?» – с грустью подумала я.

– Конечно, мама, – ответила я вслух и, страдая от недостатка информации, спросила: – А что еще нового?

Мама наклонилась, подняла с пола мой передник и принялась расправлять его.

– Похоже, меня не примут в члены Королевского археологического общества, – сказала она.

– Ой, как жаль! Это из-за мумий?

– Они говорят, что нет, – она повесила мой передник на гвоздь в стене. – Да и не самая это сейчас большая беда, пожалуй.

– Ты смогла поговорить вчера с адмиралом Сопкоутом?

– Нет, к сожалению. Он был на обеде с абиссинской делегацией, но твоя бабушка сказала, что сегодня утром первым делом пошлет ему записку.

Тут мама улыбнулась, явно желая подбодрить меня, но улыбка у нее получилась такой жалкой, что я только еще больше расстроилась.

В эту секунду послышался громкий, требовательный стук во входную дверь музея, и мама сказала, поморщившись:

– Если это снова инспектор Тарнбулл, я его так отошью, что он забудет дорогу к нам в музей.

При этом она выглядела такой же испуганной, как папа в последние дни. В дверь постучали еще раз, еще громче. Мама поспешила к входной двери и открыла ее, едва не налетев на трость бабушки Трокмортон, которая уже подняла ее, чтобы постучать в третий раз.

– Наконец-то, – фыркнула бабушка, величественно вплывая в дверь. – А где моя ненаглядная внучка? А, вот ты где. Ну, рассказывай, что ты натворила с мисс Шарпи?

– Не понимаю, о чем вы, бабушка, – нервно сглотнула я. – Мама сказала, что мисс Шарпи прислала записку, написала, что она больна…

– Нет, не просто больна. Она прислала мне записку, в которой написала, что отказывается от работы и не вернется, даже когда поправит свое здоровье. И это после стольких моих хлопот! Потрудитесь объяснить, что происходит, юная леди.

– Но, позвольте, мадам, – вступилась за меня мама. – Учитывая все последние события, мне кажется, что отказ мисс Шарпи от работы не самая главная наша проблема.