Элинор Портер - Поллианна

Взгляд его тёмных глаз всё ещё продолжал скользить по её лицу, отчего Поллианна почувствовала лёгкое смущение.

– А вы, должно быть, с ней знакомы? – тихо спросила она.

Губы Джона Пендлтона искривились в странной усмешке.

– О да! Я с ней знаком! – воскликнул он и затем, немного помолчав, всё с той же загадочной улыбкой медленно спросил: – Надеюсь, это не она прислала мне студень?

Поллианна явно расстроилась.

– Н-нет, сэр. Это не она. Она сказала, что упаси меня Бог дать вам понять, будто это она. Но я…

– Я так и думал, – только и ответил больной, отвернувшись. А Поллианна, расстроившись ещё больше, на цыпочках вышла из комнаты.

Доктор в своей двуколке поджидал её под порт-кошером. Ассистент стоял на крыльце.

– Итак, Мисс Поллианна, могу ли я иметь честь отвезти вас домой? – с улыбкой спросил доктор. – Я всего лишь пару минут тому назад думал уезжать, но потом решил подождать вас.

– Благодарю вас, сэр. Я очень рада. Просто обожаю кататься! – просияла Поллианна, и доктор подал ей руку, чтобы помочь сесть в двуколку.

– В самом деле? – улыбнулся он Поллианне, кивнув на прощанье своему ассистенту. – Насколько я могу судить, на свете есть тысячи вещей, которые вы «обожаете», верно? – добавил он, как только двуколка помчалась по дороге.

Поллианна рассмеялась.

– Ах, я не знаю. Похоже, что верно, – согласилась она. – Мне нравится делать всё то, что значит жить. А остальное мне не нравится: шитьё, чтение вслух и всё такое. Потому что это не значит жить.

– Серьёзно? Что же тогда всё это значит?

– Тётя Полли говорит, что всё это значит учиться жить, – с печальной улыбкой вздохнула Поллианна.

Доктор улыбнулся немного странно.

– Ах, вот как! Ну, это на неё похоже.

– Да, – ответила малышка. – Но я с ней совсем не согласна. Я вообще не считаю, что жить надо учиться. Я ведь вот не училась, а живу же!

Доктор глубоко вздохнул.

– Боюсь, детка, не все могут так, как ты!

Затем некоторое время они ехали молча. Поллианна, взглянув на его лицо, вдруг почувствовала к нему смутную жалость. Он был таким грустным! Ей показалось, что она должна, преодолев неловкость, попытаться ему помочь. Наверное, поэтому она, немного стесняясь, сказала:

– Доктор Чилтон, мне кажется, что больше всего на свете вы должны радоваться тому, что вы – доктор!

Доктор удивлённо обернулся.

– Радоваться! – воскликнул он. – Чему же мне радоваться, если всюду, куда я ни пойду, одна лишь боль и страдания?

Она кивнула.

– Я знаю; но ведь вы приходите, чтобы избавить людей от их боли и страданий! Выходит, что вы должны радоваться. И это, я думаю, самая большая радость в мире!

Глаза доктора вдруг наполнились жгучими слезами. Ведь он был совершенно одинок! Ни жены, ни дома у него не было. Были только две съёмные комнаты, в которых он принимал больных. Более всего на свете он дорожил своей профессией. И вот сейчас он глядел в сияющие глаза Поллианны, и у него было такое чувство, как будто это кто-то родной и любящий положил ему на голову ласковую руку и благословляет его на дальнейшие труды. Он знал, что отныне ни полностью отданный работе день, ни изнуряющая бессонная ночь у постели больного не пройдут для него без той радости, которую он открыл для себя в глазах этой малышки.

– Да благословит вас Господь, дитя моё! – растроганно сказал он.

А затем с той ободряющей улыбкой, которую так хорошо знали и очень любили все его пациенты, добавил:

– Да, пожалуй, глоточек этого эликсира будет полезен не только пациентам, но и самому доктору!

