Ирэн Адлер - Последнее действие спектакля

– Так что никакого испанца там нет, – разочарованно произнёс Люпен, остановившись на следующем перекрёстке. – И никакого проку для нашего расследования.

– Это не может быть он, – сказал Арсен Люпен на другой день, придя в кафе «Шеклтон», где мы с Шерлоком только что заказали наш привычный горячий шоколад.

Люпен переоделся, теперь он был в тёмном костюме – брюки, пиджак и галстук, до блеска начищенные ботинки, и выглядел очень элегантным. Словом, производил впечатление взрослого человека, а не подростка. Обычно лохматые волосы гладко зачёсаны наверх, чёрные глаза сияют.

Какие-то молодые женщины обернулись на него, пока он шёл к нашему столику.

– Поговорил с адвокатом Найсбитом? – спросил Шерлок, такой тощий, что одежда на нём висела, как на вешалке.

– Поговорил, – ответил Люпен.

Он посмотрел на меня, и взгляд его был такой же дружеский и приветливый, как и прежде, когда мы познакомились. Словно и не было вовсе нашего поцелуя под кроватью в номере Дюваля. И это вполне совпадало, к счастью, с тем, как держалась я.

– Какие новости, Арсен? – спросила я. Мне вдруг почему-то захотелось энергично действовать, говорить, тогда как раньше я всячески сдерживала такие желания, опасаясь, как бы не возникло между нами тремя какого-нибудь напряжения или трения, которые могли бы повредить даже самой прочной дружбе.

– Похоже, у отца какое-то психическое расстройство… он по-прежнему предлагает разные противоречивые версии события. Мне ещё не разрешили увидеться с ним, но вскоре, наверное, смогу.

Подали и его шоколад.

– А почему ты считаешь, что это не может быть Дюваль?

– Потому что, судя по всему, испанец из Брайтона был довольно высокого роста…

– А Дюваль невысокий и худощавый, – тотчас заметила я.

– Совершенно верно.

– А что касается встречи после кражи для передачи статуэтки, они договорились встретиться в Лондоне в одном пабе на Бейкер-стрит.

– А что там на Бейкер-стрит? – спросила я Шерлока.

Он покачал головой:

– Понятия не имею. Но пойдём и посмотрим. Это недалеко отсюда.

Мы не спеша допили наши напитки и постепенно успокоились. Я пошутила по поводу тёмного пятнышка, оказавшегося на кончике носа у Люпена, подвела итог событиям дня, рассказала о своей договорённости с мистером Нельсоном и долго соображала, сообщать ли о его предложении помочь нам. Вдруг я заметила, что Шерлок вытянул шею, выпрямился и стал, как всегда, похож на ястреба, готового пикировать на какую-то деталь, которую заметил только он.

– Послушайте! – сказал Шерлок.

Прислушавшись, я уловила шум проезжавшего кэба, цокот копыт по неровному булыжнику и… крик мальчишки-газетчика на соседней Флит-стрит, где находились редакции газет.

– Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! Исчезла знаменитая певица! Все подробности за пятнадцать центов! Все подробности…

Я без труда различила на углу мальчишку, размахивавшего газетой, словно флагом.

– Экстренный выпуск! Офелия Меридью не пришла на чаепитие в Букингемский дворец! Певица исчезла! Новая тайна потрясла оперный мир! Все подробности за пятнадцать центов! Все подробности…

Арсен с силой стукнул кулаком по стулу.

– Надеюсь, на этот раз они не станут утверждать, будто в этом виноват мой отец!

Мы с Шерлоком переглянулись.

– Вы подумали то же, что и я? – тихо спросила я.

– Что у нас нет пятнадцати центов? – отозвался Шерлок Холмс.

Статья об исчезновении Офелии Меридью, кроме самого известия, не содержала ничего другого. Подробностей оказалось мало: накануне днём певицу ожидали на чай в Букингемском дворце, но она не явилась ко двору. И её не нашли в гостинице «Альбион».

– Она ушла, когда мы ещё были там… – прошептала я.

– Ушла? – переспросил Арсен. – Почему ты считаешь, что ушла, а не…

– Убита? – закончила я его мысль.

Я поискала поддержки у Шерлока, но он, машинально помешивая ложечкой горячий шоколад, замкнулся в свои мысли, словно в сейф.

– Помните, в каком состоянии был Дюваль вчера вечером? – спросила я. – Он был вне себя.

– Но, насколько нам известно, у него не было ничего общего с Меридью, – ответил Люпен.

– А вот Санти бывал у неё, или, во всяком случае из двух секретарей Барцини он сильнее… – Арсен помолчал и наконец закончил свою мысль: – …любил её.

Возможно, только я уловила заминку, с которой он произнёс последние слова. Или, что ещё более вероятно, мне захотелось это услышать и вообразить то, чего на самом деле между нами не было.

Должна признаться, что в ту минуту, да и позднее, я не всегда понимала истинные чувства Люпена, иногда столь сильные, что легко читались на его лице, а порой такие скрытые и неуловимые, что, казалось, их и нет вовсе.

Думаю, что именно из-за того, что так сложно было разобраться в его чувствах, несколько лет спустя к нему неудержимо влекло женщин чуть ли не всей Европы, и Арсена даже наградили необычным прозвищем «вор-джентльмен».

Я попыталась помочь Люпену.

– Ситуация, на мой взгляд, такая. В этом деле замешаны три человека: Офелия и два секретаря Барцини. Возможно, узнав, что происходило между ними, найдём этого загадочного испанца.

– А маэстро Барцини куда денешь? – спросил Люпен. – В конце концов, ведь все трое работали на него.

Я покачала головой:

– Барцини – известный человек. Эти трое не были нужны ему в той же мере, в какой сами нуждались в нём.

– Даже Меридью не нужна? – удивился Люпен. – Она знаменитее Барцини. Посмотри на заголовки газет. Этого несчастного Санти сразу же забыли, а про неё…

Я не могла не признать, что он прав. Тот факт, что такая великая женщина не явилась на чай во дворец, оказался более интересным, чем убийство какого-то никому не известного секретаря маэстро Барцини.

– Шерлок, ты ещё с нами? – обратилась я к Холмсу.

Он рассеянно посмотрел на нас, потом, словно очнувшись, приказал:

– Идёмте со мной! – И без всяких объяснений вышел из «Шеклтона».

– Не знаешь, что это с ним? – спросила я Люпена, когда мы шли за Шерлоком Холмсом по улицам Лондона.

– Чёрт меня побери, если знаю! – ответил он. – Но в этих новых ботинках не так-то легко поспевать за ним.

Вскоре, однако, мы поняли, хотя бы отчасти, что подсказала Шерлоку его интуиция. Мы пришли на Флит-стрит, на этой улице находились редакции всех газет и вообще всех печатных изданий Лондона, и направились к небольшому кирпичному зданию, украшенному греческими колоннами.