Сара Элфгрен - Круг

Она пытается представить себе, как выглядит Макс, когда приходит вечером домой, подходит к двери, открывает ее и… На этом месте ее фантазия дает сбой. Она не может представить себе, что Макс живет в этом доме. Он слишком обычный. Здесь мог бы жить кто угодно.

Мину вспоминает, что сказала Ребекка в тот осенний день.

«Если ты чувствуешь, что между вами что-то есть, значит, так оно и есть на самом деле».

Как ей не хватает сейчас Ребекки! Мину никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Мину переводит дыхание, к глазам подкатывают слезы. Они текут по щекам, от них намокает шарф. Мину шмыгает носом, выуживает из кармана старый скомканный носовой платок и сморкается.

– Мину?

Она оборачивается и видит впереди Макса. Именно на это она втайне надеялась. Ждала, что встретит сегодня Макса. Пусть он смеется над ней, жалеет, что угодно, лишь бы увидеть его.

– Здравствуй, – говорит он.

Макс останавливается перед ней. Его дыхание обволакивает лицо облаком пара.

– Что ты здесь делаешь?

Невозможно разгадать выражение его лица. Глаза смотрят на Мину изучающе.

– Я вышла погулять, – отвечает Мину. – Не могла оставаться дома.

Это, во всяком случае, не ложь.

– Что-нибудь случилось?

Мину пожимает плечами.

– Это из-за Ребекки? – спрашивает Макс.

– Угу.

Она не решается произнести ни слова.

Макс серьезно кивает. Потом бросает быстрый взгляд на дом, стоящий напротив, и говорит:

– Я здесь живу.

– Да?

Мину опускает взгляд и надеется, что Макс не понял, что она уже битый час пялится на его дом, как маньячка.

– Зайдешь? – спрашивает он.

Она способна только кивнуть в ответ.

Они переходят улицу вместе. Мину пытается осознать, что идет к Максу домой. Вместе с ним.

Макс отпирает дверь и включает свет в прихожей.

– Давай я помогу тебе с курткой, – говорит он.

Она расстегивает молнию, и он помогает ей снять толстый пуховик. Но вместо того чтобы почувствовать себя дамой, Мину окончательно теряется, и пока Макс вешает ее куртку, быстро снимает сапоги, надеясь только, что он не заметит ее крокодиловый сорок первый размер.

– Хочешь чаю?

– Да, спасибо.

Макс заходит в кухню. Мину замечает дверь в ванную комнату и шмыгает внутрь.

Серый кафель и синий линолеум на полу. Самая обычная ванная комната, но ведь это ванная Макса. Здесь полно знаков, через которые можно понять, что он за человек. Он чистит зубы электрической зубной щеткой, но бреется опасной бритвой. Моет руки жидким мылом без парфюмерных отдушек. Покупает зубную пасту в большом тюбике. Мину кажется, что она может разгадать какой-то важный код, стоит лишь подольше поглядеть на эти вещи. Но задерживаться нельзя, а то Макс будет недоумевать, чем она тут занимается.

Мину поворачивается к зеркалу и видит свое ненакрашенное лицо. На лбу прыщи, глаза красные, заплаканные. Если бы она не была такой страшилой, можно было бы надеяться, что Макс действительно хочет видеть ее у себя в гостях. А не просто жалеет истеричку.

– Жалкая дура, – шепчет она самой себе. – Шла бы ты отсюда.

Она отпирает дверь и выходит в прихожую. Где-то в комнате начинает играть музыка. В следующее мгновение появляется Макс с двумя чайными чашками в руках. Он такой милый. И симпатичный. При этой мысли Мину заливается краской. И думает, каково это – целовать Макса. И вообще каково это – целоваться.

Тут у Мину вдруг защекотало ладони и запястья, ноги сделались ватными.

«Уходи отсюда, – думает она. – Уходи, пока вконец не опозорилась».

– Чай готов, – говорит Макс.

Она заходит за ним в гостиную, обставленную скромно, но со вкусом. У дальней стены стоит диван. Справа от него – шкаф, до отказа забитый книгами, фильмами и старыми виниловыми пластинками. На стене напротив висит в рамке портрет. Женщина с темными кудрявыми волосами повернута в полупрофиль. На ней синее шелковое платье со складками. Голова слегка опущена, взгляд серьезный, обращенный в себя, в нем читается страдание. В одной руке женщина держит гранат, другой – обхватила свое запястье. Ее поза выражает отчаяние. Мину с первого взгляда нравится портрет. Кажется, будто она понимает эту женщину.

Мину бросает взгляд на книжную полку. Шведские и английские книги вперемешку. Слава богу, это не те романы, которые у всех стоят на полках и которыми через какой-нибудь десяток лет будут завалены блошиные рынки.

– Тебе нравится что-нибудь?

Взгляд Мину падает на «Любовника» [12], она вспыхивает.

– Да, вот эта очень хорошая, – отвечает она и трогает переплет «Степного волка» [13].

«Очень хорошая». Ей хочется прибить себя. Интересная, захватывающая, прекрасная. Какое угодно прилагательное прозвучало бы лучше. Но Макс выглядит приятно удивленным.

– Это одна из моих любимых, – говорит он.

– И вот эти мне очень понравились, – продолжает она, показывая на корешки книг и надеясь, что ее стремление произвести на Макса приятное впечатление не слишком бросается в глаза.

Она и правда читала эти книги, и они ей нравятся. Но она читает и другое. Фэнтези, научную фантастику. Это, наверное, показалось бы Максу инфантильным.

– «Чужой» [14]и «Записки из Мертвого дома» [15], – говорит Макс, когда видит, на какие книги она указала. Он смеется. – Веселые книжки не для тебя, так ведь?

– Веселые книжки вгоняют меня в депрессию, – отвечает она, и это правда. Но ответ звучит так претенциозно, что Мину смущается. – Вы не подумайте, я не выпендриваюсь.

– Я и не думаю, – говорит Макс, улыбаясь в ответ. – Тебе же еще шестнадцать.

Комментарий о возрасте раздражает Мину, но внимание Макса кружит ей голову. Она садится на черный диван. Макс ставит чашки на стол и садится рядом с ней. Расстояние между ними не больше метра. Она могла бы протянуть руку и коснуться его. Если бы была другим человеком – более смелым, более красивым. Как Ванесса, например.

– Как у вас хорошо, – говорит она.

– Спасибо.

Больше он ничего не говорит. Просто смотрит на нее своими зелено-карими глазами. Взгляд Мину перемещается на дымящиеся чашки с чаем, стоящие на журнальном столике.

– Вам нравится здесь? – спрашивает она. – В Энгельсфорсе, я имею в виду.

– Нет.

Она поднимает на него глаза, он улыбается. Мину и сама не может сдержать улыбки.

– Мы такие ужасные?

– Не вы, а другие учителя. Они не хотят ничего менять. Вначале я думал, что, возможно, они со временем примут мои идеи. Но прошло уже почти полгода…

Мину всегда думала, что учителя держатся единым фронтом. И во всем согласны друг с другом.

Он говорит со мной как с взрослой, понимает она.

– И что вы собираетесь делать? – спрашивает Мину.

– Не знаю. До лета подожду. А там видно будет.

Мину тянется к чашке, надеясь чаем заглушить рвущийся из груди крик: «Не уезжай!» Чай расплескивается через край, когда она поднимает чашку, и капля кипятка обжигает ей кожу.