После этого Поллианна некоторое время сидела молча и думала, что же могут значить эти загадочные слова, но затем через дорогу перебежал бурундучок, и она напрочь всё забыла.

Доктор привёз Поллианну прямо к двери её дома, улыбнулся Нэнси, которая мела переднее крыльцо, и тотчас уехал прочь.

– Ах, как чудесно я прокатилась с доктором! – объявила малышка, взбегая по ступенькам. – Знаешь, Нэнси, он такой славный!

– Правда?

– Да! И я сказала ему, что больше всего на свете он должен радоваться тому, что он доктор!

– Что?! – не скрывая своего скептицизма, переспросила Нэнси. – Всю жизнь иметь дело с больными или, что ещё хуже, с симулянтами?!

Поллианна весело рассмеялась.

– Да! Он почти то же самое и сказал. Но даже и здесь можно радоваться. А ну-ка угадай!

Нэнси нахмурилась и крепко задумалась. Она считала, что, постоянно играя с Поллианной в её игру, добилась определённых успехов. Ей даже нравилось разгадывать предлагаемые Поллианной «шарады», как она их называла.

– О, я знаю! – весело сказала она. – Это то же самое, что ты сказала Миссис Сноу, только наоборот!

– Наоборот? – переспросила явно озадаченная Поллианна.

– Да. Ведь по-твоему, она может радоваться тому, что другие не мучаются так, как она, верно?

– Верно, – кивнула Поллианна.

– Ну, а доктор может радоваться тому, что он не мучается так, как его больные – ну, те, которых он лечит! – с торжествующим видом заключила Нэнси.

Теперь нахмурилась Поллианна.

– Ну, да, – согласилась она, – это одна из разгадок, но совсем не то, что я загадала. И потом, мне, честно говоря, не нравится, как это звучит. Ведь он же не может радоваться, когда кто-то болен, правда? Но ты, Нэнси, уже всё-таки хорошо играешь, хотя, бывает, и не по правилам, – вздохнув, заключилаона и пошла в дом.

Тётя сидела в гостиной.

– Что это за человек приезжал к нам во двор, Поллианна? – немного резко спросила она.

– Ах, тётя Полли, но ведь это же доктор Чилтон! А разве вы с ним не знакомы?

– Доктор Чилтон! Что ему здесь нужно?!

– Он привёз меня домой. Ах да, я отнесла Мистеру Пендлтону студень, и…

Мисс Полли тотчас подняла голову.

– Поллианна, он не подумал, что это от меня?

– Не беспокойтесь, тётя Полли. Я ему объяснила, что вы здесь ни при чём.

Лицо Мисс Полли сделалось пунцовым.

– Вы ему объяснили!

Уловив в её голосе явное недовольство, Поллианна удивлённо распахнула глаза.

– Но, тётя Полли, ведь я поступила как вы сказали!

Тётя Полли вздохнула.

– Я сказала, Поллианна, что студень не от меня, и что вы не должны допустить, чтобы ваш больной заподозрил обратное. А вы вместо этого взяли и напрямик заявили ему, что это не я прислала этот ваш злополучный студень! Надеюсь, вы чувствуете разницу?

И огорчённая тётя отвернулась.

– Ах, боже мой! Не чувствую я никакой разницы, – вздохнула Поллианна и отправилась искать тот единственный в доме крючок, на который, согласно предписанию тёти, ей полагалось вешать свою шляпку.

Примерно через неделю после того, как Поллианна отнесла Джону Пендлтону студень, Мисс Полли отправилась на заседание благотворительного комитета. Шёл проливной дождь, и поэтому Тимоти отвёз её в коляске. А когда в три часа она вернулась, её щёки были покрыты чудесным нежно-розовым румянцем, а из-под шляпки выбивались влажные от дождя и растрёпанные ветром кудри!