Джуди Кёртин - Секретный план Элис

Мама миллион раз говорила мне, что подслушивать чужие разговоры плохо, и я, в общем-то, согласна с ней. Но сейчас у меня не было выбора. И что хуже всего, я не чувствовала ни малейшего укора совести. Поэтому я приблизилась к двери и замерла.

– …а затем я вернулся домой, – говорил Питер.

Вероника мягко заметила:

– Кажется, у тебя был чудный вечер. Я искренне рада за тебя. Честное слово.

Я посмотрела на Элис. Вероника не ревновала ни капли. Может быть, теперь Элис, наконец, признает, что ее план провалился?

Не на ту нарвалась!

– Мама не это имеет в виду, – прошептала Элис. – Спорим, она жутко ревнует, просто не хочет показывать.

Затем Питер снова заговорил:

– Ты знаешь, прошлый вечер заставил меня кое-что понять.

– И что? – поинтересовалась Вероника.

– Я просто боялся осознать, что наш брак рухнул, и все время надеялся, что ты одумаешься и вернешься ко мне.

Голос Вероники стал очень нежным и тихим, так что я практически ничего не могла услышать.

– Я не собираюсь менять свое решение, Питер. Для нас все кончено. Извини.

Питер вздохнул:

– Теперь я это понял. И после того, как провел вечер с Линдой, осознал, что могу двигаться дальше.

Вероника подала признаки заинтересованности:

– Значит, между вами действительно что-то было?

Питер покачал головой:

– Нет, определенно, нет. Линда хорошая, но она не мой тип. Мы неплохо провели время в компании друг друга, и я понял, что просто глупо вечно торчать дома, надеясь вернуть прошлое. Думаю, теперь я осознал, что нашему браку пришел конец.

Я судорожно сглотнула. Пожалуй, это было самое грустное, что я когда-либо слышала. Я посмотрела на Элис. Она не произносила ни звука, а слезы текли у нее по щекам, капая на кофту. Это было слишком. Я так хотела ей помочь, но не знала, как. Это не та проблема, которую можно решить с помощью чашки горячего шоколада и печенья. На этот раз Элис могли помочь только одни люди на свете – ее родители.

– Иди! – прошептала я, подталкивая ее в гостиную. – Поговори с ними!

Впервые в жизни Элис не стала со мной спорить. Она побежала к родителям и плюхнулась между ними на диван, а они принялись обнимать ее и вытирать слезы.

Я вышла из дома и села на качели. Сейчас я не нужна Элис, но очень скоро я ей снова понадоблюсь, и когда придет это время, я буду рядом. Ведь разве не так поступают лучшие друзья?

Прошло много времени, прежде чем Элис вышла в сад. Ее лицо было бледным, а глаза красными и опухшими от слез. Она села рядом на качели и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой.

– Спасибо, что осталась.

Я улыбнулась в ответ:

– Не за что!

Несколько минут мы просто молчали, а затем начали раскачиваться, каждая старалась первой достать до ветвей старой яблони, росшей неподалеку. Все, что я слышала, – это скрип цепей качелей и шелест листьев, когда одна из нас дотягивалась до ветки. Обычно я успеваю первой раскачаться так, чтобы достать до дерева, и это – то немногое, в чем я действительно превосходила Элис. Но на этот раз я ей уступила, может, подруге будет не так больно?

Когда мы обе коснулись яблони несколько раз, мы прекратили раскачиваться, и качели медленно остановились.

– Ну, – произнесла Элис. – Обычно мои планы работают, но этот можно считать небольшим провалом.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я так, словно не понимала.

– План был в том, чтобы папа побывал на свидании с Линдой, а мама, узнав об этом, принялась ревновать, снова влюбилась в папу, и семья О’Рурк, воссоединившись, жила бы долго и счастливо. Но после того, как папа провел время с Линдой, он понял, что их брак с мамой уже не спасти, и они никогда больше не будут вместе. И ни один секретный план в мире тут не поможет.

Я протянула руку и похлопала ее по плечу. (Кстати, если ты сидишь на качелях, это не так-то легко сделать.)

– Мне так жаль, Эл, – произнесла я. – Правда. Мне следовало остановить тебя, а не позволять впутываться во все это.

Элис грустно усмехнулась:

– Как должна была остановить меня, когда я пряталась у тебя под кроватью на Хэллоуин? Как должна была остановить меня весной, когда я пыталась избавиться от Нормана? Я знаю, не так-то легко остановить меня, если я себе что-нибудь вобью в голову. Я тут же уношусь далеко в мечтах и не вижу реальности.

Я была вынуждена улыбнуться. Я и не подозревала, что Элис так хорошо знает саму себя.

– Но на этот раз мне стоило постараться сильнее, – сказала я. – Потому что мы натворили кучу бед.

Элис покачала головой:

– Не думаю. Мама с папой никогда не будут вместе. Даже папа теперь это понял. И какой смысл надеяться на то, чего не случится. Это по меньшей мере глупо. Как ребенок, который, просыпаясь в день Святого Стефана [7]и сожалея, что не осталось ни одного не открытого подарка, мечтает, чтобы каждый день стал Рождеством.

– Мне бы этого хотелось, – заметила я.

– Мне тоже, – сказала Элис. – А еще хочется, чтобы мне на день рождения подарили пони, но папа ненавидит животных и не позволит мне завести даже золотую рыбку, не то что пони. Так что это тоже пустая трата времени.

Я рассмеялась:

– Это как я мечтаю, что однажды приду домой из школы, а мама скажет: «Знаешь, Мэг, я тут подумала и решила, что была очень строга насчет еды. В нашем доме больше не будет ни каш, ни овощей, мы теперь с утра до вечера станем есть одни только конфеты и печенье».

Элис тоже засмеялась.

– Думаю, ты поняла. Иногда лучше сразу принять правду, и тогда потом будет гораздо легче.

Я улыбнулась и принялась снова раскачиваться. Видеть мою неунывающую подругу такой тихой и расстроенной было очень грустно.

Через минуту Элис тоже начала раскачиваться. Она захихикала:

– Давай лучше подумаем, какую шутку сыграем с Мелиссой. Нам осталось учиться всего несколько недель, так что это должно быть нечто особенное!

Я вздохнула с облегчением. Слава богу, Элис О’Рурк никогда не будет тихой и расстроенной! Это больше подходит мне.

Линда, Рози и я съели вкуснейшую пиццу на обед. Я запихнула в себя четыре огромных куска, после чего была вынуждена остановиться, потому что мне показалось, что я сейчас просто лопну и затоплю комнату томатным соусом, пепперони и сыром.

– Мама никогда не разрешает нам есть пиццу, – сказала я в тот момент, когда мы все съели, и Линда уже не могла ничего с этим поделать.

– Я знаю, – сказала Линда, вытирая испачканный томатным соусом рот. – Именно поэтому она у нас сегодня на обед.

Я вздохнула:

– Мама просто помешана на здоровой еде. Мне так хочется, чтобы она была хоть немножко как ты.

Линда улыбнулась:

– Она делает то, что лучше для вас. Мне легко, я вижу вас пару раз в год, поэтому могу дать немного расслабиться. Мама же не может позволить себе такого.