Инес Гарланд - Камень, ножницы, бумага

– А то вы совсем сухие были, – послышалось в ответ.

Мы с Кармен невольно посмотрели вниз – вода поднималась нам выше колен – и разом расхохотались. Кармен все еще держала меня за руку, но тут повернулась ко мне лицом, и вот так, глядя друг на друга, мы стояли и хохотали, как будто то, что сказал Марито, было самой смешной шуткой на свете, как будто во всем мире не существовало ничего, кроме нашего желания смеяться.

С того утра высокой воды прошли уже многие годы, когда гадалка сказала мне, что тот раз не был первой встречей, при которой брат с сестрой и я оказались в этом мире рядом. Наши души, сказала она, были уже знакомы и вернулись в эту жизнь, чтобы разделить мечту.

В один из понедельников той самой осени домой вернулась Мабель, мама Кармен и Марито. Появилась она без моряка, зато с грудным младенцем, которого произвела на свет на прошлое Рождество. Но познакомиться с ней мне так и не удалось, потому что к вечеру пятницы, когда я приехала на остров, она уже успела укатить в Комодоро-Ривадавия. Всем и каждому она объявила, что приехала повидать своих деток, правда, ей никто не поверил. А уезжая, будто бы забыв, она оставила своего грудничка. По крайней мере, именно такие пояснения давала Кармен. Сама она решила, что заботу о братишке возьмет на себя, и теперь повсюду, куда бы мы ни отправились, таскала ребенка с собой в самодельной треугольной сумке, которую донья Анхела соорудила из своего старого платья.

– Мы могли бы назвать его Маугли, – вырвалось у меня, как только я увидела малыша.

За пару дней до этого я как раз закончила читать «Книгу джунглей», и этот малыш с черными и жесткими как щетка волосенками и миндалевидными глазами живо напомнил мне картинки из прочитанной книжки.

– Его зовут Лусио, – заявила Кармен, и по выражению ее лица я поняла, что мое предложение ей ни чуточки не понравилось.

А вот играть в волчью стаю ей как раз понравилось, и несколько выходных подряд мы отправлялись в самый глухой угол сада, устраивали там себе что-то вроде логова, устланного сухими листьями, укладывали Лусио на его матерчатой переноске и описывали круги вокруг, передвигаясь на четвереньках, завывая и вылизывая его личико языками. И сами ложились на землю, защищая его своими телами, как Шер-Хан. Лусио дрыгал ручками и ножками и время от времени взвизгивал, как будто был чрезвычайно доволен нашей игрой. Однажды под вечер к нам подключился Марито: он стал вожаком стаи, и мы с ним вдвоем отправились на охоту в окрестностях логова, оставив в нем маму-Кармен с малышом.

В феврале мы с Кармен начали строить себе домик на ветвях дерева, что росло посреди острова. Однажды в воскресенье мы решили закончить строительство и заселиться – перенести туда нашу нехитрую посуду и коробку с книгами. Ковбой строго-настрого запретил нам брать Лусио в лодку, поэтому мы оставили его на причале в дощатом коробе, который сколотил Марито, а мы с Кармен положили туда матрасик. Уже темнело и все сидели по домам, кроме Марито – с пустынного причала ниже по течению он ловил рыбу. Из нашего домика на дереве причал доньи Анхелы был очень хорошо виден. Мы рассудили так: если Лусио заплачет, мы сразу же прибежим. И, пребывая в полной уверенности, что никакая опасность ему не грозит, мы переправились на остров – он был как раз напротив – и занялись постройкой нашего домика.

Позже, когда мы вспоминали события того дня и восстанавливали их для себя, ни у одной из нас не возникло и тени сомнения в том, что мы не выпускали из поля зрения Лусио больше чем на пять минут. У каждой из нас было по молотку и коробке с гвоздями. И мы приколачивали к ветвям ивы доски ровно с той концентрацией внимания, которая необходима, чтобы не попасть молотком себе по пальцу, но уж в интервалах между забитыми гвоздями мы точно поглядывали в сторону причала и видели над краем короба маленькие пяточки, когда малыш сучил ножками в воздухе. Время от времени до нас долетало его безмятежное воркование – малыш Лусио бесконечно радовался жизни и почти никогда не плакал.

То, что вода поднялась, мы осознали в тот момент, когда было уже поздно. Как если бы река задумала подняться и залить землю – внезапно и в полнейшем молчании, предательски, во что бы то ни стало вознамерившись забрать у нас Лусио. Кармен первой поняла, что случилось, и закричала. Я отвела взгляд от деревяшки, справиться с которой мне никак не удавалось, и тут же осознала, что произошло. Думаю, что я тоже вскрикнула. Кармен была уже на земле и стремглав неслась к лодке. Короб исчез.

Потом папа рассказывал, что вышел на террасу, заслышав мои крики, и что он видел, как я отвязываю концы, а Кармен, сидя в лодке, уже работает веслами, не дожидаясь, пока я залезу. Одна моя нога была на корме, но лодка вдруг резко дернулась и отошла от суши. Я закричала. Не знаю, что там из-под моих ступней ушло первым – земля или лодка, но я упала в воду с расставленными циркулем ногами и резкой болью в паху. Кармен бросила грести и на мгновенье растерялась, не зная, что делать. Я вцепилась в борт лодки, потом забралась в нее, с меня потоками лилась вода. Стоя на причале, папа пытался узнать, что там у нас происходит. Кармен плакала, а я так дрожала, что не могла выговорить ни единого слова.

– Лусио, его унесла река, – удалось выговорить Кармен. Мимо нас лапками кверху проплыла птица.

Крик Марито слышался еле-еле, и сначала нам не удавалось определить, откуда он идет. Мы посмотрели в сторону заброшенного причала, где видели его в последний раз, но причал, уже довольно плохо различимый в сгущающихся сумерках, был пуст. Оглядев берега, мы увидели Марито выше по течению. Он стоял по пояс в воде и отчаянно размахивал руками, стараясь привлечь к себе внимание.

Кармен уже снова гребла, направляя лодку к Марито, а я стояла на корме, широко, несмотря на боль, расставив ноги, чтобы лучше видеть, в надежде не пропустить плывущий по течению короб. Меня трясло крупной дрожью, а прилипшая к телу одежда, по моим ощущениям, превратилась в корку льда. В первый раз за свою жизнь я испытала отвращение к реке. Она и вправду казалась совсем другой: со стремнинами, водоворотами и явной готовностью поглотить человека целиком – так, что и следа не останется.

Подплыв к Марито, мы увидели, что он рукой показывает на противоположный берег, а там, застряв в камышах, медленно поворачивается вокруг своей оси короб, и он в данную секунду, почти освободившись из своего плена, вот-вот снова поплывет по течению. Оттуда, где мы находились, нам было не видно, в коробе Лусио или уже нет.

Кармен показала рукой на короб и изо всех сил заработала веслами. Но короб двигался быстрее. Над водой уже виднелась только одна досочка – короб тонул. Марито бежал по берегу реки, однако теперь бросился в воду и поплыл. Тут я увидела ножку. Она едва показалась над краем, но от этого движения короб тут же наклонился, и на мгновение мне показалось, что он сейчас перевернется, что на наших глазах Лусио упадет и река его проглотит. Я прыгнула в воду.