София Сегюр - Маленький горбун

– Благодарю вас, сосед, – обратилась она к де Нансе, – за то, что вы так долго заботились о Христине, она, вероятно, ужасно надоела вам?

– Напротив, напротив, – поспешно ответил де Нансе, – Христина помогла нам весело провести зиму и весну.

– Неужели? – удивилась Каролина. – Но… может быть, тогда… Не согласитесь ли вы оставить ее у себя до возвращения моего мужа? У меня столько дела, столько хлопот с домом. Нужно все привести в порядок, все убрать. И потом, мне очень нужны комнаты Христины. Я жду к себе столько гостей! Мне пришлось бы поместить ее в самый верхний этаж… там, где чердаки, и моей бедняжке было бы очень худо. И, знаете, она страшно скучала бы, потому что я не могла бы позволить ей сходить вниз, когда у меня гости. Она слишком велика, чтобы… чтобы попусту терять время. Вы привезете ее ко мне, когда я останусь совсем одна.

– Оставьте ее у меня подольше, – сказал де Нансе. – Я и мой сын так счастливы, когда она бывает с нами.

– Ваш сын?.. Ах, да… – вспомнила Каролина. – Это вот тот… хорошенький маленький мальчик? Счастливец вы! Он не вырос… Он не старит вас. До свидания, дорогой сосед. Пойдемте со мной, синьор Паоло, вы очень нужны мне. До свидания, Христина.

Каролина Дезорм отошла на несколько шагов, потом вернулась и прибавила:

– Знаешь, Христиночка, тебе незачем приезжать ко мне в Орм. Не возите ее к нам, дорогой де Нансе! Я буду навещать дочь здесь. До свидания… А где же Паоло? Синьор Паоло! Ах, бедный Перонни, – прибавила она со смехом, – он, верно, уже отправился в Орм, ему так хочется быть поскорее у меня в доме.

И Каролина быстро ушла, чтобы поскорее догнать Паоло, которому хотела поручить убранство своего дома.

Несколько минут де Нансе не мог опомниться от изумления. Его поразило, что странная женщина без всякой радости встретила свою дочь, не была растрогана, увидев ее после восьмимесячной разлуки. Ее волновал только рост девочки и ее возраст. Каролина собиралась спрятать дочь от гостей, чтобы казаться моложе. Это сердило и возмущало де Нансе, который жалел Христину, так как горячо ее полюбил.

Дети еще не пришли в себя от страха: они так боялись, что их разлучат! Но вскоре они повеселели, поняв, что надолго останутся вместе.

– О, Франсуа, Франсуа, какое счастье, что я так выросла! – закричала Христина. – Я буду есть как можно больше, чтобы вырасти еще и остаться здесь с тобой!

И они принялись вместе прыгать по дорожке, хлопая в ладоши. Услышав решение Христины, де Нансе весело засмеялся. Все радовались, громко шутили и говорили одновременно.

Вдруг из листвы выглянуло испуганное лицо Паоло, волосы которого спутались и смешными прядями падали на лоб. Он со страхом оглядывался по сторонам, проверяя, действительно ли уехала Каролина. Увидев, что остались только свои, он стал бить в ладоши и прыгать, изумляя своих друзей. Глядя на него, Христина и Франсуа хохотали. Смеялся и де Нансе, поглядывая на них.

Вдруг из листвы выглянуло испуганное лицо Паоло, его волосы спутались и смешными прядями падали на лоб.

– Я спрятаться за большим деревом, – сказал наконец итальянец. – О, я бояться, что синьора Дезорм отыскать меня и насильно увезти с собой. Какая ужасная синьора! Ай, ай, мне казаться, она опять здесь!

И Паоло бросился за дерево. Но он напрасно испугался – Каролина и не думала возвращаться.

Жизнь обитателей усадьбы Нансе шла по-прежнему. Дезорм и Каролина только изредка приезжали к ним. Дезорм тоже сообщил Христине, что ей не следует приезжать в Орм.

– У твоей мамы постоянно гости, она боится, что ты соскучишься у нее, кроме того, это повредит твоим занятиям. Вдобавок придется приезжать за тобой и отвозить тебя обратно, а это неудобно, потому что нужно постоянно отдавать лошадей нашим гостям. Мы спокойны за тебя, так как наш сосед де Нансе согласился оставить тебя в своем доме, и я уверен, что ты довольна.

– Очень, очень довольна, папочка, – кивнула Христина. – Я так счастлива с моими милыми и добрыми друзьями.

– Ну, тем лучше, Христиночка, тем лучше. Я уверен, что ты любишь де Нансе, слушаешься его и любезна с ним.

– Я всем сердцем люблю его, папа, и стараюсь, как умею, показать ему это. Я даже хотела начать называть его папой или отцом, но он не позволил, он думает, что это будет неприятно тебе.

– Нисколько, Христиночка, – улыбаясь заметил Дезорм. – Называй его, как тебе вздумается.

– Благодарю тебя, папочка! Я ему скажу об этом. Какой ты добрый!

– Я рад, что доставил тебе удовольствие, Христина, и доволен, что ты мне сказала об этом. До свидания, мое дитя. Я буду часто приезжать к тебе, только твоя мама не хочет, чтобы ты бывала у нас, и поручила мне еще раз напомнить тебе о ее желании…

– Хорошо, папа, я не приеду, – лицо Христины омрачилось, но лишь на мгновение.

– Ах, я забыл тебя спросить, – продолжал Дезорм, – знаешь ли ты, что твои дядя и тетя де Семиан на несколько лет уехали в Италию?

– Нет, папа, я думала, что они приедут на лето в деревню.

– Они ухали в Швейцарию, а потом переедут в Италию для лечения твоей тети Луизы, у которой развилась грудная болезнь, – сказал Дезорм. – До свидания же, Христиночка, передай мой поклон де Нансе.

Как только Дезорм уехал, Христина вихрем влетела в кабинет де Нансе.

– Отец, отец мой, папа! – громко закричала она. – Я могу вас называть, как мне угодно, папа мне позволил.

Де Нансе покачал головой:

– Христина, Христина, – сказал он, – напрасно ты просила его. Ведь я же говорил тебе, что это нехорошо.

– Почему нехорошо? – нежно спросила Христина. – Разве вы не делаете для меня того, что делали бы, если бы я была вашей дочерью. Разве вы обращаетесь со мной не как с дочерью? Разве вы меня не любите, как дочь, как сестру Франсуа? Разве вы не думаете, что я люблю вас, как настоящего отца? Я очень люблю папу и маму, но они, бедные, так заняты, что им некогда думать обо мне. Зачем же вы хотите заставить меня говорить с вами, как с чужим? Зачем? Почему вы запрещаете громко называть вас так, как я всегда вас называю в моем сердце? Право, сам Франсуа не может вас любить больше, чем я. Милый мой отец, позвольте мне называть вас так!

Говоря это, Христина скользнула на колени перед де Нансе, прижалась губами к его руке и посмотрела на него своими большими кроткими и умоляющими глазами, взгляда которых не выносил Паоло. И де Нансе, так же как Перонни, не смог отказать ей. Он поднял Христину, крепко обнял ее, несколько раз поцеловал и сказал растроганным голосом:

– Дочка моя, называй меня отцом, потому что твой папа позволил это, и верь, что, если я для тебя отец, ты для меня дочь, которую я люблю всей душой.